Генерал Слащев-Крымский
Шрифт:
3
Барон Пётр Николаевич Врангель родился в августе 1878 года в Новоалександровске в семье учёного-искусствоведа, писателя и собирателя антиквариата. Известно, что старинный дворянский род Врангелей ведёт свою родословную с начала XIII века. Имя одного из предков барона Врангеля значилось на пятнадцатой стене храма Христа Спасителя в Москве, как раненного во время Отечественной войны 1812 года. Другой предок Петра Николаевича — барон А.Е. Врангель пленил самого Шамиля. Ещё один был известным русским мореплавателем и полярным исследователем (адмирал барон Ф.П. Врангель), имя которого носит остров Врангеля в Северном Ледовитом океане. Сам Пётр Николаевич офицером быть не мечтал и по желанию своего отца готовился к сугубо гражданской карьере. В 1896 г. он окончил Ростовское реальное училище. В 1901 г. — Горный институт в Санкт-Петербурге (с золотой медалью), получив образование инженера. В этом же году, для обязательного по закону прохождения действительной военной службы, в сентябре 1901 г. он поступил вольноопределяющимся 1-го разряда в лейб-гвардии Конный полк, где служили многие из рода баронов Врангелей. Осенью следующего года Пётр Николаевич выдержал испытание на корнета гвардии при Николаевском кавалерийском училище по 1-му разряду.
За отличия в боях против японцев на груди Петра Николаевича появятся первые ордена: Святой Анны 4-й степени с надписью на холодном оружии «За храбрость» и Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом.
В 1906 году штабс-ротмистр Врангель получает назначение в 55-й драгунский Финляндский полк, а в 1907-м его переводят в лейб-гвардии Конный полк в чине поручика.
1907 год стал для барона Врангеля годом важных свершений: во-первых, в августе он женился на фрейлине, дочери камергера Высочайшего Двора, Ольге Михайловне Иваненко, впоследствии родившей ему четверых детей, а во-вторых, в октябре его зачислили в Николаевскую императорскую академию Генерального штаба.
Например, важность такого события, как поступление в академию, подчёркивает следующий факт: «Из 300 человек, экзаменовавшихся в Петербурге, было допущено 150, то есть 50 % желающих поступить в академию». Далее: «из 150 офицеров, приехавших держать экзамен в академию, было принято 124 человека, то есть 82,6 %».
Об этом писал в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, который учился в этом престижнейшем учебном заведении России вместе с бароном Врангелем. Что же касается женитьбы барона, то нетрудно догадаться: фрейлина и дочь камергера для гвардейского офицера — это не только удачный союз, но и успешная карьера.
О том, как учился барон Врангель в академии, спустя годы напишет всё тот же Борис Михайлович Шапошников, в честности которого сомневаться не приходится:
«Со мной на курсе учился поручик лейб-гвардии конного полка барон Врангель, впоследствии один из руководителей русской контрреволюции на юге России в период гражданской войны 1918–1920 годов, так называемый «чёрный барон». Окончив Горный институт, Врангель пошёл служить в архиаристократический конный полк, участвовал в Русско-японской войне. Вернувшись в Петербург уже в чине поручика гвардии, он поступил в Академию Генерального штаба. Известный кавалергард Игнатьев в своих воспоминаниях «Пятьдесят лет в строю» говорит о том, что офицеры 1-й гвардейской кавалерийской дивизии избегали знакомства с офицерами 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. Вот так же и Врангель в академии вёл знакомство только с гвардейцами и кое с кем из армейцев. Я не принадлежал к числу последних и никогда не здоровался с Врангелем. Высокого роста, худой, чёрный, он производил отталкивающее впечатление. С ним-то и произошёл неприятный случай на экзамене по геодезии. Врангель вышел к столу, взял билет, на доске написал: «Барон Врангель, № 8», обозначив номер билета, который он вытащил. Вслед за ним вышел сотник казачьего Донского полка Герасимов, очень умный, скромный и тактичный офицер. Вынул билет, не помню сейчас, какой номер, ну, положим, № 12, и написал: «Герасимов, № 12». Оба стали готовиться к ответу. Герасимов вытащил очень лёгкий билет — описание мензулы, а у Врангеля был трудный, с какими-то математическими вычислениями. Смотрим, Врангель всё время заглядывает в программу, затем берёт губку, стирает свой № 8 и пишет № 12. Таким образом, у двух слушателей оказался один и тот же билет. Ждём, что же будет дальше. Подходит очередь отвечать Врангелю. Шарнгорст посмотрел в свои записи, потом на доски с номерами билетов и спрашивает Герасимова: «Как это у вас оказался тоже билет № 12?» Тот отвечает, что он взял его и этот номер должен быть записан у Шарнгорста. Врангель молчит. И вот, к нашему удивлению, строгий, неподкупный старик генерал Шарнгорст говорит: «Вы, барон Врангель, отвечаете номер 12, а вы, сотник Герасимов, номер 8». Герасимов и за № 8 получил 12 баллов. Конечно, 12 баллов получил и Врангель, но престиж Шарнгорста и академии упал.
