Ген подчинения. Тома 1 и 2

— Что случилось? Чей это телефон? — За моими вопросами последовал не сулящий ничего хорошего стук в дверь.

— О, Будда, они нашли меня и пришли за мной… Прошу, не отдавай меня им, пожалуйста, пожалуйста, Миша! Я буду хорошим духом, клянусь, стану лучшим, можешь бить меня, даже животным меня можешь называть, но только не отдавай меня им, прошу, пожалуйста, только не снова!!! — Дрожащими руками Мо, цепляясь за мои ноги, не просила, а молилась на меня, словно за дверью стоял настоящий демон, готовый утащить её в ад.

— Да тихо ты, успокойся, успокойся, говорю… Кто они, почему тебя ищут?! — Ели оторвав Хуалинг от своих ног, вновь попытался спросить я, но та, словно умалишенная, на мои действия скрутившись калачиком, замерла.

— Как же задолбала вся эта потусторонняя херня… — Взяв со столика телефон, быстрым шагом направился к двери, из-за которой уже кто-то звучно звал моё имя.

Не скидывая цепочки, разблокировав замок, слегка приоткрыв дверь.

— Кто такие? Чего разорались? Соседей перепугаете! — С ходу рявкнул на незваных гостей я, и, наверное, лучше бы этого не делал. За дверями, словно две большущие горы, уходящие своими толстыми и упитанными мордами за дверной косяк, стояли черный как смола амбалы в сопровождении миловитой девушки за их спиной.

— Михаил Калинин? — Присев, чтобы его лицо было видно, спросил один из негров.

— Ну, допустим. — Готовясь в любой момент захлопнуть дверь, ответил я.

— Можно мы войдем? — спросил второй.

— Парни, вы себя-то видели? Кто вас в здравом уме себе в дом пустит? — На мою настороженность мужики ответили лишь громким, басистым смехом, привлекшим внимание их говорившей по телефону спутницы.

— Мы по поводу нашей сестры, Вы не так давно звонили…

— А… — Наигранно улыбнулся я. — Это той обоссанки?

— Обоссанки? — Удивленно переспросила женщина за их спинами.

— Ага, эта укуренная, или бухая дура обоссала мой ковёр, после чего я выкинул её обратно на лестничную клетку. Она ещё некоторое время тут буянила, колотила в двери, но позже свалила. Кстати, Вы мне денег должны… — Строя из себя максимально грубое хамло, потребовал я.

— Мы пробили её телефон… — Подойдя поближе, проговорила девушка.

— Вот этот? — перебил ту я. — Не отдам, покуда не вернете деньги за испорченный ковер.

— Конг, — улыбнувшись, обратилась к своему… Походу, охраннику, девушка. — дай деньги. — произнесла женщина, после чего тот, вытащив из кармана своего черного пиджака связку купюр, передал ту незнакомке.

Вытащив оттуда несколько хрустящих купюр, девушка с любопытством заглянула мне в глаза.

— Ещё за моральный ущерб. — Протягивая сквозь дверь телефон, стараясь не глядеть на её давящих лыбу спутников, добавил я, и та послушно вытащила ещё две купюры.

В момент обмена, девушка одной рукой крепко схватила меня за запястье, в приказном тоне произнеся:

— Замри! — И я замер.

Осторожно извлекая телефон из моих пальцев, та вложила в них деньги, и всё так же, не отпуская руки, спросила:

— Ты знаешь, где Хуалинг? — Её блестящие, словно хрусталь глаза, холодили душу, зассавшие бегать по спине мурашки, вместе с сердцем опустились к пяткам.

— Нет. — пытаясь скрыть дрожь в руках, крайне нелогично и опрометчиво ответил я.

— Сейчас, ты войдешь в свой дом, ляжешь на кровать и… — Держась за меня, та как-то осеклась. Цвет её глаз изменился, грозное выражение лица сменилось заинтересованным. — Конг, дай визитку. — После этих слов к деньгам добавилась пластиковая карточка, и девушка повторила:

— Сейчас ты поцелуешь мою руку, войдешь в свой дом, ляжешь на кровать и уснешь. Тебе всю ночь буду сниться только я. Завтра ты будешь работать, думая только обо мне, и к девяти часам вечера позвонить по номеру, указанному на визитке. Исполняй. — Это что, гипноз? Ведь так?! Едва она закончила, послушно, словно болванка, я губами коснулся её руки, отчего та вздрогнула.

— Какой послушный мальчик. Не будь у меня столь важного задания, я бы показала тебе, что такое «истинное наслаждение».

Разобравшись с поцелуем, я забрал деньги, визитку и послушно, делая вид, что их не замечаю, закрыл дверь. Следом двинулся к кровати, лёг и замер. Блять, Миша, во что же ты теперь вляпался? Черт, а если они сейчас вернутся? Что, если кто-то из соседей скажет о том, что она фактически ночевала у моих дверей? Откуда этот героизм? Армии мало было? Мало на губе за других посидел… Срань господня… Эх говорила мама — «Хочешь приключений — иди в дальнобойщики».

Так, в положении лёжа, я провел полчаса. После, сделал то, что требовало немалого мужества — ослушался приказа этой властной бабы, и, слава богу, не помер. Не, ну кто знает, какие последствия могут быть у этой телепатической херни? Вдруг мозги там закипят, или хрен отвалится. Не хотелось бы.

— Эй, ты как? — подсев к всё так же голой Хуалинг, я накинул той на плечи одеяло. — Всё хорошо, они ушли. — Прижимая человеческий калачик к себе, добавил я.

— Спа-спа-спа-сибо… — Стучащими от страха зубами, ответила она.

— Может, расскажешь, что всё это значит? Кто эта женщина, и что она от тебя хочет? — некоторое время та молчаливо качалась, взад-назад, а после, немного успокоившись, ответила:

— Думаю, это была Зэнзэн, младшая дочь одной из правящих в этом квартале банд. Не понимаю, как ты смог противостоять её силе. Почему ты не сказал, где я?

— Силе? Даже не знаю, может, те два здоровых парня, что были с ней, не так уж и сильно по сравнению со мной.

— Я говорю не о силе этих пешек, Миша! — не оценив моего юмора, повысила голос Мо. — Как ты смог противостоять чарам суккуба? Даже Боги не всегда способны им сопротивляться, а тут ты, простой человек!

— Для начала не кричи и успокойся. Не хотелось бы, чтобы нас услышали соседи. — Ответом мне было задумчивое молчание. — А теперь спокойно расскажи, что с тобой приключилось.

— Всё началось несколько лет назад. Когда я, поселившись в доме одинокой пожилой женщины на окраине Гонконга, произнесла добровольную клятву. Бабушка была верующей синтоисткой, уважавшей традиции, и, более того, возносившей молитвы подобным мне духам. Быть может, это и свело нас в тот момент. Она возносила дары, подкармливая мой дух, взамен на что, я позволяла той видеть добрые сны, где она была вместе со всей своей погибшей семьёй. Быть может, с одной стороны, это было жестоко, но она желала этого всем своим сердцем. Да и к тому же, я чувствовала, что её время уже на исходе.