Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа

– Собственно, какой из этих арестованных шпионаж? Они давно на виду, постоянно находились под охраной МГБ, каждый их шаг был известен... начни мы ставить вопросы об их связи с заграницей, в ЦКбудут смеяться.

А потом министр сказал Комарову:

– Мы солдаты, что прикажут, то и должны делать!

Комаров понял все правильно и не стал допрашивать Кузнецова про шпионаж.

Филипп Денисович Бобков вспоминал: «Репрессии, обрушившиеся на Ленинград, не только не встретили понимания в низовых звеньях МГБ, но, насколько возможно, сотрудники сопротивлялись и тормозили мероприятия, направленные на расширение противозаконных акций. Если быть до конца откровенным - мы нередко задерживали подготовку документов, направляли их на доработку и согласование с руководством, попросту не давали им хода. Это, несомненно, сыграло положительную роль.

Так, например, было по существу сорвано массовое выселение людей из Ленинграда, как это произошло в тридцатые годы после убийства С.М. Кирова. И здесь немалая заслуга фронтовика и мужественного человека полковника Н.М. Зверева, который возглавлял тогда один из отделов МГБ».

Н.А. Вознесенского арестовали 27 октября 1949 года.

Примечательно, что ходом следствия по делу лично руководил Г.М. Маленков. Известно и о его присутствии на допросах, на которых ко всем арестованным применялись незаконные методы следствия, мучительные пытки, побои и истязания.

Как сообщается в книге «Реабилитация. Политические процессы», «более года арестованных готовили к суду, подвергали грубым издевательствам, зверским истязаниям, угрожали расправиться с семьями, помещали в карцер и т.д. Психологическая обработка обвиняемых усилилась накануне и в ходе самого судебного разбирательства. Подсудимых заставляли учить наизусть протоколы допросов и не отклоняться от заранее составленного сценария судебного фарса. Их обманывали, уверяя, что признания “во враждебной деятельности” важны и нужны для партии, которой необходимо преподавать соответствующий урок на примере разоблачения вражеской группы, убеждали, что каким бы ни был приговор, его никогда не приведут в исполнение, и он явится лишь данью общественному мнению».

18 января 1950 г. В.С. Абакумов представил И.В. Сталину список сорока четырех арестованных и предложил «судить в закрытом заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР в Ленинграде без участия сторон, то есть обвинения и защиты, группу 9-10 человек основных обвиняемых». а остальных в общем порядке.

В Ленинград на процесс Кузнецова и Вознесенского полковник Комаров выехал вместе с десятью следователями. Перед отъездом министр строго предупредил его:

— Запомни самое главное, чтобы на суде не было упомянуто имя Жданова. Головой отвечаешь!

4 сентября 1950 г. В.С Абакумов и Главный военный прокурор АВ. Вавилов представили И.В. Сталину записку с предложением осудить к расстрелу Н.А. Вознесенского, АА Кузнецова, П.С. Попкова, Я.Ф. Капустина, М.И. Родионова и П.Г. Лазутина, осудить к 15 годам лишения свободы И.М. Тур-ко, к 10 годам — Т.В. Закржевскую и Ф.Е. Михеева.

А 30 сентября, по окончании судебного процесса (2930 сентября) в Ленинграде, эти предложения были приняты Политбюро ЦК ВКП(б). В обвинении, предъявленном «ленинградцам», говорилось:

«Кузнецов, Попков, Вознесенский, Капустин, Лазутин, Родионов, Турко, Закржевская, Михеев признаны виновными в том, что, объединившись в 1938 г. в антисоветскую группу, проводили подрывную деятельность в партии, направленную на отрыв Ленинградской партийной организации от ЦКВКП(б) с целью превратить ее в опору для борьбы с партией и ее ЦК... Для этого пытались возбуждать недовольство среди коммунистов Ленинградской организации мероприятиями ЦКВКП(б), распространяя клеветнические замыслы ... А также разбазаривали государственные средства. Как видно из материалов дела, все обвиняемые на предварительном следствии на судебном заседании вину свою признали полностью».

О том, как эти признания выбивали в МГБ, в 1954 г. рассказал Турко: «Я никаких преступлений не совершал и виновным себя не считал и не считаю. Показания я дал в результате систематических избиений, т.к. я отрицал свою вину. Следователь Путинцев начал меня систематически избивать на допросах.

Он бил меня по голове, по лицу, бил ногами. Однажды он меня так избил, что пошла кровь из уха. После таких избиений следователь направлял меня в карцер, угрожал уничтожить мою жену и детей, а меня осудить на 20 лет лагерей, если я не признаюсь... В результате я подписал все, что предлагал следователь».

В 2.00 часа 1 октября 1950 г., через час после оглашения приговора, Н.А. Вознесенский, А.А. Кузнецов, М.И. Родионов, П.С. Попков, Я.Ф. Капустин, П.Г. Лазутин были расстреляны в Ленинграде. Однако Д.А. Волкогонову рассказывал С.И. Семин, который утверждал, «что по некоторым сведениям, Н.А. Вознесенского еще три месяца после вынесения приговора продержали в тюрьме (может быть, «вождь» колебался — всю войну проработали вместе в ГКО; никто так много не сделал для развития экономики, как его заместитель). А в декабре по чьей-то команде Вознесенского в легкой одежде повезли в грузовой машине в Москву. Дорогой он то ли замерз, то ли его застрелили».

Аресты и судебные процессы продолжались и в 1951-1952 гг. Так, 15 августа 1952 г. были арестованы, а затем осуждены к длительным срокам тюремного заключения свыше 50 человек, работавших во время блокады секретарями райкомов партии и председателями райисполкомов.

* * *

«Ленинградское дело», в котором Сталин заставил Виктора Семеновича Абакумова уничтожить своего друга, стало ДЛЯ министра некоей проверкой его искренности в глазах вождя. Проверкой, отметим, жестокой.

И тем не менее в конце 1950 г. Абакумов попытался ближе сойтись с Мамуловым, у которого были прямые выходы на Берию. Виктор Семенович «просил его устроить так, — пишет П.А. Судоплатов, — чтобы Берия его принял, и утверждал, что он всегда был лоялен и никогда не участвовал в интригах против

Но Лаврентий Павлович не пошел на этот контакт. Ему было на что обижаться.

Последние месяцы до своего ареста Абакумов все реже и реже видел Сталина. Судя по кремлевскому списку посетителей, после ноября 1950 г. вождь почти не принимал своего министра госбезопасности.

Это становилось нормой как раз после окончания «Ленинградского

3

В конце 1947 г. Сталин узнал, что не которая конфиденциальная информация о его семейной жизни каким-то образом попала на страницы зарубежной печати. После этого Виктор Семенович Абакумов получил задание — найти каналы утечки такой информации и дал команду начать прослушивание квартирных и телефонных разговоров большинства родственников вождя, установить их связи и контакты. Очень скоро «оперативной техникой» были зарегистрированы критические разговоры о Сталине в квартире Анны Аллилуевой и Евгении Аллилуевой. Первая бьша сестрой, а вторая женой брата жены вождя.