Генеральный попаданец 2

Так что остановку производства сырого вооружения продавить удалось без особых проблем. Тем более что новый министр обороны Устинов был мной заранее обработан. Он большой любитель современных игрушек и предложение о компьютеризации Минобороны и Генштаба выслушал с восторгом.

Да и сначала нам следовало принять стратегию, Оборонную доктрину, а затем уже подгонять под нее технику. «Семь дней до Рейна» это утопия наших маразматиков от стратегии. Дмитрий Фёдорович внимательно слушал мои предложения и так как долго занимался самой продвинутой частью нашей промышленности — ВПК, во многом согласился. Он с Захаровым, которого ввели в ЦК на правах секретаря, начнут готовить военную реформу. А партийную верхушку я «обрадовал» тем фактом, что «Доктрину» нам придется сочинять вместе. Потому что не могу взвалить на себя такое бремя! Кто после этого заявления еще посмеет обвинить товарища Брежнева в бонапартизме? Дурных нема!

Раздался вызов. Кто может беспокоить меня в урочное время? Если звонок пропустили, то значит он важен.

— Брежнев на проводе.

— Папа, это Галина. У меня к тебе срочная просьба.

— Слушаю.

Дочка Брежнева в последние недели здорово изменилась, так что я стараюсь поддерживать ее.

— В «Современнике» новую пьесу в субботу представляю. У тебя же Ефремов в друзьях. Сможешь достать пару-тройку контрамарок? Але?

Я малость удивлен такой просьбой и потому не сразу отвечаю. Лестно, что меня зачислили в друзья гремящего на всю страну молодежного театр-студии, но…

— А что дают?

— «Всегда в продаже» Василия Аксенова. Он у нас самый модный писатель.

Вспоминаю. Да, это тот, что впоследствии уехал зарубеж. Довольно успешный автор, которого «зажимали». Эх, что же с этими великовозрастными детьми делать?

— Я постараюсь.

У меня есть возможность звонить напрямую. Ефремов оказался на месте.

— Слушаю вас.

— Олег Николаевич, это Брежнев вас беспокоит.

Немая сцена, даю известному актеру и режиссеру прийти в себя. Я уже бывал два раза на их спектаклях. В первый вышел не самый красивый фурор, пришлось доработать процедуру подобных вояжей. Во второй раз я сидел с краю и не мешал публике. Разве что соседи напряглись, но потом их захватили сцены из пьесы. А мне было дико интересно и приятно смотреть на кумиров моей юности. Тогда они мне казались такими взрослыми и умудренными жизнью. Какой я наивный! Но цветов мои помощники захватили много, досталось всем.

— Леонид Ильич, сколько вам нужно билетов?

Соображаю. Витя также захочет пойти. Большой театр не пришелся по нраву, хотя мне оперы очень даже зашла. Просто надо слушать теноров непосредственно в заведении.

— Четыре.

— Задачка, — какой до ужаса знакомый голос и смешок, — Леонид Ильич, сделаю, но по два места в разных рядах. У нас аншлаг.

— Спасибо, не забуду. И помните, что мое предложение о посиделках еще в силе.

Ефремов ожил. Он, как настоящий талант, чувствует людей издалека.

— Ловлю на слове. А почему бы и не после спектакля? И автор будет.

Сейчас завис уже я.

— Тогда с дочкой ждите.

— Договорились.

Кладу трубку и некоторое время размышляю. А была ни была. Могут быть у лидера страны слабости? Воспользуюсь положение для близкого знакомства с богемой. Зато потом будет проще разговаривать. Но не пустыми руками же идти? Снова беру трубку. Но банкет за мой счет! И с приложением чеков.

