Где-то Есть Ты

больно слух режет.

– Вот сейчас поедем, Дарье моей телефон новый возьмем, а то старый-

то она уронила, когда мы на каруселях каталися. И он разбился. Случайно,

из-за того, что я ее смешил. Виноват и вину хочу искупить. Понимашь?

– Какая нелепая случайность! Ой-ой! Бедная Даша! – Мила показала мне вытянутый кверху большой палец правой руки – жест, означающий, что просто супер наша подруга все обставила.

– Очень красивый жест. – Проворковала я.
– Вы, Кеша, молодец. Как же нашей Дашеньке с вами повезло!

Выйдя у своего подъезда, мы помахали Даше на прощание, а поднимаясь на лифте, поделились друг с другом впечатлениями о том, что же

все-таки такого Дарья в нем могла найти. И пришли к иронично-банальному выводу, что, наверное, человек он хороший. Вот так, под веселый гогот, мы и

завалились к себе в квартиру. Мила сразу бросилась в объятия к коту, а я,

потрепав вышеназванного за загривок, проследовала к заветному телефону

с целью проконтролировать его рабочее состояние. Уж больно мне не терпелось услышать заветное:

– Мама миа! Привет, моя принцесса!

Сашка позвонил, как и обещал, в десять вечера, и мы, наслаждаясь

общением, опять проговорили до самого утра. Засыпая с первыми лучами весеннего солнца, я благодарила вселенную за то, что наконец-то так счастлива!

Глава 8

– Марик, привет! – Я прижала к уху телефон и качнулась в рабочем кресле.

– Привет, сладкий! – Промурлыкал он, точно кот. Начальник явно пребывал в хорошем расположении духа.

– Не занят?

– Нет. Говори. Что-то случилось?

– Все хорошо.

– А то ты пропала, не звонишь.

– Успел соскучиться?

– Конечно!

Эта его реплика заставила меня улыбнуться.

– Вообще-то есть кое-какие вопросы по работе, - призналась я, - но они не срочные. Хотела спросить твоего совета как-нибудь при личной встрече.

– Спросишь. В пятницу съездим с тобой на переговоры, там и обсудим. Заеду за тобой в одиннадцать. Идет?

– Договорились. Как дела дома? Как дочь?

– Растет и радует папку. – Его голос, полный гордости, вдруг стал серьезным.
– А с Юлей ругаюсь постоянно. Устал уже.

– Она просто хочет, чтобы муж ее любил и чаще бывал дома, а ты каждые выходные сваливаешь, чтобы погулять.

– Неправда. Просто она нервная и истеричная баба.

– Ну, кому ты рассказываешь, Марк. Я знаю тебя лучше многих других. И ее понимаю не хуже. Ты – не сахар, признай уже это.

– У нее есть все. Должна быть довольна.

– Она отовсюду слышит, что ты развлекаешься с разными бабами. И прекрасно знает, с какими людьми ты общаешься. Приходишь домой пьяный с расцарапанной спиной, воняющий духами. Чем тут быть довольной?

– Да давно уже нет такого. Я хорошо себя веду. И Юля получает все

самое лучшее.

– Только вот дело в том, что женщина не хочет быть лучшей, Марик.

Она хочет быть единственной. Нам мало получать все самое лучшее - уж мне

ли, как женщине, не знать.

– Она счастлива. – Сказал, как отрезал. Кажется, его ничто не прошибет.

– Да я повесилась бы от такого счастья!

– Дурка моя! Жаба! Хватит, не ругайся. – Засмеялся Марк. – Я же тебя

люблю!

– Ну-ну. Где-то я это уже слышала. – Оттолкнулась на кресле, покатилась и чуть не уронила телефон со стола. Поймала аппарат буквально в последнюю секунду.
– Друг ты мой любезный.

– Ев, ты у меня самый дорогой человечек на земле…

Такой знакомый до боли голос, теперь он не вызывал во мне никаких чувств.

– Хороший мой, самый дорогой человечек, у тебя – дочь. – Произнесла я тихо.
– Не забывай об этом. Дай ей все лучшее, что только сможешь. А тетя Ева сама как-нибудь справится.

Марк прокашлялся.

– Тоже верно. Поеду я сейчас на обед домой, повидаюсь с ней.

– Вот молодец! Тогда до пятницы.

– Пока, Буся.

Усмехнулась про себя и ответила:

– Целую. Пока.

Положила трубку с радостным осознанием того, что, наконец, освободилась от этого человека. Его голос уже не заставлял меня трепетать. А воспоминания не заставляли жалеть об упущенных возможностях и

былых чувствах. Теперь я просыпалась лишь с одним мужским именем на

устах. Мои мысли возвращались к Саше каждые пять минут. Думая о нем, я

улыбалась, а моя душа пела и летела над землей. За эти два дня телефонных разговоров мне удалось узнать о нем, казалось, все, что можно.

А о себе еще больше. Каждый день во мне открывались новые грани красоты: чаще стала любоваться своим отражением в зеркале, с большей долей щепетильности выбирала наряды и белье, принимая душ, ублажала себя гелями и ароматическими маслами и дольше обычного укладывала свои длинные волосы. Каждое новое утро теперь начиналось с улыбки, с хорошего настроения. А уж весна за окном казалась еще краше.

Саша каким-то невероятным образом умудрялся заряжать меня своим оптимизмом, дарил позитив, осыпал комплиментами и ласковыми словами. Я чувствовала в каждом его слове огромную заботу и трепетное отношение к себе. Мы ничего не говорили о чувствах, о нашем будущем, о том, будем ли мы встречаться. Нам все как будто и так было ясно без слов, и совсем не хотелось торопиться. Шестое чувство подсказывало, что нужно дать ему возможность меня завоевать, поэтому приходилось делать над собой усилия, чтобы не форсировать события и никак на них не влиять.

Я разговаривала с поставщиками по телефону, когда в дверь моего

кабинета неожиданно постучали. Через пару секунд на пороге, придерживая дверь, показался он. Смущенный, Сашка стоял и переминался с ноги на ногу.

В это мгновение мое давление подскочило, наверное, до предела, кровь отчаянно запульсировала в висках, угрожая прорвать кожу и выплеснуться наружу.

Первым желанием, возникшим в голове, было немедленно посмотреться в зеркало и поправить волосы. Еле сдержалась. Жестом показала парню, что он может войти и присесть, затем продолжила разговор. Автоматически согласившись с собеседником, осознала, что ничего, кроме биения собственного сердца, уже не слышу. Выпрямилась, поправила юбку.

Саша прошел в кабинет, притворил за собой дверь и жестом дал

понять, что подождет, пока я не наговорюсь. Невозможно было оторвать от него глаз: модная куртка, сидящие по фигуре джинсы, отличная обувь, красивая уверенная походка вкупе с очаровательной улыбкой, кажущейся уже такой родной и знакомой. А глаза! Они у него такие! Нельзя было вот так просто смотреть в эти потрясающие, полные сияния гиацинты, залитые всеми оттенками коричневого и черного - риск лишиться остатков разума возрастал в сотни раз. Они как неизведанные миру галактики – готовы были поглотить меня полностью. Звали, манили своей глубиной.