Генеральские игры

Глядя на него по-собачьи преданными глазами, Савосик припал к банке и бессовестно отсосал больше половины жидкости, цветом напоминавшей застоявшуюся мочу. Оторвался от пойла, судорожно выдохнул и улыбнулся.

— Ой, как пошла! Теперь ты.

Рубцов взял банку. Подержал в руках. Болезненно сморщился. Осадил голос, чтобы чуть-чуть хрипел.

— Не, друг, не буду. Холодное очень. — Рубцов тронул рукой горло. — У меня только ангина прошла. А мне сегодня ещё на РТБ смотаться надо…

— Надо же хренота какая! — Савосику трудно удавалось придать голосу сочувствие. Он догадывался, что ему дадут допить пиво, и не мог скрыть радости. — Ангина… это, понимаешь, как сказать… А на эртэбу лучше не собирайся. Окромя неприятностей, мать иху в гребень, там ничего не найдешь. Смотайся лучше в городскую контору. Они на базу чужих не пускают. Да и свои там не очень разгуливают. А ежели кого встретят в лесу возле ограды, проводят до станции. Да ещё по загорбку врежут для памяти, если ты им не понравишься. Там лбы в охране — ого-го! Потом сам же и виноват останешься. У них всюду написано: «Владение частное».

— Что ж это такие строгости? — Рубцов постарался задать вопрос так, чтобы стало ясно — слова Савосика он не воспринимает всерьез. — Золото моют, что ли?

— Како золото! Просто нынче хозяева такие у нас. Ты вон попробуй пустую кость у пса отбери. Он её уже больше и зубом не тронет — два дня назад дочиста обглодал, но не отдаст. Вот и у них. Власть кажут, мать иху ити… Приватизация!

— Неужто и подойти нельзя? Это ты загнул. Ставлю бутылку, если проиграю. Ты пойдешь со мной. Свидетелем.

— Не-е. — Савосик пьяно расплылся в улыбке. Его уже повело. — Хрен тебе, друг! Туда не пойду. — Он обеими руками ощупал бока. — Мне ещё мои ребра не в тягость.

— Да свистишь ты! — Рубцов небрежно махнул рукой. — Сперва я пойду по дороге. Потом подберусь к забору…

— Ладно, Фома! — Савосик уже не мог сдерживать чувство превосходства. Не зря говорят: знания возвышают. А Фомой, как понял Рубцов, его назвали, чтобы связать имя со словом «неверующий». — Божись, что бутылку не зажилишь. Расскажу.

— Земеля, я тебе дал основание сомневаться?

Савосик протянул грязную ладонь.

— Клади бабки.

Вздохнув, Рубцов достал из кармана десятитысячную купюру, сжал пальцами и потряс ею.

— Валяй, говори. Если что-то толковое, бумага твоя.

— Только молчок. — Савосик приложил указательный палец к губам.

— Земеля! Я похож на ботало?

— Ладно, забили. Там у них наблюдение. Попки сидят в конуре и телевизоры смотрят. Ты идешь, а они уже знают.

— Пойду к вечеру.

— Га, один хрен увидят. Там все схвачено: дорога, ограда. Одно слово — круговое обозрение. Понял?

— Ну, спасибо, что предупредил. Я ведь, уж коли приехал, сходить туда намеревался…

Десятка перекочевала в руку довольного алкаша.

Из того, что сказал Савосик, было ясно — к экскурсии на РТБ следует приготовиться. Появляться у базы, засвечивать себя и ничего не узнать — хуже некуда.

С первым поездом Рубцов вернулся в город. В отделе зашел к майору Гусеву. Тот сидел у включенного компьютера, сосредоточенно глядя на экран монитора. Немолодой, но все ещё без признаков седины (у блондинов она обнаруживается не сразу), он держал пальцы на клавиатуре. В кабинете плавал ароматный запах круто заваренного кофе.

Рубцов остановился у порога, прикрыл за собой дверь и сглотнул слюну. Потом сложил ладони клинышком, как индиец перед почетным гостем, и склонил голову.

— Ляксей Ляксеич, припадаю…

Майор Гусев, ветеран отдела (пережил пятерых начальников), любил шутки, умел не обижаться на розыгрыши и сам устраивал их искусно.

— Припадайте, молодой человек. Может, вам дать ручку поцеловать? Или все же лучше кофе? Только сварил.

Перед соблазном, который вселял густой кофейный дух, устоять не было сил.

— Кофе, Алексей Алексеевич. Это современней. А насчет целования по православному чину, то теперь даже патриарху к ручке некоторые наши начальники не припадают, а просто её пожимают. Во всяком случае, так поступает всенародно избранный.

— Леня! Патреты руками не лапай. Не чекистское это дело. Какой вождь ни есть, а все нам родня.

Гусев встал, прошел к столику в углу кабинета. Налил чашечку кофе.

— С сахаром али без?

— Без. Люблю натуральный. Да и вообще все острое и горькое: водочку, маслины, перцовочку…

— Гурман! И что ещё тебе подать к кофе?

— Справочку, если можно. Вот такую, — Рубцов изобразил мизинцем и большим пальцем вилочку. — Очень маленькую.

Гусев тяжело вздохнул.

— Думал, ты к старику зашел по-дружески. Из уважения. Оказывается, как и все другие, — по корысти. Мог бы сразу просить справку без кофе.

Они посмеялись.

— Так что тебя интересует?

— Вы помните базу «Сатурн»? У нас что-то сохранилось по системам её охраны?

— Обижаешь, Рубцов. Такие сведения положено берегти, как зеницу синицы.

Гусев любил перефразировать на свой лад пословицы и крылатые выражения. Он в минуты запарки говорил, что бьется как рыба о паровоз. То цыплят по осени жарил, то ложкой меда портил бочку дегтя или оказывался глух как тень. К этому все привыкли и относились спокойно.

— Поделитесь?

— Зачем тебе?

— Не хотите? Тогда попрошу ещё кофе.

— Нахальничаешь, Леня? Ну уж нет, дудки. Овес нынче дорог. Дам тебе справочку, и дуй к себе, пей чаек. Тебя, собственно, что интересует? Пассивные или активные средства?

— Будьте добры, зачитайте весь список полностью. Так, как если бы я туда решил проникнуть и изучаю вопрос.

— Не выйдет, Леня. Сосклизнешь. Главным условием защиты ставилось не допустить проникновения посторонних лиц на территорию базы. С любыми целями — будь то попытка диверсии или разведки объекта. По степени защищенности на территории можно выделить три участка. Самый охраняемый — монтажно-испытательный блок.

— Начните с наружной системы.

— Шоссе и тропа контролируются видеосистемами. Глухие участки тайги прикрыты проволочным заграждением.

— Колючка?

— Да, только новых типов. Стальная спираль отечественного производства. Тип «Егоза». Обычному режущему инструменту не поддается. Укладка в виде пирамидального барьера.

— Это надежно?

— Моща!

Рубцов допил кофе и отставил чашечку в сторону.

— Дальше глухой бетонный забор, так?

— Нет, дружок. Вторая линия ограждения типа «Дельфин». На бетонных столбах натянута сетка из стальных нержавеющих прутьев. Высота около трех метров. По всему периметру расставлены электронные вибродатчики. Они реагируют на любое прикосновение к сетке резака или человека.