Где исчезают корабли
Шрифт:
Глава 26
Корабли быстро сближались. Гребцов уже никто не жалел. Усиленно работая веслами, флагман флотилии Сулу до самого последнего момента пытался уклониться от столкновения. Но, адмирал Сабах Саравак не мог учесть, что ветер неожиданно переменится в самый неподходящий момент, придав джонкам противника скорость. Благодаря этому обстоятельству, враги и смогли стремительно контратаковать. Носовые корабельные пушки дали залпы почти одновременно на встречных курсах. А сразу после этого флагманская джонка сходу врезалась в «Свирепого слона», ломая ему весла по правому борту. Многие моряки и солдаты на палубах попадали от сильного удара.
Сблизившись борт к борту, «Свирепый слон» и «Звезда Востока» одновременно произвели
Абсолютно уверенный в собственном превосходстве, адмирал Саравак никак не ожидал столь дерзкого маневра от эскадры защитников острова. И удар флагманской джонки даже застал его немного врасплох. Воздух наполнился пороховой гарью, отовсюду слышался треск разламывающегося дерева и крики людей. Но, адмирал сулунгов, выхватив кривую саблю, прокричал очень громко, стараясь своим густым голосом перекрыть шум боя:
— На абордаж!
Сабах Саравак прекрасно знал, что, каким бы наглым не был противник, а численное превосходство все равно на стороне его команды. Двухмачтовая джонка просто не могла вместить столько людей, сколько их находилось на борту «Свирепого слона». И потому его воины, вооруженные пиками, яванскими мечами-керисами с волнистыми лезвиями и длинными ножами баронгами с широкими клинками, уверенно и проворно, словно обезьяны, перебегали на борт джонки по обломкам весел, словно по мостикам. Но, там их уже встречали малазийские пираты с оружием, привыкшие к подобным дракам на воде никак не меньше самих сулунгов. Более того, дальше по борту эти пираты сами ловко запрыгивали на «Свирепого слона». Внезапно положение сильно осложнилось, когда еще одна джонка ударила с разгона в противоположный борт, и флагман адмирала Саравака лишился остальных своих весел. Вражеские корабли взяли «Свирепого слона» в клещи.
Федор Яровой внимательно следил за ходом морского сражения с верхней площадки храма через оптику большого морского бинокля. Он видел, как две джонки врезались одна за другой в переднюю и самую большую вражескую галеру. Это вызвало некоторую сумятицу в строю неприятельской эскадры. Но, вражеские капитаны сориентировались быстро, перестраиваясь широким серпом, в середину которого намеревались захватить все корабли Ахбада Дастарана. А те не собирались сдаваться, храбро контратакуя наиболее крупные неприятельские галеры встречными ударами, потому что ветер дул от острова и благоприятствовал джонкам, позволяя им набирать скорость и легко маневрировать.
Вот только джонок имелось всего восемь против двенадцати больших галер и восемнадцати средних. Потому флотилия Сулу просто давила эскадру Дастарана массой. Попытка небольших тараканских катамаранов с косыми парусами, которые поддерживали джонки во время контратаки, прикрывая им фланги, отбиться от галер огненными стрелами, особого успеха не имела, хотя отдельные очаги пламени на галерах возникли. Но, стреляя из пушек и ружей по экипажам открытых катамаранов, корабли сулунгов все-таки продавливали фронт, продолжая движение вперед и охват по флангам. Хотя в самом центре сражения враждующие корабли сцепились в жестоких абордажных схватках, исход которых пока был неясен.
