Генералы в юбках [=Штаны]

Флипот(кричит мужу). Врешь, отлетела вчера замазка! Ни к черту твоя штукатурка не годится!

Фиселль(пытается сохранить хорошую мину при плохой игре). Отлетела, говоришь? Значит, высохла. На то она и штукатурка. Все имеет свой предел.

Президентша(сквозь зубы). Наше терпение тоже! Так вы не желаете сообщить суду ни одного конкретного факта, касающегося подсудимого? Хочу напомнить вам, что в ваших интересах полностью отмежеваться от патриархамских взглядов и поступков вашего патрона. Подозрений вашей жены в отношении некоторых ваших действий, на мой взгляд, достаточно, чтобы заявить в Комитет Бдительности с указанием на нарушение вами статьи семьсот двенадцать. Поймите суд правильно, я не оказываю на вас давления. Но не забывайте: я — женщина, и к тому же член Комитета. Так что если нам все же придется заняться вами, мне достаточно будет заверить моих коллег в вашей лояльности, чтобы они отнеслись к этому относительно легкому проступку с известной снисходительностью…

Наступает тишина.

Фиселль(бледный от страха, затравленно озирается; кричит). Я все скажу! Спросите хоть кого у нас в полку, и вам ответят: «Фиселль не дурак. Фиселль, если надо, все скажет!» Так вот, когда он почуял, что пахнет жареным, — через два часа суд, а он стоит привязанный — он стал предлагать мне деньги, чтобы нам вместе бежать в Швейцарию. А я ему ответил: «У женщин, может быть, и есть недостатки, но хорошая жена — это хорошая жена! И потом, у вас дети. Нельзя же их вот так бросить!». Вот как я ему ответил. Истинный крест! Это я вам говорю, как мужчина мужчине. (Поворачивается к Леону.) Разве я вам так не сказал, патрон?

Леон(помедлив считанные секунды, с достоинством). Сказал. Именно так, слово в слово.

Фиселль. Спасибо, патрон! Вот это по-нашему. Я ж вам говорил, за Фиселля можете быть спокойны! Долой партиархамов! Да здравствует Франция!

Президентша. Суд благодарит вас. Можете сесть. (Заглянув в кодекс и посовещавшись с заседательницами.) Подсудимый, вы обвиняетесь в замышлении побега за границу. Статья восемьсот тринадцатая: от пяти до десяти лет принудительных работ. А теперь заслушаем членов семьи. Хочу предупредить: новый кодекс закрепил за женщинами право свидетельствовать против любого родственника мужского пола, даже не принося при этом присяги. Вводя эту статью, наши законодатели продемонстрировали свое желание защитить и упрочить права женщины на интуитивные суждения — права так долго за ними не признававшиеся.

Она делает знак. 1-я заседательиица вызывает свидетеля.

1-я заседательиица. Мадам Габриэль Пинар-Легран, теща обвиняемого.

Бабушку, слегка сомлевшую, подводят к барьеру.

Президентша(приветливо). Подайте стул свидетельнице! Это ради вас, мадам, я сделала небольшое разъяснение относительно действия нового закона. Вы уже в преклонном возрасте, вся ваша сознательная жизнь прошла при патриархамском режиме, поэтому мы заранее извиняем вас за то, что вас, по-видимому, не успели коснуться последние веяния.

Бабушка(внезапно кричит). Я родилась двадцать восьмого марта тысяча восемьсот девяносто шестого года в Сен-Квентине.

Президентша. Прекрасно, мадам, но для суда эта деталь не имеет принципиального значения. Мы хотели бы услышать ваше мнение об интимной стороне жизни вашего зятя с вашей дочерью.

Бабушка(все так же громко). Сен-Квентин — это на севере. Но вообще мы из Вогеа. Отец переехал в Сен-Квентин после размолвки со своим дядей.

Президентша(начиная недоумевать). Прекрасно, мадам. Я задам вам один конкретный вопрос. Все мы знаем, каким замечательным чутьем, какой бдительностью отличаются тещи. Скажите, кажется ли вам, по крайней мере в последние годы, что ваша дочь и ваш зять по-настоящему близки, как полагается супружеской паре?

Бабушка(не задумываясь). Что за вопрос! Если бы не война тысяча десятьсот четырнадцатого года, мы бы до сих пор жили в Сен-Квентине. Мы все ненавидим этот Париж. Все, кроме моего брата. Он у нас большой оригинал. Мы его никогда не понимали. Зачем-то женился на девушке из другого круга!

Президентша(теряя терпение). Ну а ваш зять?

Бабушка(с высокомерным смешком). Должна вам сказать, ее вкусы оставляли желать лучшего. Она красилась! Да-да! Поговаривали, что она держит меблирашки в Лувисьенне.

Ада, вне себя, говорит что-то на ухо Флипот, та Фиселлю, он 1-й заседательнице, а та в свою очередь наклоняется к Президентше. В результате последняя начинает кричать что есть мочи.

Президентша. Мы хотим, чтобы вы нам рассказали о муже вашей дочери!

Бабушка(не уступая ей в громкости). Очередь? Это вы верно сказали. Не успела с первым мужем развестись, как уже опять выскочила! Потому-то мы никогда и не виделись с моим братом. Разве что на похоронах. На похороны он один приезжал.

Президентша(орет). Мадам, выслушайте меня наконец!

Бабушка(спокойно). По-моему, я только это и делаю! И зачем так кричать? Говорите почетче, вот и все.

Президентша(тщательно выговаривая слова). Я хочу задать вам один вопрос. Ответьте положа руку на сердце: подсказывало вам когда-нибудь ваше чутье, чутье супруги и матери, что все мужчины, за редким исключением, виновны в том или ином преступлении?

Бабушка. По правде сказать, я тогда была совсем молоденькой… И вообще, я политикой никогда не интересовалась… Но, должна вам заметить, мой отец всегда считал капитана Дрейфуса виноватым.

Президентша(отчаявшись). Благодарю вас, мадам. Вы можете вернуться на свое место. Проводите ее кто-нибудь… Мадам де Сен-Пе!

Леон говорит что-то на ухо Лебеллюку. Потом, порывшись у себя в кармане, дает ему вчетверо сложенный лист. Лебеллюк читает его про себя.

Ада(провожая мать на место). Идем, мама. Я посажу тебя.

Бабушка(сев на место, обращается громко к дочери). Не понимаю, неужели надо было тащить меня сюда, чтобы задавать вопросы о капитане Дрейфусе! Она мне сразу показалась странной, эта президентша! Похожа на переодетого мужчину, ты не находишь?

Ада(кричит ей прямо в ухо). Она хотела услышать твое мнение о Леоне!

Бабушка. По какому праву? Это наше семейное дело.

Ада(задетая). Уже нет. К счастью. Теперь это судебное дело. Женщина получила наконец права.

Бабушка. Знаешь, однажды соседка пришла ко мне со словами: «Кто-то видел, как ваш муж входил с женщиной в отель Терминюс». «Вот как? — сказала я. — А я слышала, что это были вы, мадам».