Дивертисмент. 4 июля 1965 года. Прием Американского посольства в честь дня Независимости

Несмотря на открытые окна, в приемной зале было жарко. В России стояло знойное лето. Фой Дэвид Колер посол Соединенных Штатов в СССР был весьма опытным дипломатом. Одно то, что при нем развивался и угрожал всему миру Карибский кризис, говорили о нем, как человеке неординарном. Вот и странные перемены в Кремле он воспринимал спокойно. Чему быть, того не миновать! Между тем интересы Америки всегда незыблемы. Поэтому, когда со стороны распахнутых дверей раздался невнятный шум, он не растерялся и прервал разговор с канадским послом. Тот жаловался американцу на резко возросший прессинг Советов по поводу сбежавших в Канаду нацистских преступников. Этнические украинцы составляли немалую долю избирателей, и властям страны «Кленового сиропа» приходилось вертеться, как уж на сковородке. Выдавать бывших бандеровцев неприятно, но и оказаться с пустым кошельком не лучше.

Наконец, народ раздвинулся в стороны, показывая важного гостя. Леонид Ильич взял с собой в посольство только двух телохранителей, гордо выступая вперед.

— Господин посол, я вас заискался.

Колер автоматически отметил, что разговорный язык советского лидера стал заметно лучше. Он даже попытался изобразить южный прононс, от которого по спине посла прошла дрожь.

«Холи шит, кто его учил?»

— Доброго дня, хоспадин Первий секретар.

Русский Коула был заметно хуже, Брежнев поморщился.

— Давайте общаться на языке Уильяма нашего Шекспира?

Американский посол ухмыльнулся. Язык заокеанских потомков на деле был намного более грубым, как, впрочем, нынешний английский по сравнению со средними веками с её нормандской напыщенной знатью.

— Как пожелаете. А вы делаете успехи. Кто с вами занимается?

— Спасибо, — Леонид Ильич с благодарностью принял бокал с шампанским. — Наши шпионы помогают. У них, замечу, отличное произношение.

Коул чуть не поперхнулся. Шутка была не столько смешной, сколько зловещей. Да и сам советский лидер выглядел необычно. Да что там, вызывающе. Джинсы, клетчатая рубашка, шейный платок, не хватило лишь «Стетсона» на голове и «Миротворца» на поясе. И это был намек. Толстый намек на тонкие обстоятельства. Посол тут же подобрался.

— Господин секретарь, ваш внешний вид…

— Считаете его вызывающим? Угрожающим? А я просто хотел порадовать вас к празднику.

— Ничего не бывает просто так.

Брежнев подозвал официанта и поставил полупустой бокал на поднос.

— У вас есть где покурить, посол? Могу вас угостить настоящей кубинской сигарой. У вас сейчас таких не купишь.

Колу молча проглотил колкость и указал на дверь.

В пустой комнате окно нараспашку, чуть свежее. Брежнев неторопливо достал сигару, подал вторую послу и осмотрелся в поисках специальной гильотинки. Затем прикурил и с удовольствием выпустил дым.

— Нет, определенно, на Кубе самый душистый табак на свете!

Посол тактично согласился:

— Возможно.

Брежнев повернулся к нему с привычной добродушной улыбкой:

— Вот что мне странно! Вы, американцы невероятно практичные люди и ради прибыли готовы буквально на все. Мы с вами неплохо ладили в тридцатые и сороковые. Какая муха вас нынче укусил? Лезете везде с армией, туда, куда вас не просят. Получаете люлей, потом плачете, что вас не так поняли. Зачем вы сейчас воюете? Хотите нас напугать? Так бесполезно. Гитлер пытался. И где он нынче? Сами и огребете и довольно скоро. Спуску мы никому не дадим. Для самоутверждения? Так мы вам даем возможность проявить себя в космосе. Летите на Луну, нам она даром не уперлась, мы уже доказали всему миру, что первые и лучшие. Зачем тратить ресурсы на бессмысленную суету?

Коул крайне внимательно слушал нового советского лидера. Больно уж необычно тот вел свои дела. Посол должен был признать, что даже американский президент смотрелся на фоне Брежнева намного бледнее. Такая хватка и энергия! Куда в Москве ни коснись — все заняты, у всех громадье планов, море информации. Откуда это все разом? Как непохоже происходящее на темно-зеленый сталинский саван, что был распростерт над огромной страной, не давая солнцу щедро напоить землю. И на бестолковые дергания любителя косовороток и постучать ботинком по столу. Но как бы то ни было, самой могущественной державе мира приходилось считаться с этими дикарями. И выслушивать их прямые угрозы.