Где папа?

Не знаю. Мне доктор доверия не внушал. Хотя вся стена была увешана дипломами этого доктора.

Татьяна со значением кивнула, когда заметила, что я их тоже разглядываю. Потом усадила меня, сунула в руки Кьяру, которая тут же двинула мне по уху кулаком и набухла. То есть вывернула нижнюю губу, собираясь заплакать. Я полезла в рюкзак за DVD-плеером.

— Ну, что у вас? — спросила докторша, и я заметила, что у неё во рту зубы в два ряда.

Вот серьёзно. За первым темнел второй. Ужас какой-то. Просто Ящерица.

— Аллергия, — горестно сказала Татьяна, — вы бы знали, доктор, как меня замучила эта аллергия. То нельзя, это нельзя… У моих подруг дети уже торты шоколадные вовсю едят! Мандарины! А тут что? Ни в гости пойти, ни у себя ничего вкусного приготовить! Приходится ходить в рестораны.

Это была шутка. На которую не отреагировали ни я, ни Ящерица. У меня плеер, как обычно, завис. Мультик застрял на самом интересном месте, и нижняя губа у Кьяры уже дрожала.

А Ящерица что-то набрала на ноутбуке. И спросила:

— А прик-тест [9] вы не делали?

— Нет.

— Сделаем сейчас. Это просто. Я чуть-чуть поцарапаю кожу на руке. Капнем аллергеном и посмотрим — увеличится блямба или нет. Каждый аллерген — сто семьдесят рублей.

— Я на дочери не экономлю!

— Может, вы ногу посмотрите? — не выдержала я.

Татьяна шикнула на меня. Но Ящерица кивнула и привстала. Я приподняла Кьярину штанину.

— Это лечится за месяц, — отмахнулась Ящерица, — главное — определить, на что реагирует. Выбирайте аллергены.

9

Прик-тест (англ.prick — прокол, укол) — одна из кожных аллергологических проб, использующихся в диагностике аллергических заболеваний.

Мы с Татьяной уставились на список продуктов. Татьяна стала выбирать какую-то чушь, вроде омаров или фисташек.

— Да погодите, — сказала я, — давайте обычные продукты проверим. Вот пшеницу, например.

— Зачем? — удивилась Татьяна, — Она что, ест пшеницу? А омарами нас Феде угостит в пятницу.

— Девочка права, — кивнула Ящерица, — проверьте, нет ли у неё реакции на обычный хлеб.

— А хлеб — это пшеница? — удивилась Татьяна.

Я вздохнула и сама поставила галочку напротив пшеницы. А заодно и молока. У Костиной мамы аллергия на молоко, она козье пьёт. Я подумала и поставила галочку напротив козьего молока.

— А эта гадость зачем? — поразилась Татьяна. — Оно, наверное, козой пахнет.

— Если коровье нельзя, то может, тогда козье, — пояснила я, — просто проверим.

— Просто проверим за сто семьдесят рублей, — проворчала Татьяна.

Когда мы всё отметили («Надо проверить дораду! У нас в пятницу будет дорада!» — «А я считаю, гречку! Вдруг аллергия — на гречку!»), то Ящерица принесла чемоданчик, открыла его, достала с десяток пузырьков, протёрла Кьярину руку спиртом и начала быстро корябать по коже чем-то вроде пилки и капать туда аллерген.

Кьяра разревелась и попыталась выдернуть руку. Татьяна вздохнула и… закрыла глаза. И добавила, откинувшись на спинку кресла:

— Я не переношу, когда она плачет.

— Тогда вам повезло, — проговорила я сквозь стиснутые зубы, — я-то обожаю!

А Кьяра ревела, вырывалась, выкручивалась, но я держала крепко. Потому что надо было понять, что с ней не так.

Потом мы подождали минут десять, и Ящерица снова подошла к нам — посмотреть результат.

Уродливый нос

Оказалось, что у Кьяры аллергия на ВСЁ. На пшеницу, рожь, кукурузу, гречку, овсянку, груши, яблоки, сливы, картофель, свинину и вообще… Просто на всё. Ей можно было только рис, перловку, печёное яблоко и говядину. Ну да, горох ещё и прочие зелёные овощи, но она же их ненавидит.

— Не пойму я, — растерялась Татьяна, — пшеницу вот нельзя. И никакой хлеб нельзя? Даже из пекарни «Волконский»? Ну, вы знаете, она в центре, очень солидная пекарня…

— Не знаю, — отрезала Ящерица, — вам можно только перловку и рис.

— Мне?!

— Девочке! Вашей! Будете кормить по списку — всё будет хорошо. И ещё мазать кремами. Нашими. Вот этот — за тысячу, этот — за полторы.

Она сунула Татьяне две пластиковые банки без надписей. Татьяна вздохнула с облегчением. Она явно ещё не догнала, что у Кьярки аллергия и на детское печенье, которым она только и питается, и на коровье молоко (на козье — нет, ура!), и на кукурузные хлопья, и всё это сейчас под запретом. Зато вот дорогие кремы — это, конечно, по Татьяниной части. Тут она дока.

— Хорошо! — радостно кивала она, доставая деньги. — Конечно! Этот утром и вечером. Этот раз в день, после купания. А он правда хорошо увлажняет? А что в нём? О, экстракт трав! Отлично. Надо мне будет тоже попробовать. У меня кожа на руках сохнет, просто ужас. Не поверите.

Я со вздохом начала собирать Кьяру. Подарила ей бычка, которого специально купила сегодня утром в палатке. У меня такой в детстве был, на подставке. Нажмёшь пальцем на подставку, он и падает, подогнув тонкие ножки.

— Вы потрясающий доктор, — сказала Татьяна, — как у вас всё по-умному поставлено. Пришел больной, а вы ему — сразу средство.

Она открыла баночку с Кьяриным кремом и понюхала.

— Да ещё и какое средство! Вот так все доктора должны работать. Просто выдавать сразу лекарства. Отлично же. Очень удобно. Я так рада, что нам вас порекомендовали. У вас столько достижений…

Татьяна кивнула на стену, а Ящерица надулась от важности, хотя и смущённо отмахивалась. А потом вдруг привстала и говорит:

— Погодите-ка. У меня одна мысль появилась.

— О, у доктора Хауса тоже постоянно озарения! — обрадовалась Татьяна. — Я так люблю, когда он вдруг…

— Покажите ногу, — велела мне Ящерица, подойдя к нам. Теперь она смотрела на красное пятно долго. Даже достала фонарик и посветила. И вдруг нахмурилась.

— А знаете что… У меня появились сомнения. И кажется, они подтверждаются.

— Это не аллергия? — с улыбкой спросила Татьяна.