Когда закончился экзамен, в кулуарах собрался весь курс и началось обсуждение поступка Врангеля. К сожалению, суда общества офицеров у нас в академии не было. По адресу гвардейцев было высказано много нелестного. Идти к начальству с жалобой не позволяла офицерская этика, да и что начальство, когда сам Шарнгорст покрыл жульничество Врангеля. Поругались-поругались — и разошлись. Но число бойкотирующих Врангеля, то есть не здоровающихся с ним, увеличилось».
После академии барон Врангель окончил полный курс Офицерской кавалерийской школы (1911). В 1912 году он вернулся в свой Конный полк на должность командира эскадрона, где был произведён в чин ротмистра.
В своей книге «Упущенный шанс Врангеля» А.Б. Широкорад приводит весьма любопытное воспоминание С.В. Карпенко о молодом бароне:
«Среди однополчан он выделялся крайним честолюбием, решительностью, находчивостью и вспыльчивостью, обладая при этом обычной для конногвардейцев неумеренной склонностью к кутежам. За пристрастие к шампанскому «Piper-Heidsieck» он получил среди товарищей прозвище «Пайпер»».
Графиня Л.Н. Воронцова-Дашкова рассказывала писателю Роману Гулю историю, связанную с упоминанием имени барона Врангеля:
«В кругу близких Михаил Александрович часто любил пошутить…
Помню, как подшутил он ещё над приближённым к нему офицером бароном Врангелем. За столом великого князя подавалось вино и водка, но сам он ничего не пил. И как-то шутя предложил со всех пьющих брать штраф в пользу раненых и завёл для этого кружку.
Барон Врангель любил выпить, но был скуп и, дабы не платить штрафа, под разными предлогами стал во время обеда выходить из-за стола в свою комнату и, там выпив изрядно, возвращался к столу. Однажды Михаил Александрович застал Врангеля на «месте преступления», и… барон должен был опустить в кружку
великого князя целых 50 рублей!»Даже по этим мелким деталям из жизни будущего «чёрного барона» можно сделать не самый положительный вывод о чести и характере этого офицера гвардии. Но так скажем, все эти мелочи, как обычно это бывает, остались за кадром официальной биографии барона Врангеля.
Как отмечает Владимир Черкасов-Георгиевский («Главнокомандующий», «Последний рыцарь империи»), «Завсегдатай Офицерского собрания, остряк и прекрасный рассказчик, Врангель, как потом писали свидетели, «обыкновенно не воздерживался высказывать откровенно свои мнения, «метко» характеризовал окружающих, из-за чего «уже тогда имел недоброжелателей».
Своим врагам блестящий барон-конногвардеец виделся «крайне честолюбивым, решительным, находчивым и вспыльчивым, обладая при этом обычной для конногвардейцев неумеренной склонностью к кутежам»».
Первую мировую войну барон встретил всё в том же чине и в той же должности. Однако возможность отличиться ему представилась практически сразу.
«Утром 6 августа 1914 года, спустя несколько дней после начала Первой мировой войны, части лейб-гвардии Его императорского Величества Конного полка, вместе с кавалергардами стремительно наступавшие от восточнопрусской границы, взяли деревню Краупишкен, — пишет В. Черкасов-Георгиевский. — Противник закрепился дальше — в деревне Каушен. Оттуда немецкая пехота и артиллерия обрушили на русских конногвардейцев бешеный огонь. Был отдан приказ спешиться. И кирасирская гвардия, устилая поле своими телами, пошла на германские батареи в полный рост. В сумасшедшей грохочущей круговерти казалось: столь успешное поначалу русское наступление вот-вот захлебнётся. Вдвойне горько, что в пешем строю гибла кавалерийская элита.
Цел пока оставался лишь единственный эскадрон Конного полка — 3-й шефский Его Величества под командой ротмистра барона Петра Врангеля. По традиции он охранял полковое знамя. Но в критический момент командир дивизии генерал Казнаков был вынужден бросить в бой и его.
Именно благодаря действиям этого эскадрона Каушенский бой позднее войдёт в анналы.
