Генерал Алексеев

Центр политической жизни прибывающих того времени сосредоточен был в “Европейской” гостинице, где наибольшее оживление наблюдалось в обеденную нору; здесь-то первое время и можно было видеть генерала Алексеева, обедающего в кругу своей семьи или близких знакомых все в том же штатском костюме и немилосердно завязанном галстуке.

К концу обеда обыкновенно длинная вереница представляющихся ожидала приема, происходящего тут же, в коридоре, либо в особо важных случаях в одном из номеров.

С внешней стороны, для непосвященных казалось, что политическая и организационная работа происходит без всякого определенного плана: приезжали откуда-то какие-то лица, делали доклады, получали соответствующие указания, некоторые уезжали, другие оставались и тогда оставшиеся “товарищи” и “рабочие” превращались в полковников или даже в генералов… Но в результате этой кажущейся неналаженности или даже беспорядочности создана нынешняя Добровольческая армия — основа будущей новой Русской армии».

«Захват» большевиками Петрограда и Москвы отнюдь не означал, по мнению генерала, их победы по всей России. Более того, инициатива в организации антибольшевистского сопротивления переходила к регионам. Так, донской атаман Каледин сразу же после ареста Временного правительства заявил, что власть большевиков на Дону не признают, а оставшиеся на свободе товарищи (заместители) министров могут приехать в Новочеркасск для продолжения своей работы.

Алексеев полагал, что донская столица может вполне стать «альтернативой» советскому Петрограду. Уверенности способствовал процесс создания т.н. «Юго-Восточного Союза» — государственного образования, призванного объединить в границах федерации донское, кубанское, терское, астраханское казачества, а также горцев Северного Кавказа. Был разработан и опубликован проект Конституции Союза, и политическая реальность его легализации представлялась очевидной. В своих воспоминаниях член Государственной думы Л.В. Половцов, занимавший в штабе Алексеевской организации должность начальника хозяйственной части, свидетельствует: «Генерал Алексеев решил образовать новую армию на особых началах. Он задумал созвать всех, кто пожелал бы служить Родине добровольно. Эта добровольческая армия должна была организоваться — при помощи союзников — в казачьих областях: на Дону, на Кубани и на Тереке. Получив здесь надлежащее снабжение, армия могла двинуться на запад, чтобы остановить безостановочное шествие немцев». Союзным представителям план генерала Алексеева казался вполне исполнимым, и они обещали оказать полное содействие, конечно, только с финансовой стороны.

Другим центром сопротивления могла стать Ставка. После позорного, по мнению многих, бесследного исчезновения Керенского из Гатчины полномочия Главкома фактически перешли к Наштаверху — генералу Духонину. Благодаря его распоряжению все «быховские узники», во главе с генералом Корниловым, были освобождены из-под ареста и отправились на Дон. Узнав о том, что Духонин оказался и.о. Главковерха, а Дитерихс — и.о. начальника штаба Главкома, Алексеев написал своему соратнику и ученику письмо, в котором подробно изложил свои планы, связанные с организацией контрреволюционных центров на Юго-Востоке России. 8 ноября в письме Дитерихсу Алексеев изложил «экономические и политические цели» существования суверенного «юго-восточного угла России». Это был «район относительного спокойствия и сравнительного государственного порядка и устойчивости; здесь нет анархии, даже резко выраженной классовой борьбы… здесь естественные большие богатства, необходимые всей России; на Кубани и Тереке хороший урожай». В будущей России этот край стал бы оплотом экономического возрождения, он мог бы «отбиться от немецкого капитала, промышленной предприимчивости, тевтонского натиска… Из этой цитадели должна затем начаться борьба за экономическое спасение наше от немца, при участии капитала англо-американского».

Экономическая стабильность Юго-Востока обеспечивала бы и политическую стабильность. Генерал по-прежнему подчеркивал важность взаимодействия фронта и тыла, взаимозависимости экономических и военно-политических факторов в современной войне (а особенно в условиях очевидной перспективы войны гражданской): «Под покровом силы промышленно-экономической и порядка здесь именно надо создать сильную власть, сначала местного значения, а затем — общегосударственного». В условиях «большевистского переворота» и продолжения войны с Германией следовало подумать и об организации суверенных вооруженных сил Союза, о «формировании реальной, прочной, хотя и небольшой, вооруженной силы для будущей активной политики».

Территория Союза, по мнению Алексеева, получила бы статус отдельного военного округа с общими штабными и организационными структурами. В этом случае «Алексеевская организация» могла стать частью его вооруженных сил. Имелись «элементы», из которых предполагалось начать военное строительство: «…много офицеров, часть юнкеров и гардемаринов из разгромленных училищ, не потерявшие честную душу солдаты, наконец, добровольцы».

Генерал не строил иллюзий в отношении скорого противодействия большевикам. Отмечая характерную для всех периодов будущей Гражданской войны тенденцию приоритета местных интересов над всероссийскими («завоевание России казакам не но силам»), Михаил Васильевич был уверен в том, что формирование антибольшевистских сил будет происходить постепенно. В частности, под влиянием «местной пожилой массы» — старых казаков — будет «выколочена навеянная дурь из голов более молодых казаков», возвращающихся с фронта из «распропагандированных» большевиками полков. Контрпропаганда, идеологическая «борьба с большевизмом» и с местным «сепаратизмом» представлялась важной частью политической работы.

