Где-то Есть Ты

наружу. И зачем только встретила его? И почему так плохо разбираюсь

в людях?!

– Ева, – услышала за своей спиной и вздрогнула.

Натянув уверенную улыбку, обернулась. Только сейчас заметила, какое у Саши было измученное бледное лицо. Глаза выдавали его усталость и напряжение, причиной которых, наверняка, была я.

Он вошел, прикрыв за собой дверь, и посмотрел в мои глаза. На меня тут же обрушились воспоминания о нашей последней ночи, о том, как близки мы были, каким нежным он был со мной. Мой Саша…

Не верилось, что случившееся сегодня между нами действительно

произошло. У него был тот же любящий взгляд, полный обожания, те же обветренные губы, растянутые в робкой улыбке. У меня так пересохло в горле, что невозможно было даже сглотнуть.

Секунда, пролетевшая, как целая жизнь, и мы в едином порыве соединили наши губы в страстном поцелуе. Он обнимал меня так, будто боялся отпустить. Прижимал к себе так крепко, будто не хотел дать мне убежать. Наконец, Саша оторвался от меня и, тяжело дыша,

произнес:

– Я не знаю, что это, но все время думаю о тебе. Меня так к тебе

тянет, не получается сопротивляться.

– Но я же твой друг… - Произнесла хрипло.

– Моя голова сейчас лопнет от всего этого! – И он снова привлек

меня к себе.

«Будь что будет», – подумала, целуя его. Так хотелось быть с ним,

и неважно, каким путем. Быть ему другом или еще кем-то, лишь бы эти родные руки обнимали меня сегодня. Чувствовала себя пустой, безвольной,

слабой, растоптанной, но ничего не могла поделать. Только его объятия приносили мне счастье и облегчение, дарили уже знакомое наслаждение и чувство полета.

В этот момент впервые почувствовала, что готова простить этому человеку все, даже унижение, готова терпеть многое, только бы быть рядом.

Скольких же мужчин я бросила… Скольких отвергла… Моя гордость не

позволяла мне даже разговаривать с единожды провинившимися, а где же

она сейчас?!

У меня даже не было сил оттолкнуть его и убежать, я тешила

себя надеждой, что все наладится, ведь именно меня ему было суждено полюбить. Именно ко мне неудержимо тянуло. Шестое чувство подсказывало, что от этого порыва все будет еще только хуже, ведь сама когда-то говорила: «Если дать мужчине наступить на себя, он будет топтать тебя всю жизнь». Но разум опять проигрывал в битве с сердцем. Опять и опять.

И так всегда бывает, когда любишь по-настоящему.

Когда мы вышли с балкона, Митя с Милой обрадовались тому, что

мы помирились. А я не решилась сразу рассказать подруге о том, что это не

так. Стыдно было признаться, что никакого разговора даже не было, что все

повисло в воздухе. Как сознаться, что ситуация только усложнилась? Сказать, что я – безвольная тряпка, мне тоже не хватило сил. Не

хватило бы моего ума и на то, чтобы предположить, какие отношения будут у

нас с Сашей дальше.

Ясно было только, что такие, какие удобны ему. А для меня

наверняка сложные и неопределенные. Дура. Дура. Дура…

Мы пили, смеялись, веселились вчетвером. Сердце пело и радостно тянулось к любимому, но в душе навсегда поселилась такая тоска, которую понять под силу только брошенным и одиноким. Друзья заливисто хохотали, когда мы с Сашкой смешили их. Позже, уединившись, мы с ним потешались сами над собой. Я увидела его трусы с нарисованным на них Чебурашкой и упала с кровати со смеху.

На Сашкины крики и звук падающего тела прибежали наши друзья, которые и застали меня лежащей на полу в простыне, вытирающей слезы

от смеха, и хохочущего Сашку, прикрывающего от них свои веселые трусы.

Они еще долго, недоумевая, пытались понять, что же нас так насмешило,

потом плюнули и ушли обратно, оставив нас наедине.

Без лишних слов мы занимались любовью до самого утра, счастливые оттого, что обрели друг друга снова. Потому что не знали, что ждет нас

дальше. Он не знал ответа на вопрос, нужна ли я ему. Я, в свою очередь,

бежала в другой город, пытаясь разобраться в себе. Впереди нас ждала разлука, поэтому каждый пытался получить от этой встречи как можно больше.

Мы сгорали в одном костре страсти. Вместе.

Утром Саша посадил меня на поезд. Всю поездку я провела в наушниках с любимой музыкой. За окном, сменяя друг друга, мелькали чудесные картинки зеленых лесов и полей. С телефона через соцсети передавала ему все свои впечатления. Мы общались так, будто и не было ссор, не было расставания. Саша посылал мне десятки забавных смайликов и сердечек, признавался, что прошлая ночь была чудесна, говорил, что скучает.

Одна во всем вагоне, я улыбалась. На какой-то миг даже пожалела, что уехала. Захотелось остановить поезд и броситься в Сашкины

объятия. Неважно, что там у нас произошло, и расстанемся ли мы, но моя

жизнь изменилась. Я научилась жить, любить и чувствовать музыку.

Окружающий мир предстал для меня в новых сверкающих красках. И теперь

Ева - брюнетка, черт подери! И ей так это идет!

Я многое приобрела за это время, так почему бы мне не улыбаться?

К тому же, теперь знала одну важную вещь: он бросил меня не потому, что ему надоело, а потому, что испугался своей любви. Разлука добьет

его окончательно, и Сашка поймет, что жить не может без своей любимой девушки.

Покидая вагон, спустилась по ступенькам и, ступив на перрон, снова почувствовала себя почти счастливой. Почти.

Глава 17

Темнота. Пытаясь подняться, наваливаюсь на стену и обдираю плечо. Черт!

Мешает головокружение. Едва прихожу в себя, понимаю, что руки на этот раз скованы наручниками спереди. А это означает, что меня не держит возле себя горячая батарея, и я могу даже ощупать свое лицо. Эта мысль словно пронзает сталью мозг. От радости хочется поскорее подняться, но никак не получается.

Чудовищная слабость не позволяет мне встать даже со второй попытки, поэтому, подышав пылью, извиваясь, как червяк, я все-таки умудряюсь удержаться на четвереньках. Осторожно вытянув руки, нащупываю кувшин с ржавой водой и приникаю к нему губами. В голове немного проясняется.

В комнате по-прежнему царит адская жара. Что же он собирается со мной делать? Ему так нравится подчинять людей, обладать ими, унижать. Представляю, как он подходит ко мне, снимает футболку, джинсы, дышит перегаром в лицо, а потом целует, раздвигая своим языком мои губы. Как наваливается всем телом, сдирая с меня трусы. А мне приходится молчать, чтобы сохранить свою жизнь. Трясу головой от отвращения.