Где деньги, мародер?

— А сколько стоит обучение? — спросил я.

— Двадцать три тысячи соболей за семестр, — ответила бухгалтерша. — Плюс некоторые преподаватели берут за свои занятия деньги с неприкаянных.

— Неприкаянных? — переспросил я.

— Ну, с таких, как вы, — она мотнула в мою сторону подбородком. — Питание тоже за ваш счет.

— А когда начинается учебный семестр? — спросил я.

— Ваш начался в момент регистрации, то есть, вчера, — ответила бухгалтерша. — И закончится, соответственно, четырнадцатого февраля. Зимой вам понадобится либо оплатить свое обучение, либо за это время найти себе попечителя или мецената.

— А чем они отличаются? — спросил я.

— Попечитель берет над вами шефство и платит за ваше обучение в обмен на то, что закончив курс вы будете на него работать, — сказала бухгалтерша. — Как, сколько и на каких условиях — зависит от того, какой договор вы сумеете заключить. А меценат платит за вас просто так. Вы ничего потом ему не будете должны, разве что сами захотите сделать какое-нибудь доброе дело. На каком факультете вы собираетесь учиться?

— Вообще-то я хотел на историческом, — сказал я.

— Увы, его упразднили, так что вам придется выбрать другую специальность, — женщина захлопнула журнал и строго посмотрела на меня. — Молодой человек, в четверг у нас будет собрание попечителей и меценатов. Вы пока вряд ли представляете для кого-то из них интерес, но я бы на вашем месте все равно попыталась подать заявку. И в ближайшие полгода не пропускала бы ни одно из собраний. Пусть они к вам привыкнут, вы заведете полезные знакомства, и, вполне возможно, вам не придется платить за себя самостоятельно. Знаете, как пройти в секретариат?

— Дорогу найду, — легкомысленно ответил я. — А почему упразднили исторический факультет?

— Историко-филологический, — поправила она. — Потому что это бесполезная трата человеческих ресурсов. Историков и филологов приходилось содержать университету. Промышленным воротилам не нужны знатоки изящной словесности и пустопорожние трепачи. Им нужны инженеры, сметчики, химики, геологи. За врачей они тоже готовы платить, потому что именно врачи заботятся об их живой рабочей силе. А пользу историков сами историки так и не смогли доказать.

— Наверное, тогда инженерно-технический… — задумчиво проговорил я. — Я отлично вожу машины, кроме того, Сольвейг Павловна сказала, что я одарен в техномантии…

— Эти вопросы меня уже не касаются, молодой человек, — бухгалтерша снова подняла очки на переносицу. — Я ответила на ваши вопросы?

— Когда у меня появятся деньги на оплату, мне тоже к вам приходить? — спросил я.

— Да, — ответила бухгалтерша и снова уткнулась в свою конторскую книгу. Защелкали счеты. Кажется, мне дали понять, что аудиенция окончена.

Я вышел за дверь и остановился. Сумма, конечно, впечатляющая. Хорошо, что прямо сейчас ее от меня никто не требует…

Так, что там дальше по плану? Библиотека? Вроде бы, это какое-то отдельное здание. Вот и отлично, заодно прогуляюсь по парку. Голову проветрю. Может быть, меня осенит какой-нибудь свежей идеей о том, какой факультет из оставшихся мне ближе. Пока я был не готов принимать окончательное решение.

Я начал бегом спускаться по лестнице, но остановился на вершине последнего пролета и вернулся на пару ступенек вверх. В середине холла стояли Леннон, Кортес и третий. Третьего, того самого третьего, который похож на гибрид Мачете с Бредом Питтом, на вчерашней вечеринке не было. И, судя по размахиванию руками и взрывам хохота, двое приятелей в красках излагали проспавшему все другу события прошлой ночи.

Вот блин. Только я отвлекся от этой истории и озадачился более приземленными проблемами… Видеть их мне не хотелось, снова слушать бред о своих якобы подвигах тоже. Я тихонько поднялся на второй этаж. Из этого здания по-любому должно быть больше одного выхода. Надо найти одну из боковых лестниц…

Я решительно направился по коридору в правое крыло, потом повернул.

