Генеральный попаданец 3

Сейчас же Линдон Джонсон с ясным неудовольствием кинул стопку листов на стол и обратил свой взор на Рейборна. Тот пожал плечами:

— Меня просто просили передать часть мемуаров бывшего диктатора Советской России именно вам.

Президент повернулся к Раску:

— У тебя есть что сказать?

Госсекретарь пожал плечами:

— Это какая-то игра, явно рассчитанная на внутреннюю политику. Не вижу причин нам вписываться.

Джонсон почесал переносицу:

— Я также к этому склоняюсь. Уильям, что сказали эксперты?

Директор ЦРУ взял в руки папку:

— Почерк однозначно Хрущева. Текст правили профессионалы.

— То есть у него есть свой редактор? Или это вмешательство Кремля?

— По этому поводу ничего не могу сказать, сэр. Мы не располагаем такой глубокой информацией.

Джонсон скривил лицо:

— И после этого вы требуете от меня решения. Нет! Я не хочу ссориться с Брежневым из-за чьей-то интриги. У нас большие проблемы, мы вылезли из бюджета. В мире черт знает, что происходит. Москва вовремя не остановила Индию, они чуть не уничтожили пакистанскую армию.

— Но мы смогли договориться.

— И что изменилось? На границе с Афганистаном стало неспокойно. Пуштуны почуяли слабость Исламабада и начали мятеж. В Индонезии идет война всех против всех, неспокойно у границ Израиля. Да что там говорить, Гаити? Когда мы там сможем навести порядок? У порога собственного дома. И на фоне этого мне ссориться с главой коммунистической России? Увольте! Директор, передайте вашему агенту, что мы не будем использовать эти материалы. Пока не будем. Мало ли что в мире изменится.

Президент, проводив директора центральной разведки, налил себе и госсекретарю бурбона. Джонсон был на взводе и задал вопрос прямо, без обиняков:

— Дин, есть подвижки по интересующему меня вопросу?

Руководитель госдепартамента скривил лицо:

— Русские хотя Западный Берлин.

— Целиком? Не поперхнутся?

— Это еще что, — Раск задумчиво покрутил бокал, он привык пить виски со льдом, а в кабинете не было холодильника. — Они настаивают на уменьшении военных баз союзников в Западной Германии. Считают это пережитком последней войны.

— Вот так просто хотят, чтобы мы ушли? Откуда эти сведения?

— Ты не понимаешь, Линдон, все сложнее.

Президент самой могучей державы планеты с неудовольствием глянул на холеное лицо своего протеже и уселся в кресло:

— Излагай!

— В последнее время нам идут сигналы. От лиц второстепенных, но явно заинтересованных, чтобы эти слова дошли до наших ушей.

— Не тяни кота за яйца, Дин!

— Советы хотят снизить накал в Европе. Готовы убрать войска из Восточной Германии и Венгрии. В обмен на наши уступки. Западный Берлин — лишь первый шаг к подготовке масштабного договора. Брежнев на одной из конференций заявил, что пора покончить с наследством Второй мировой войны окончательно. Но одновременно он требует безусловного наказания нацистов.

Джонсон колыхнулся:

— Был же Нюрнберг! Неужели им мало своего Гулага?

Раск задумчиво сделал глоток:

— У нас немало людей считает, что приговоры там были на редкость мягкие.

Президент некоторое время размышлял, затем кивнул:

— В принципе они правы. Мне тоже не по нраву, что мы пригрели слишком много бошей. Одно дело ученые и инженеры, остальные нам зачем?

— Надо спросить у разведки.

Лицо Джонсона скривилось:

— Уже прошло достаточно времени, чтобы они распотрошили секреты наци. Ненужных можно сдать.

Госсекретарь заметил:

— Но в Западной Германии почти все ключевые лица так или иначе служили или сотрудничали с НДСАП.

— Это не наша проблема! Двадцать лет прошло, пусть продвигают молодых!

— Но англичане…

Джонсон не выдержал:

— Дин, черт побери, неужели ты не видишь, что русские целенаправленно нас подталкивают. Давят на нас политически и силой оружия, чтобы изменить ситуацию в Европе. Нам конфликт в Европе сейчас менее всего нужен.

Рас не зря стал руководителем госдепартамента, соображал он быстро:

— Их интересует стратегический паритет.

— Ты прав. Брежнев не дурак, он не хочет глобальной войны с непредсказуемым концом. Он предлагает нам договориться и поделить мир.

Госсекретарь потускнел:

— Нам этого не позволят.

Джонсон махнул рукой:

— Я это и без тебя прекрасно знаю. Наших ястребов просто так не угомонить. Их даже не впечатляет реки американской крови. На настоящий момент мы не имеем стратегического превосходства. Русские опередили нас в ракетах, и это неоспоримый факт. Скоро перегонят в боеголовках. Не смотри так, они сильны во многом. И преподносят данный факт каждый день. Лучше прочти это.

Раск некоторое время вчитывался в сухие строки статистики боевых потерь, затем достал платок и вытер взмокший лоб.

— Линдон, это серьезно?

— Потери последнего месяца. Их чертовы зенитные ракеты великолепны! И что еще хуже: новые истребители с их летчиками невероятно опасные.

— У нас что, больше нет превосходства в воздухе?

— Так и есть. Но эти чугунные лбы не прошибешь! — президент встал и нервно прохаживал по кабинету. — Дай генералам волю, и они обязательно втравят нас в третью мировую войну. А победы там не будет!

Раск обреченно вздохнул:

— И в мире нас уже не так сильно поддерживают. Вьетнам слишком дорого обходится нашей внешней политике. Неужели придется идти к русским и договариваться?

Джонсон покачал головой:

— Нам нет. Уже поздно. Это дело следующего президента. Мы, — он внимательно глянул на своего министра, — должны подготовить почву для него. И чтобы наши позиции оставались сильными.

— Господи, война без победы!

— Зато моему наследнику будет легче выгнать к четям этих дебилов с министерства обороны. Или даже посадить их.

— Давно пора!

Джонсон подошел близко к Раску и размеренно произнес:

— Найди возможность поговорить с самим Брежневым лично. Выяснить его намерения.

— Я постараюсь. Но сначала ему следует укрепить позиции на съезде их партии. Считаю, что тогда он откроет карты.

Президент размышлял с минуту, потом кивнул:

— Хорошо!

Дрогобицька область. Лукавица. Бешеные псы

Василий подпирал стенку, будто бы наблюдая, как хлопочет у стола хозяйка, собирающая в мешок проданные продукты. На самом деле оперуполномоченный Коваль опытным глазом пытался определить, живет ли в доме еще кто-то. Больно слава у него была нехорошая. Самая крайняя на селе хата. Уйти можно запросто через густой орешник и дальше вдоль речки. Он знал, что именно по воде бандеровские недобитки любили уходить от собак. И хозяйка больно уж говорливая, как будто от нервов. Нет, ничего подозрительного Коваль не замечал, но чутье говорило обратное. И вспугнуть нельзя прямым обыском. Брать надо всех живыми. Их коллеги уже порядком «наследили» и банда залегла на дно. Василия же учили настоящие волкодавы, даром что молодо выглядит.