Не менее важным являлось также обеспечение притока на Юго-Восток денежных средств от крупных финансово-промышленных структур и частных лиц. Формирование и финансирование будущих воинских частей следовало проводить одновременно, поэтому создание «экономического совещания» из «выдающихся деятелей центра», а также местных финансово-промышленных кругов имело бы «не только промышленно-экономическое, но и политическое, а следовательно, косвенно — и военное» значение. Единая и главная «задача но спасению государства» разделялась, таким образом, на «две основные»: «политическую — печать, пропаганда, агитация, обработка умов, внушение побольше смелости» и «военную — подготовка войсковых частей, усиление казачьих».

Алексеев убеждал Дитерихса в важности сохранения в Ставке системы управления войсками. Необходимо было перевести на Дон и Кубань «надежные части» и боеприпасы, а также широко оповестить союзные державы об отношении к совершившемуся большевистскому перевороту. В частности, Алексеев обращал внимание на возможность использования сформированных в составе Российской армии польских и особенно чехословацких воинских частей в усилении антибольшевистского сопротивления: «Все чешско-словацкие полки… охотно свяжут свою судьбу с деятелями спасения России. Некоторые связи установлены; в скором времени они получат дальнейшее развитие. Если Вы можете оказать содействие к переводу под тем или другим предлогом, то положите прочное начало к созданию здесь реальной силы… Если бы можно было рассчитывать на перемещение чехословаков, то командирование от них офицеров было бы полезно для изучения условий расположения». Алексеев особенно подчеркивал необходимость сделать Ставку последним оплотом «легальной власти», считал важным использовать аппарат Ставки для формирования добровольческих частей (под видом отделений офицерских союзов, увечных воинов и т.п.). Их снабжение боеприпасами, обмундированием и снаряжением могло осуществляться, по мнению генерала, не только за счет Ставки, но и при содействии налаженного за годы войны аппарата Управления генерал-инспектора артиллерии, Главного артиллерийского управления, Главного военно-технического управления. В адрес Новочеркасского артиллерийского склада следовало переводить многотысячные партии винтовок, снарядов, патронов, перевозить «артиллерийские парки» и пулеметы. Чтобы не повторять горький опыт «обороны» Зимнего дворца и «кровавой недели» в Москве, когда произошла «гибель лучшего элемента, гибель нерасчетливая и преступная», нужно было, «создавая организации в центре… подумать о сосредоточении для них оружия и патронов».

Занимаясь формированием структур будущей Добровольческой армии, генерал Алексеев считал, что «в вопросах организационных нужно соглашение» со Ставкой, «совместная разработка планов». Следовало образовать также особую, аналогичную бывшим контрразведывательным отделениям, структуру, которая могла бы заниматься политической «дискредитацией» не только большевиков, но и «слившихся с большевизмом» политиков-самостийников из украинской Центральной рады. Для этого следовало использовать любые вероятные политические интриги и конфликты: «В управлении Рады мы имеем противника умного, серьезного, искусно руководимого извне и оттуда же питаемого деньгами. Одною печатью с нею бороться нельзя. Нужно дискредитировать отдельных лиц, ее составляющих, а целое — как изменническое, наносное. Контрразведывательное отделение Радою уже разгромлено с вполне определенной целью. Следовательно, нужно спасти уцелевшие документы и восстановить негласное контрразведывательное отделение с этою основною задачею — изучать и расшифровывать лиц и целое. Поводы и целое, и лица дают, и работа не будет бесплодною, но ее нужно отдать в хорошие руки. Информаторы же деятельности Рады и разветвлений ее найдутся. Работа спешная, ибо Рада пока прочных корней не имеет, но каждый месяц упрочивает ее положение и увеличивает число вольных и невольных сторонников. Открытая борьба с этим учреждением, слившимся с большевизмом, пока не по средствам. Но изыскание способов к дискредитированию возможно и полезно».

Бывший начальник Дитерихса подчеркивал: «…нужно много работать совместно… погибнуть мы всегда успеем, но раньше нужно сделать все достижимое, чтобы и гибнуть со спокойной совестью». «Дело спасения государства должно где-нибудь зародиться и развиться, — писал Алексеев, — само собой ничего не произойдет при той степени развала, до которого его довели представители Временного правительства и деятельность большевизма. Только энергичная, честная работа всех, сохранивших совесть и способность работать, может дать результаты. Нужно поставить дело так, чтобы получить возможность повести за собой местных здешних деятелей. Они пойдут. В них проснется общегосударственная точка зрения. Но сами они не начнут, равно не пойдут только со своими силами» ^{89} .

Однако Дитерихс уже не мог помочь осуществлению планов своего бывшего начальника. За день до того, как письмо в Ставку было послано Алексеевым, Дитерихс оставил пост начальника Штаба Главковерха и уехал в Киев. Генерал Духонин был убит красногвардейцами, и Ставка перешла под контроль «революционных войск» во главе с прапорщиком Крыленко. Еще одна попытка создать потенциальный центр легальной антибольшевистской власти, таким образом, не состоялась.

Лидеры донского казачества отнюдь не торопились поддерживать генерала Алексеева и создаваемые им военно-политические структуры. Для «казачьего парламента» — Донского Войскового Круга — своя, «казачья» политика оказывалась важнее решения общероссийских проблем. Круг не собирался «идти на Москву» и «втягивать казачество в братоубийственную борьбу», и пополнение «Алексеевской организации», насчитывавшей в начале ноября 1917 г. чуть более 200 человек, проходило почти нелегально. Этим и объясняются «штатские платья», приезжавших на Дон «быховцев» и самого Михаила Васильевича. Этим объясняются «лазаретные путевки» в руках многих добровольцев, приезжавших на Юг якобы для лечения после «ранений» или «контузий» на фронтах. Этим объясняется и та осторожность, с которой приходилось общаться, на первых порах, Каледину и Алексееву, неформальных характер их встреч и бесед.