Где моя жена?

— Это копии особенных тайных знаний, — пояснила она.

— Магия? — может это другое? И Зина стащила и книгу и файл?

— Я мало что в этом понимаю, как и ты, думаю. Но благодаря книге Зина попала в портал.

— Боюсь предположить, но твой муж, возможно, отправился следом за моей женой. Что с этим делать, я не знаю. Единственное, чего делать не следует, так это звонить в полицию.

Что она несёт? Если бы это было так просто, все бы читали заклинания и ходили туда решать свои проблемы или таскать оттуда артефакты. Я, конечно, новичок в подобных вещах, но не до такой же степени придурок. Или она меня таким считает? Или, что ещё хуже, сама такая. Странно, как минимум.

— О чем вы говорили с Гришей вчера в кафе?

— А ты не исключаешь, что он может вернуться уже сегодня, потому как просто не поехал домой, а остался где-нибудь у друзей, напился там и заснул?

— Я всё это исключаю.

— Ну, не за книгой же он отправился, да ещё и копией в такое опасное преследование.

— Ему надо вернуть и Зину и текст. Это заверенная в Ватикане копия со статусом документа. Каждая страница.

— Стоит денег, наверное, хмыкнул Стас, — а откуда ты знаешь про Зину? Сомневаюсь, что Гриша тебе это рассказал.

— «Дети Богов» — фирма и бизнес моего отца. Я всё знаю про вас.

— Это самое ценное, что я услышал. Что говорит твой отец про мою жену? Он должен иметь хоть какие-то намётки, зачем она украла книгу, будем называть вещи своими именами, и отправилась в портал. Насколько я понял, путешествие далеко не безопасное, — Стас уже успокоился и говорил холодно и спокойно. Сейчас была нужна только информация, если у неё осталось, что сказать.

— Твоя жена — настоящая потомственная ведьма. И ты бы этого никогда не узнал, если бы не обстоятельства.

«Ведьма от слова «знающая», — повторил в уме Стас слова своей новой знакомой, Снежаны. Его спокойствие немного не соответствовало той реакции, на которую Лена рассчитывала. Она ждала эмоций, а их уже удалось притушить.

— Так какие обстоятельства? — ну давай же!

— Зина была нужна моему отцу.

— Они были знакомы?

— Конечно.

Вот тут он опять заволновался. Ну, невозможно слушать такое про свою собственную жену, ревновать, чувствовать себя обманутым козлом и делать вид, что тебе всё равно, да даже ради приличия. Лена смотрела на него, как змея, — в зрачки. Может она тоже из таких? Да куда ж я попал?

— Он брал её на переговоры. Она умела добиться желаемого почти от кого угодно. Ты не знал?

— Догадывался, — блефанул Стас, чтобы не казаться уж совсем конченым идиотом.

— Она была очень своенравной. И бесстрашной.

Стас не знал, как реагировать на то, что его жена бесстрашная. По отношению к кому или чему?

— Но речь не об этом. Я не поеду в «Аполлон». Ты начал, ты и продолжай. Расскажешь им всё, что услышал от меня. Их надо найти, наших любимых супругов. И вернуть. Гриша, видимо, что-то знал про неё и рискнул. Я не знаю точно, зачем он туда отправился. Очень может быть, что и тебе придётся, если хочешь, чтобы жизнь опять стала прежней и понятной. Времена меняются, — сказала Лена сакральную фразу, от которой у Стаса резко заболела голова.

Глава 22 Миллион алых роз

— Наша общая знакомая, да простят меня Боги, что я позволяю себе общаться с нечистью, — начал Гефестион, — слуга двух господ.

— Кого ты имеешь в виду? — Зина не сразу поняла, о ком он.

— Гарния, старая бестия, которую откуда только не выгоняли с треском, она хочет слишком много и слишком много лжёт.

— А, ты о Гарнии. Но она же… помогла и мне и тебе, насколько я понимаю, — тихо сказала Зина.

«О какой чести можно сожалеть, когда ты имеешь дело с обыкновенной лярвой?» — усмехнулась в душе Зина.

— Пока она ничем мне особенно не помогла. Она работает на моего братца в том числе и хочет опорочить моё имя, а я многое сделал для страны и многим врагам от меня досталось по полной. Ей неймётся ввергнуть достигнутое равновесие в хаос и поживиться новыми страданиями, страхами и горем. Такова их сущность, они чахнут без человеческого горя. Что она тебе обещала, скажешь?

«Разбежался!» — подумала Зина.

— Ничего. Сказала, что сделает всё, чтобы мне попасть к тебе, то есть в прошлое. То есть к тебе. Что ты мне поможешь.

— В чём?

— Сначала отвези меня в Дельфы к пифии. Ты обещал.

— Завтра ещё не наступило, прекрасная!

— Если Гарния тебе так мешает жить — избавься от неё, — спокойно и со знанием дела сказала Зина.

— Что ты предлагаешь?

— Гарния — это твоё отражение, разве ты не знаешь? Она — твои пороки. Во всём должна быть мера, и она отстанет.

— Она играет со мной, мне ли не знать.

— Смени ненависть на любовь, а месть на забвение, если не можешь простить. Ей не за что будет ухватиться.

— Откуда ты это знаешь, прекрасная?

— Про тебя я почти ничего не знаю, но человек таким же и остался через сотни веков. Алчен, властолюбив, порочен. Постоянно борется с добром, а не со злом.

— Разве возможен мир без пороков и борьбы?

— Не знаю.

— Улыбайся, прекрасная! Ты не для этих разговоров сюда попала. Ты умеешь танцевать?

Тут у Зины проблем не было, столько лет она пыталась быть актрисой. Только что точно бы ему понравилось? Она и пела неплохо, никогда, правда, специально пением не занималась, но спеть песенку вполне могла. Надо что-то простецкое и доходчивое. Встала, глотнула из чаши, чтобы прочистить горло, вытащила из вазы охапку роз и начала:

Жил-был художник один,

Домик имел и холсты,

Но он актрису любил

Ту, что любила цветы

Гефестион замер.

Миллион, миллион, миллион алых роз

Из окна, из окна, из окна видишь ты.

Кто влюблён, кто влюблён, кто влюблён и всерьёз.

Свою жизнь для тебя превратит в цветы…

Зина пела, сама получая удовольствие. Во всяком случае, старалась и не фальшивила. Потом пошла танцевать, чуть-чуть покачивая бёдрами и разбрасывая розы. Хитон заманчиво шевелился, одна грудь оголилась полностью, стекляшки в копеечных серьгах, которые она прихватила из дома, испускали разноцветные блики. Военачальник начал заметно распаляться. Он встал, приблизился к невиданной доселе певице и стал подтанцовывать. Причем, делал это на полном серьёзе.

— Что это за язык, на котором ты поёшь, прекрасная? Я ничего не понимаю. Я не могу тебе подпевать! Ла-ла-ла — начал мурлыкать Гефестион в такт Зине, — не останавливайся!

У него получалось очень неплохо. Музыке и пению он был не чужд. Гефестион опустил ей руки на плечи и привлёк к себе.

— Ты пробуждаешь во мне желание, — шепнул ей на ухо, — забытое уже, чистое и возвышенное.

Зина коснулась щекой его щеки, задержавшись на пару секунд.

— У меня есть муж.

— Он точно нас не увидит сейчас, — улыбнулся Гефестион и нежно поцеловал её в шею, — забудь о мире, пусть он подождёт, — его правая рука почти не ощутимо ласкала её обнажённую грудь.