— Лебовский! — окликнул меня громкий кукольный голос Соловейки. Да уж, из огня да в полымя… Она стояла, преграждая мне путь к отступлению — собственно, в дверях той самой лестницы, которую я и искал. Сегодня она была одета в пышное белое платье в крупный красный горох, что делало ее еще больше похожей на куклу. Каблуком лакированной красной туфельки она постукивала по мраморной ступеньке. — А я как раз собиралась спросить у Зубатова, куда ты запропастился! Пойдем-ка со мной!

Глава 11. Гранит науки нужно подавать холодным

Каблуки Соловейки процокали по лестнице на третий этаж. Я обреченно поплелся за ней. Не то, чтобы я как-то опасался беседы с пристрастием, просто для этого нужно концентрироваться, подмечать детали и очень внимательно следить за базаром. А я что-то изволил пребывать в душевном раздрае. Ни к месту подумалось, что сейчас бы неплохо сходить в какой-нибудь шумный кабак, чтобы вокруг — безыдейный выпивохи, и тосты без всякого второго дна. «Что-то ты расклеился, Лебовский! — строго сказал я сам себе. — Давай, соберись, тряпка!»

Не сказал бы, что это меня как-то взбодрило, правда.

Тем временем, Соловейка подошла к стене из матового стекла, перегораживающей коридор. Вроде больничного отделения. Над дверью красовалась табличка «КАФЕДРА ДИНАМИЧЕСКИХ ДИСЦИПЛИН». Она решительно открыла дверь. Незапертую, кстати. И с прежней скоростью устремилась дальше по коридору. За моей спиной дверь самостоятельно закрылась, хотя вроде бы никаких пружин или чего-то подобного на ней не наблюдалось.

Внутренняя часть кафедры разительно отличалась от всего остального университета. Во всяком случае, той его части, в которой я успел побывать. Паркетный пол в центре покрыт толстой ковровой дорожкой с геометрическим узором, от которого рябило в глазах. Каждая из восьми дверей была уникальной. Одна покрашена в зеленый и на нее наклеено множество бумажных цветов. Судя по следам клея, цветы регулярно меняли. Сегодня преобладали красные и бледно-желтые. Другая была полностью черная, без единой дополнительной детали. Даже ручки не было. Будто просто провал во мрак. Третью, кажется, украшал кузнец, которому хотелось продемонстрировать, как много мелких деталей он может соорудить при помощи кузнечного молота. Какие-то завитушки, финтифлюшки, мелкие клепки с топорщащимися лепестками… Остальные я рассмотреть внимательно не успел, потому что наш пункт назначения скрывался как раз за этой вот металлической фантазией.

Соловейка сделала быстрый жест левой рукой, и дверь распахнулась. Внутри царил уютный полумрак, источниками света были весело потрескивающий камин и восточного вида лампа из красного и зеленого стекла. Сама комната была похожа на охотничий домик или что-то в этом роде — каменная облицовка стен, над камином — козлиная голова. Здоровенный был козел, кстати. И рога такие… внушительные. Кроме того стены были украшены шкурой черного животного, идентифицировать которого я вот так сходу не смог, несколькими вычурными шпагами и саблями, старинным фитильным пистолетом и непонятной жестяной штукой, по форме похожей на кирасу, только без одного плеча. На ней было множество вмятин, темных отметин и цветных пятен неясного происхождения.

И еще было несколько стеклянных стеллажей, содержимое которых я рассмотреть не успел.

— Кащеев сообщил мне, что у тебя случился пробой, — Соловейка повернулась ко мне. — Значит тебе нужно как можно быстрее начать занятия. Иначе уже через неделю пробой протухнет, и нужно будет провоцировать его заново.

— Что? — недоуменно спросил я. Деловитый тон, никаких загадочных намеков или вопросов с подтекстом. Я ожидал другого, поэтому такое начало разговора слегка сбило меня с толку.