Где-то Есть Ты
Шрифт:
– Она реально классная.
– Значит, будет наша с тобой песня…
У меня даже голова закружилась от этих слов.
– Наша… - Тихо произнесла я.
– Правда, там все грустно кончилось…
– Они остались друзьями с надеждой на любовь в будущем.
– Это же у них... – Сашка сказал это так искренне, что у меня сердце
защемило. – Знаешь, что я еще люблю?
– Что?
– Погружаться в волшебный мир музыки minimal…
– Ох, блин, сколько всего мне еще предстоит узнать.
И наш легкий, по-детски наивный разговор продолжался до самого
утра. Я знала,
***
Чувство легкости и полета сопровождало меня весь рабочий день, а общение с Сашкой в Skype, казалось, совсем не отвлекало от профессиональных обязанностей. Сотни cмайликов с сердечками и цветочками, десятки комплиментов. Да, надо признать, я была на вершине блаженства. Все подчиненные заметили мою изменившуюся и ставшую такой бодрой и легкой походку. Их начальница целый день летала и пела, словно пчелка, опыляющая цветочки.
Встреча с Марком уладила все рабочие нестыковки, а также дала понимание того, что в моей душе к нему действительно не осталось ничего, кроме дружеских теплых чувств. Помочь в поиске работы для Саши он отказался, мотивируя это отсутствием нужных знакомых. Глупый отмаз для такого влиятельного человека, хотя я нисколько не удивилась: мне он до этого тоже много раз отказывал.
Богатые всегда напрягаются, заподозрив, что их хотят использовать, попросить в долг или об элементарной помощи. Гораздо выгоднее дружить с нужными людьми: ты помог, тебе помогут.
Девять вечера. Мы сидели с Милой на кухне, занимаясь дегустацией домашнего хлеба «Тоскана», испеченного сегодня в ресторане Натальей.
– М-м-м... Я могла бы еще сдержаться, если бы это была буханка «Дарницы» с хлебозавода, но это... это шедевр! – Милка ломала его руками, долго с закрытыми глазами вдыхала аромат, потом только откусывала.
– Не удивляюсь, что народ к нам так и прет, – я не могла остановиться, – тьфу-тьфу. Не нужно даже масла, вкуснее любой французской булки...
– А какой воздушный, мягкий, нежный... Хотя и серый.
– А какой вкус... – Я испытывала настоящий гастрономический оргазм.
– Что за специя? Так ароматно... – Мила разделила пополам оставшийся ломоть.
– Кориандр?
– Наверное. Не знала, что он такой вкусный...
– Все, мы доели буханку... Обожрались ведь, как последние сволочи...
– Буханку? Ерунда какая, там всего-то граммов четыреста было, не
переживай, не лопнем!
– Никогда бы не смогла такой хлеб сама испечь.
– И я тоже. Поэтому надо с Митей дружить всю жизнь, он-то может.
– Ага! И стать булочкой! На работе только и делаю, что ем... – Я
поставила кипятиться воду в чайнике.
Мила встала, открыла окно и села на подоконник. На улице смеркалось, в комнату
влетел свежий апрельский ветерок, прохладный, освежающий.Я облокотилась на подоконник и посмотрела вниз: на лавочке сидели вездесущие бабульки, молодые мамаши играли с детьми в песочнице, каждый свободный метр двора был заставлен машинами. Каждый жил своей жизнью, и у всех на лицах были написаны разные эмоции. Сегодня кто-то смеется, завтра – плачет, послезавтра наоборот. Все меняется, такова жизнь. И это, пожалуй, хорошо.
– Когда-то и я буду безумно радоваться тому, что в моем животе кто-
то растет, – Мила начала заплетать мне косы, быстро перебирая пальцами
волосы, – потом этот кто-то неуклюже забегает по ковру и скажет:
«Мама!»
– Ага. Мечта каждой женщины... Такова наша природа, наше предназначение. – Я слушала, как мелодично поют птицы в вечернем небе. – Но это пока очень далеко от меня. Если мне хочется построить с Сашей что-то настоящее, то не следует на него давить, торопить события.
Можно ведь и подождать лет до… тридцати… тридцати пяти…
– Стратегия? Это правильно. Каждого человека нужно проверять временем, – вздохнула Мила, – но я не думаю, что Саша – твоя вторая половинка. Судя по твоим рассказам, этот мужчина никогда не имел серьезных отношений, а значит, будет бежать от них до последнего.
– Опять ты об этом… Я надеюсь, что на этот раз – все иначе, ведь он сказал Мите, что влюбился. Митя же, в свою очередь, говорит, что все друзья сошлись во мнении – Сашка очень изменился со дня нашего знакомства.
– Твои слова – да богу в уши. Я знаю тебя: ты, Ева, вложишь в него
все, всю себя отдашь этим чувствам, а нужно поступать как раз наоборот. Женщина должна сама брать от такого мужчины, что возможно. Радоваться сексу, пользоваться молодым телом и не строить далеко идущих планов.
– Мне сейчас так хорошо, как никогда прежде, а ты все про свое.
– Только не теряй голову.
– Хорошо! – Я отошла от окна и выключила чайник. Взяла две
кружки, поставила их со всего размаха на стол. – Почему ты не можешь
просто за меня порадоваться?!
– Ну, извини. – Милка вскочила и, преданно заглядывая мне в глаза,
принялась раскладывать по кружкам чайные пакетики. – Евочка, это все
моя интуиция... Ну не дает она мне покоя! Мы с твоим Сашей сегодня виделись у Мити в больнице.
– И что?
– Вижу, что он очень добрый, веселый. Но абсолютно не серьезный. Не подходит он тебе, не дорос еще. И никогда не дорастет! Ты
мечтаешь, что он найдет работу и остепенится, – она тяжело опустилась на стул, – но такие люди до сорока лет гуляют, а потом,
оставшись с голой жопой, женятся, чтобы было, где жить и кому кормить их.
– Конечно.
– Такие люди никогда не оценят твоих жертв. С ними нужно только дружить, ведь для друзей они самые лучшие, а в семье – ни на что не годны!
– Ты его совсем не знаешь. – Рука дрогнула, и кипяток из чайника расплескался по скатерти.
– Да и не надо мне знать. – Мила уставилась на расползающиеся по ткани разводы.
– Хорошо, если я не права, но, едва пообщавшись с ним, сделала для себя выводы. Он сейчас ослеплен твоей красотой,