Генерал
Шрифт:
– Там еще сухая колбаса должна быть, – киваю на холодильник.
– Я не хочу, – мотает головой мама.
– Да я тоже ел дорогой, – вру не краснея. Но и задерживаться тут нет смысла. Мне бы сейчас решить вопрос с матерью, надавать по шее Панкратову и рвануть к жене.
«Ах да! Еще картины ее», – думаю, вздыхая. Взгляд наталкивается на огромный зеленый арбуз, купленный мною в первый день.
– И арбуз надо захватить, – говорю вслух. А сам раздраженно набираю Макарова.
– Евгений Ильич, мне бы первую избу открыть… Жена просила картины забрать…
–
– Сейчас. Сегодня съезжаю. Но я хотел бы продлить проживание в третьем люксе. Недели на три… Вернее, перевести Ордынцеву Елену Михайловну из… Какой у тебя номер, мам? – поворачиваюсь к матери, задумчиво разглядывающей пейзаж за окном.
– Двести тринадцатый, – цедит она высокомерно. Еще одна королева на мою голову.
Пропускаю ее тон мимо ушей. Сейчас меня больше сейчас интересует изменившееся отношение Макарова. Никакого даже показного радушия. Очень сухой официальный тон и говорит нехотя. Послал бы подальше, а не может.
– В отдел продаж обратитесь, пожалуйста, – бесстрастно заявляет главный врач. Посылает далеко и надолго. Но вежливо. Не придраться, мать его… – Если номер свободен, можете купить путевку.
– Хорошо, – роняю сипло. Я тоже могу закусить удила. – Катерине позвоните, пожалуйста. Или Александру Георгиевичу. Вопрос с картинами нужно решить срочно. Я через час хочу уехать и забрать картины с собой. Жена попросила…
– Ваша жена? – булькает в трубку Макаров.
Нет, блин! Папы Римского!
– Моя, – обрываю дальнейшие рассуждения. – У вас еще есть вопросы?
– Нет, – фыркает гадский старикан и отключается.
Тоже небось подженил меня с Людой. Дебил, блин. Совсем без мозгов!
– Давай чай пить, – зову мать.
– Красиво тут. И вид из окна, – вздыхает она.
А для меня окружающий пейзаж блекнет. Чего тут красивого, если рядом нет Кати!
В руке настойчиво вибрирует сотовый. Макаров. Сучий потрох. Давай, откажи мне. И я тебе устрою шквал проверок. Даже не посмотрю, что ты там кем-то приходишься моей Кате.
– Василий Петрович, дорогой, – радостно восклицает Ильич, поменявшись мгновенно. – Первый люкс открыт. Можно забрать картины. Катюша все подтвердила…
– Ну я рад, что прошел фейс-контроль, – киваю скупо. Терпеть не могу резкие перемены настроений. Особенно, если с полпинка. Но сейчас мне особо рассуждать некогда. Надо картины забрать, мать заселить и сунуть ж. пу на вечерний борт, идущий на Москву.
– В первом люксе сейчас Ларочка, – словно прочитав мои мысли, тараторит Макаров. – А третий я за вами сейчас забронирую. Оплату можете Кате на карту кинуть…
«Знать бы еще номер» – закатываю глаза. Но хоть в отдел продаж не идти и на том спасибо.
«Номер карты мне дай», – отправляю эсэмэску жене и тут же коротко описываю причину.
«А зачем тебе за третий люкс платить? – присылает мне выпученные глаза Катя. – Пусть твоя мама в моих апартаментах поселится. Я сейчас Ларе скажу, она все мои вещи в шкаф сложит. Спальня и гостиная будут в полном
распоряжении. Что скажешь?»«Спасибо, родненькая!» – отправляю несколько рядов поцелуев и тут же предлагаю матери.
– Моя жена приглашает тебя пожить в ее апартаментах…
– Это лишнее. Я не смогу насильно никого полюбить! – манерно вздергивает подбородок маман.
– И не надо, – усмехаюсь криво. – Живи и радуйся жизни. Отдыхай. Но Катя права, глупо платить деньги, если можно пожить бесплатно. Если возникнут вопросы, сразу фотку нашу свадебную показывай. Мою жену тут все знают и любят. Санаторий ее семье принадлежит.
– Подумаешь, – вздыхает мама, всем своим видом показывая, что ее сын достоин лучшей избранницы.
Как ни в чем не бывало, сажусь рядом. Прихлебываю из кружки остывший чай и наблюдаю, как постепенно затуманивается мамин взгляд, а на губах появляется самодовольная улыбка.
Поберегитесь, «Сосны»!
Моя мама в саморекламе профи. И уже назавтра весь коллектив санатория будет точно знать на ком женился генерал Ордынцев. Что собственно и требовалось… Мама не утерпит, похвастается перед соседкой, затем на процедурах и в подтверждении своих слов покажет фотку, что я прислал ей сразу после свадьбы. Земля в «Соснах» слухами полнится. И главное, мне самому ничего делать не надо. Только с Панкратовым разобраться. Что-то этот крендель задерживается. Ну да ничего, я ему бодрящего пенделя и дистанционно выпишу.
– Сейчас пойдем, посмотришь, какие там условия. Лучше чем здесь…
– Да куда уж лучше, – вздыхает мама. Но уже мысленно перебирается жить на второй этаж. «Номер открыт, Васечка. Там Лара моя», – приходит сообщение от жены. И я решительно подрываюсь с места.
– Пойдем, мама. Посмотришь, может тебе у Кати и не понравится…
– Ой, Вася, как-то неудобно, – лепечет маман. – Она меня совсем не знает…
– Это поправимо, мам, – отмахиваюсь легкомысленно. И войдя в распахнутую дверь первого люкса, кричу зычно. – Есть кто живой? Выходи!
– Здравствуйте, Василий Петрович, – хлопотливо выбегает из кухни Лара. – Юру уже в обычную палату перевели. Я сняла квартиру в доме напротив больницы, чтобы было где переночевать…
– Как он? – осведомляюсь хмуро.
– Да плохо все, – вздыхает Лара. – Рука одна почти не двигается, язык заплетается. Но врачи говорят, что все поправимо. И Александр Георгиевич – наш ангел-хранитель…
Оно и понятно. Это я забыл про охранника, нахлебавшегося клофелина. А тесть мой все помнит. За всем следит.
– Значит поправится, – киваю я и прохожу в Катину мастерскую. – Картины хочу упаковать. Пакеты нужны и веревка.
– Конечно, конечно, – кивает она. – Пакеты я приготовила. Сейчас принесу. А моток у Миши в шкафу стоит. Его комната – самая дальняя в нашем отсеке…
– Хорошо, – замечаю я. – Быстрее будет… Мам, тебе тут нравится? – спрашиваю, столкнувшись с матерью в гостиной.
– Очень красиво, Вася. Но так неудобно…
– Минуточку, – рычу я и тут же набираю жену. – Кать, пригласи, пожалуйста сама. А то мне не доверяют…