Где-то есть ты…

– Да, я уже сплю. И я пьян.

– Но мы же договаривались!

– Я пришёл в «Георг», там немного посидел с друзьями, потом понял, что я в хлам. Пришлось ехать домой.

– Но мы же договаривались! Я тебя очень ждала!

– Ну что мне сделать? Хочешь, встану и приеду?

– Иди в задницу! – И я бросила трубку.

Да я бы приехала к нему и на край света! Значит, просто не захотел… Мои руки опустились. Я почувствовала такую жалость к себе. Всё тело давно покрылось гусиной кожей, а я всё стояла одиноко на ветру у входа в клуб и глотала от обиды слёзы.

– Как ты? – спросила я, прижимая к уху телефонную трубку.

– Уже ничего, – сухо ответил Саша.

– Может, встретимся?

– Хм… Пока неохота, я только встал.

– Как отдохнул вчера? – Мне уже начало казаться, что я навязываюсь.

– Нормально. Пил, пил, пил. Приехал в «Георг», там столько знакомых. Со всеми пообщался. Потом меня совсем развезло, – его голос даже повеселел, – сижу посреди клуба, меня уже пошатывает, а вокруг такие девчонки, так весело. Сижу и понимаю, какой я гулёна!

– Саш, ты понимаешь, что говоришь?!

– Опять заводишься? – недовольно промычал он.

– Ведь ты мне говорил такие слова! Обещал, что я не буду больше плакать! А теперь вот так легко говоришь, что ты гулёна?!

– Ну извини. Так получается…

– Я тебя ненавижу, слышишь? Никогда мне больше не звони. Не хочу больше тебя знать! Какая дура, как же я могла?

С криком я швырнула телефон об стену и опустилась на пол. Слёзы катились и катились по щекам. Сначала немного, потом сплошным потоком. Я кричала и билась в истерике. Мартин заскулил и лёг мне в ноги. Слёзы текли даже из носа. Я выла и рыдала, пока не начала задыхаться.

Рухнул весь мой мир. Окончательно. И как же я могла позволить так с собой поступить? В сотый раз. Он не обманывал, нет. Он реально верил в то, что сможет отказаться от прошлой жизни ради меня. И не смог. Только не думала, что его хватит всего на три дня…

Зазвонил телефон. Он звонил, не прекращая, ещё очень-очень долго, но я в тот день даже не притронулась к нему. Даже не обернулась, чтобы посмотреть на дисплей. Как сказала Мила, иногда в жизни бывают моменты, когда надо сказать «нет», чего бы нам это ни стоило…

После очередной бессонной ночи я чувствовала себя раздавленной, словно меня переехал асфальтный каток. Голова трещала, всё перед глазами плыло. Мерзкое холодное утро напомнило мне о приближающейся зиме резким порывом ветра, который чуть не вырвал створку окна, когда я, открыв его, села на подоконник.

Ненавижу холод.

Посмотрела вниз. Высоко. Даже показалось, что деревья тянут ко мне голые ветки, а мокрая земля под окном зовёт и манит к себе. Я подняла голову. Люди вдалеке куда-то торопятся, спешат по своим делам. На каждом из них тёплые пальто и куртки. У каждого семья, дом, работа. Хоть какая-то иллюзия жизни. У меня даже её нет.

Я одна. На подоконнике. Холодным осенним утром. В одних шортах и лёгком топе. Совсем одна. С зияющей дырой в груди. И с пустотой внутри, которая не покинет меня до конца жизни. Сердце на месте, но я его не чувствую. Чувств нет.

Дрожащими пальцами я сжала сигарету, поднесла к губам и прикурила от зажигалки. Вдохнула и выпустила дым.

Вот так, наверное, себя чувствуют зомби. Просто существуют. Ни желаний, ни надежд. И к чему такое существование? Пустота…

Я свесила ногу вниз и удивилась тому, что даже морозный ветер не пробирает меня до костей. Ничего не чувствую. Разжала пальцы и отпустила зажигалку. Та полетела вниз, совершая красивые обороты, затем беззвучно оттолкнулась от подоконника чьего-то окна и моментально скрылась в траве.

Через минуту вслед за ней полетел окурок. Его полёт был менее скоротечным. Забавно.

Я села на корточки и бросила прощальный взгляд на комнату.

На полу валялись две бутылки из-под коньяка, ещё – две из-под настойки – стояли на столе. Все эти двое суток я пыталась забыться с помощью алкоголя. Тщетно. Он не принёс мне облегчения. В голову, наоборот, лезли глупые мысли, сводившие всё к желанию ему позвонить. Борясь с этим желанием, я выкинула сим-карту, разбила два любимых Митиных бокала, искусала все губы и содрала до крови заусенцы. Сдержалась.

Пустые блистеры и горстка разбросанных таблеток на диване напомнили мне о слабости. Я хотела выпить их и покончить со всеми мучениями навсегда, но испугалась долгой мучительной смерти и передумала. Зато выкурила четыре пачки сигарет. До одури. Кажется, с меня не смыть запах табака и через неделю.

Да пошло оно всё к чёрту! Если меня убивает любое воспоминание, зачем такая жизнь?! Если я не могу быть с ним, зачем нужна жизнь без него? Всё будущее теряет смысл.

Никогда не думала, что одно чувство может поделить жизнь на «до» и «после»! Как заставить себя жить дальше?! Нет. Я не хочу. Зачем нужны все эти маленькие желания, когда одно, самое главное, уже никогда не исполнится?!

Держась за раму, я встала ногами на подоконник и в последний раз посмотрела вниз. Нет, никто и не заметит, что меня уже нет. Такая маленькая, жалкая, бесполезная Ева. Никто не будет страдать без тебя. Никто.

Разве что он. Придёт на мои похороны, возьмёт мою холодную руку и заплачет. Поймёт, что был не прав. Но будет слишком поздно. И всю жизнь он будет жалеть. Всю жизнь…

Прощайте!

Мощный порыв ветра из ниоткуда вдруг налетел на меня и потянул за собой. За спиной раздался отчаянный лай собаки. От страха и ужаса я из последних сил ухватилась за оконную ручку. Сердце застучало, как бешеное. Весь алкоголь выветрился за секунду.

Вытирая пот со лба, я присела, затем скатилась с подоконника на пол и разрыдалась. Мартин сел рядом и тихонечко заскулил.

Неужели это я только что хотела совершить подобное?! Кому и что я хотела таким способом доказать? Даже не верится, какую глупость я только что чуть не сделала. Безумие!

А моя бедная мама? Что было бы с ней? Она бы с ума сошла от подобной новости. Слегла бы с инфарктом сразу. А папа? Сразу бы поседел… А мои бедные друзья винили бы во всём себя. Ну и дура же ты, Ева!

Вытирая слёзы, я принялась собирать пустые бутылки в пакет. Ползала на четвереньках, подбирая разбросанные обёртки и таблетки. Подмела пол на кухне, собрав веником все осколки от посуды. Смыла размазанный макияж, приняла ванну и решила жить. Плохо, грустно, тяжело – неважно, как, – лишь бы жить. Я оказалась достаточно сильной, чтобы попытаться пережить всё, что было, и значит, останусь такой до конца!

– Алло, мама! – всхлипнула я в трубку, набрав знакомый номер, – мамочка, любимая, я к тебе сегодня вечером приеду, жди! Я тоже соскучилась, да-да, спасибо. И тебя.