Генератор чудес

– Вон что! Кто же это?

– А не знаю. И не стоит нам даже интересоваться ими. Хватит с нас Витковского - главного исполнителя.

– Ах, сук-кин сын... А ведь какой хороший стал! Теперь понятно: маскировка... Слушай, Николай Арсентьевич, - Храпов вдруг заулыбался, пожалуй, козыри-то сейчас все у нас. Мы их игру знаем, ну и оставим в дураках, ей-богу! Теперь только надо точно играть. Игра будет такая: мы робкие, наивные; к наркому идти снова не собираемся и Витковскому верим. Они убеждены, что заманежат нас на лампах. И пусть! Тут мы будем играть в поддавки, чтобы они не придумали какого-нибудь нового, неожиданного подвоха, не помешали бы в чем другом. А пока они будут мудрить с лампами, мы спокойненько, но не мешкая, достроим всю машину. Вот тогда и тяпнем - к наркому, покажем ему все каверзы, какие они успеют придумать. Ох, и трахнет же он тогда по этому дяде - мокрого места не останется! И лампы будут в два счета. Ведь будут, он нам поверит!

– К-конечно, поверит, мы же не обманываем, - согласился Николаи посветлев. Перед ним снова простерлась голубая даль.

– Спешить надо с машиной, - заключил директор.
– Темпы решают все!

Через несколько дней произошло событие, по-видимому, предрешившее исход борьбы.

Около полудня Храпову позвонил секретарь наркома и попросил немедленно направить к нему инженера Тунгусова, по возможности, со всеми материалами о его генераторных лампах.

Минут через двадцать после этого разговора Николай вошел в приемную. Секретарь тотчас встал, сказал: "идемте", и без доклада открыл перед ним дверь в кабинет. Было ясно, что он действует по заранее полученным инструкциям. Уже это насторожило Николая.

– Пожалуйста, Николай Арсентьевич, - сказал нарком таким нейтральным, будничным тоном, словно приглашал одного из своих постоянных сотрудников, с которым только что виделся.

Николай все это заметил и учел; нарком был не один. Из-за спинки кресла выставлялась голова с круглой, будто циркулем обведенной, лысиной на макушке и узкие обвисшие плечи.

– Вот это и есть тот инженер, о котором я говорил, - сказал нарком голове.
– Ламповик. Познакомьтесь, Николай Арсентьевич, это профессор Акулов, слышали, конечно...

– Как же... Читал, знаю труды профессора...
– Теперь Николай понял почти все. Человек, поднявшийся с кресла, длинный, весь вытянутый, будто прокатанный под валками блюминга, был известным авторитетом в электронике. Правда, собственных творческих достижений у него не было, но имя его часто мелькало в специальной печати - он деятельно "участвовал", рецензировал, реферировал, выступал, консультировал, компилировал, популяризировал...

– Товарищ Акулов был на ламповом заводе по своим делам, - продолжал нарком, - и случайно познакомился там с одним заказом на генераторные лампы, которые, по его мнению, спроектированы неграмотно. Профессор счел долгом предостеречь меня, поскольку мы встретились по его делу. Вот я и решил вызвать вас... Кстати, профессор, кто там обратил ваше внимание на ошибку? И почему они не опротестовали заказ?

– Ошибку нашел я сам, случайно, - низко в нос загудел, как из бочки, профессор.
– Увидел на столе рабочие чертежи, ну, глаз наметан, заметил сразу... Проконсультировал. Фамилий, к сожалению, не запомнил, люди ведь незнакомые... Кажется, теперь собираются протестовать.

Николаю стало ясно: нарком отдавал ему этого профессора на растерзание. Ладно!

– О каких, собственно, лампах идет речь?
– спросил он.

– Генераторные, ультравысокочастотные. Николай вытащил из портфеля синьку, развернул.

– Эти?

– Позвольте... кажется... да, они самые.

– Так. Что же вы тут находите?

– Как!
– профессор почти возмущенно воззрился на Николая.
– Вы хотите, чтобы мы занялись разбором здесь, сейчас, мешая народному комиссару?!

– он вытащил из кармана часы.
– Наконец, и я не располагаю...

– Ничего, ничего, - перебил его нарком.
– Я прошу вас немного задержаться. Мне очень важно выяснить этот вопрос сейчас.

– Итак, профессор, - спокойно сказал Николай.

– Хорошо-с, - прогудел тот, нервно надевая снова очки.
– Я только сформулирую основное. Такая лампа работать не может. А если и будет работать, то лишь при слабом режиме и с ничтожнейшим КПД. Профан, который ее конструировал, допустил элементарную ошибку. Ну вот смотрите. Согласитесь, что при таком расположении электродов, как здесь, - длинные, как сосиски, пальцы обеих рук профессора причудливо сплелись над схемой, изображая электроды, - неизбежно возникновение так называемой паразитной емкости!

– Несомненно, профессор. Вы абсолютно правы!
– с утрированным восторгом поддакнул Николай.

– Ну, вот видите! А паразитная емкость - вредное явление, парализующее генерацию. Борьба с ним представляет основную задачу в современной электронике.

– Так... А знаете, профессор, есть такое растение - белена. Очень вредное явление природы; вызывает отравление, галлюцинации, умопомрачение, даже смерть. Или, скажем, плесень. Или ядовитая змея, - чего вреднее! А вот люди изучили, овладели этими вредными явлениями и превратили их в источники могучих средств для лечения болезней. А трение! Ведь борьба с ним "представляет основную задачу" на протяжении всей истории техники. Но не будь трения, мы не имели бы транспорта, да и ножками не смогли бы передвигаться по земле...

Нарком сидел, откинувшись в своем кресле, и с видимым интересом следил за сражением. Профессор Акулов чувствовал, что его бьют, что нарком поощряет это избиение, и земля под ним дрожала. Он мучительно искал способа выйти из игры, в которой собирался сделать всего один, не совсем чистый, но выгодный ход, казавшийся таким простым и безопасным...

– Природа не знает ни вредных, ни полезных явлений, - продолжал Николай.
– Вредным мы считаем все то, что мы еще не освоили, не поставили себе на службу, - не так ли, профессор?

– Хорошо, - с трудом делая скучающий вид, возразил, наконец, Акулов, но паразитная емкость потому и названа паразитной, что она существует за счет нормальной работы контура. Не так ли, дорогой мой?

– А я и не называю ее паразитной. У меня она учтена, рассчитана и поставлена на службу процессу генерации, как величина, кратная емкости идеального контура. Больше того, моя лампа только потому и может работать, что...

– Ваша лампа?..

– Да, моя. Я и есть тот самый профан, который ее сконструировал.

– Простите...
– профессор деланно засмеялся, внутренне холодея, теперь он понял, что спасения нет...
– Я не знал...

– Неважно.
– Николай уже видел, что пора кончать.
– Скажите, профессор, вы, очевидно, не познакомились с техническим расчетом этой лампы? Вот он. Тут все объяснено. Как видите - математика. На пальцах это трудно изобразить...

– Нет... мне нe показывали...

Нарком вышел из-за стола.

– Как же так, товарищ Акулов, - сказал он, - нехорошо получается... увидели где-то на столе чертежик, с кондачка осудили, не поговорили с автором, даже не ознакомились с материалом, устроили на заводе консультацию, сбили их с толку; теперь они, конечно, прекратят эту работу, опротестуют заказ... А ведь тут принципиально новое техническое решение, как я понимаю.