В то время, как основная часть флота Сулу вела бой с эскадрой адмирала Дастарана, мелкие суда супостатов направились к восточному берегу, вскоре начав высаживать десант на длинный песчаный пляж. И для отпора неприятелю Яровой приказал немедленно передислоцировать резервную установку РСЗО, которую тащил слон, используемый
в качестве тягача, отправив ее в сторону восточного берега для усиления роты испанской милиции. А второй катер с «Богини», патрулирующий до этого возле северной оконечности Таракана, тоже вооруженный «Дашкой», крупнокалиберным пулеметом ДШК, спешил на помощь к месту морской битвы.Настал момент, когда пехотинцы султана Буддимана, находящиеся на кораблях эскадры Сулу в качестве пассажиров, могли отличиться, проявить на что способны, либо погибнуть. Повинуясь приказам командиров, они ринулись вперед, развернув свои отряды для отражения абордажной атаки сразу с двух бортов. Но, Сабах Саравак все-таки занервничал. Положение «Свирепого слона» нельзя было назвать хорошим. Дав указания своему сыну Сурдену поднять соответствующие боевые сигналы о немедленном перестроении эскадры и помощи флагману, адмирал приказал кидать в атакующие корабли глиняные кувшины с подожженными фитилями, которые перед атакой вытащили из трюмов на палубу.
Внутри зажигательных кувшинов имелся не только порох, но и особая горючая смесь. Она легко воспламенялась при взрыве каждого такого кувшина, растекаясь огненными лужицами по палубам, отчего корабельное дерево вспыхивало. Пока пехотинцы султана длинными пиками и короткими клинками сдерживали абордажные команды противника, сзади через них матросы, поджигая фитили факелами, перекидывали эти зажигательные кувшины, метя не столько в ряды атакующих малайских пиратов, сколько в их корабли. Долетали, конечно, не все, многие кувшины бесполезно попадали в воду. Но, некоторые все-таки достигали целей, срабатывая как надо и поджигая джонки. На что с них малайские пираты сразу ответили градом огненных стрел с пороховыми трубками, называемыми по-китайски хоцзян. И пожары вспыхивали не только на джонках, но и на «Свирепом слоне».
Остальные ланонги спешили на помощь. Быстро работая веслами, они расходились из кильватерного построения в разные стороны: первые по счету — вправо, вторые — влево. Капитаны знали свое дело. Никто из них не ошибся, потому что они заранее отрабатывали такие маневры на учениях, которые два раза в год организовывал адмирал Саравак, даже если никакой войны не было. Ланонги уверенно охватывали противника и сцеплялись в абордажных боях с оставшимися джонками. Катамараны тоже вступили в бой между собой. И вражеским приходилось туго, не только из-за того, что их было меньше числом, но и потому что на них с разных сторон навалились еще и гараи. И команды этих больших галер стреляли по катамаранам почти в упор из пушек, ружей и луков с высоты своих палуб. А в это время юркие пангаяо подошли к берегу Таракана и начали высадку десанта.
Над морем стелился дым и разгорался огонь на кораблях. В воздухе носились ядра, пули, стрелы и зажигательные кувшины, стоял грохот от залпов пушек и ружей, слышались глухие удары кораблей друг о друга, трещали ломающиеся весла и кричали люди. Атакующие выкрикивали боевые кличи, а раненые голосили от боли. И лишь убитые и оглушенные, потерявшие сознание, молчали, лежа на палубах. А на тех, кому пустили кровь и столкнули за борт, набрасывались акулы, быстро разрывая тела в кровавые клочья.
Увидев еще одну белую самоходную лодку, быстро приближающуюся с севера без всяких парусов и весел, Сабах Саравак пожалел, что не послал разведку и к северной оконечности Таракана. Адмирал заранее обсуждал со всеми капитанами разные варианты действий во время предстоящей атаки и возможное противодействие противника, но то, что произошло, Сабах предусмотреть не мог. Обе белые лодки, оказавшиеся по двум противоположным сторонам от эскадры, внезапно начали невероятно часто стрелять. Причем, они били очень точно, оставаясь вдалеке, не приближаясь на такое расстояние, чтобы можно было попасть по ним из пушек или ружей. И вскоре на крайних по флангам кораблях сулунгов началась паника. Пули, извергаемые белыми лодками, летели в них настоящим градом, разбивая дерево бортов, весел и мачт, и пробивая корпуса насквозь. А матросы и пехотинцы, попавшие под эти пули, гибли десятками.