Из служебной характеристики: «Ротмистр барон Врангель — отличный эскадронный командир. Блестяще военно подготовлен. Энергичный. Лихой. Требовательный и очень добросовестный. Входит в мелочи жизни эскадрона. Хороший товарищ. Хороший ездок. Немного излишне горяч. Обладает очень хорошими денежными средствами. Прекрасной нравственности. В полном смысле слова выдающийся эскадронный командир».
Получив приказ атаковать в конном строю Каушен, Врангель прекрасно знал академические утверждения, что в конной атаке победа над прицельно палящими чуть не в упор пехотинцами и артиллеристами… невозможна…
И конники эскадрона Петра Врангеля ринулись в дымы и разрывы Каушена.
Доскакать можно было, только примеряясь к местности. Врангель превосходно использовал её: перелесок, пригорки, — чтобы под их прикрытием сблизиться с палаческой батареей, наглухо прикрытой мельницей. Эскадрон вылетел против неё на ста тридцати шагах и молниеносно развернулся. Изумлённые внезапностью немцы ударили наудачу…
Но эскадрон уже нёсся в лоб, не сворачивая. И редел — в грохоте пушек, визге пуль, предсмертных криках, лошадином ржанье, свисте осколков… Все его офицеры, кроме командира, и два десятка солдат нашли свою смерть в этом последнем броске.
Конь Врангеля, обливаясь кровью от девяти картечных ран, рухнул под ротмистром уже около вражеских укреплений. Вскочив на ноги, барон кинулся с шашкой к батарее. Остатки врангелевского эскадрона отчаянно дрались врукопашную на немецких позициях…
Так был взят Каушен.
Командир Конного полка полковник Б.Г. Гартман, раненный в сражении при Каушене, потом писал, что блестящие конные атаки белых — целой дивизией и даже корпусом — во время Гражданской войны явились следствием той веры, которую утвердил во Врангеле Каушенский бой. Ещё бы, в первом же бою той войны он атаковал боеспособную пехоту, поддержанную артиллерией, и имел над ними полный успех. Атака под Каушеном была для Врангеля тем же, чем Тулон — для Наполеона.
Так ротмистр барон П.Н. Врангель стал первым среди офицеров георгиевским кавалером Первой мировой войны, о чём гласит запись в дневнике Государя Императора Николая II (от 1914 года):
«10-го октября. Пятница.
…После доклада Барка принял Костю, вернувшегося из Осташева, и ротм. Л.-Гв. Конного полка бар. Врангеля, первого георгиевского кавалера в эту кампанию…»» Послужной список барона Врангеля весьма наглядно показывает служебный рост Петра Николаевича в период Первой мировой войны.
Уже в сентябре 1914-го его назначают начальником штаба Сводно-кавалерийской дивизии. Затем помощником командира Конного полка по строевой части. В декабре 1914-го Петра Николаевича производят в чин полковника. С октября 1915 г. Врангель командует 1-м Нерчинским казачьим полком Уссурийской дивизии. В конце 1916-го — он командир 2-й бригады Уссурийской конной дивизии. В январе 1917-го произведён в чин генерал-майора и назначен командующим 1-й бригадой Уссурийской конной дивизии. С января 1917-го Врангель временно командовал Уссурийской конной дивизией. В июле 1917-го он допущен к командованию 7-й кавалерийской дивизией, а потом и к командованию Сводным конным корпусом. В сентябре 1917 г. Врангеля назначают командиром 3-го конного корпуса, однако из-за произошедшей революции большевиков от этого назначения барон отказался.
Любопытно, что одной из самых характерных черт Врангеля было его отношение к начальникам в зависимости от их поведения в боевой обстановке. «Поэтому он был большим поклонником генерала Ренненкампфа, — утверждает Черкасов-Георгиевский. — И уже тогда сказывалось врангелевское стремление к оценке людей с преувеличением их положительных и отрицательных качеств. Для Врангеля они делились на или «потрясающих» или «ни к чёртовой матери» — середины не существовало. По баронской снисходительности, «потрясающий» балл выставлялся много чаще. Однако он неминуемо летел к низшей отметке, если случалось менять впечатление о человеке».
В конце 1917 года Врангель поселился в Крыму, на даче в Ялте. Именно там с ним обсуждался вопрос о его поступлении на службу «Курултаю», конечной целью которого было создание независимого татарского государства. Барону предложили должность командующего войсками. Побывав в Симферополе, пообщавшись с действующими лицами, Пётр Николаевич от предложения отказался и вернулся домой. А вскоре его арестовали большевики и после непродолжительного заключения отпустили. Теперь он на всякий случай скрывается вплоть до вступления в Крым германской армии.