Гении места или Занимательная география
Шрифт:
– Я принадлежу тебе. Я. Ты получила меня.
Она молчит в ответ. А потом...
– Неужели это всерьез для тебя?
И он ей тоже отвечает после заметной паузы.
– Да, – а потом обнимает крепко, но так, чтобы она знала, что может отстраниться, если захочет. – Послушай. Я... я давно для себя решил, что буду стараться хранить ей верность. Той, которой бы выпала судьба стать... моей женой. Но тебе... тебе я ХОЧУ хранить верность. Веришь мне?
– Посмотрим.
– Упрямая, – вздыхает Мо. – И вообще. У нас все будет иначе. Не так, как у наших родителей. К черту эти все традиции – они ни к чему хорошему не привели
– Не говори так! Это неправильно!
– Не отпущу! Не отдам. Ты моя. Я заплатил за тебя кровью. И никому тебя не отдам. И...
– Молчи, пожалуйста, не надо сейчас об этом, Мо...
– Не буду молчать! Надоело. Ты принадлежишь мне, и за тебя я буду драться даже с Квинтумом и...
... и Мика заставила его замолчать способом, ставшим доступным ей совсем недавно. Впрочем, в случае с Мо этот метод стопроцентно сработал. И им обоим снова стало не до разговоров.
После. Пролетая над Землей.
В маленьком портовом городке на берегу Балтийского моря, на смятых простынях, вновь образовавшаяся кифэйская пара доказывала друг другу, что у них все – всерьез.
На другом конце континента, в Приамурье, плакала и смеялась сууг-нияси, обнимая старшего сына. А другая сууг-нияси ходила из угла в угол, ожидая новостей от сестры.
На далеком заполярном острове девятилетний мальчик, приподняв голову отца, осторожно поил его бульоном. В ногах, на кровати, свесив из пасти язык и склонив голову набок, сидел белоснежный пес.
В холодной Якутии хрупкая горбоносая женщина с волосами, припорошенными сединой, смотрела на спящую дочь и размышляла, как ей поступить лучше – с младшей дочерью, с сыном, которому сейчас нужна. А потом прижалась губами к тонкому шраму на правой ладони и позволила себе на секунду вспомнить. И горестно вздохнуть.
А на окраине небольшого села, в тени православного храма, как потерянная, бродила седая женщина с будто бы размытым от слез лицом. За ней встревожено наблюдал из окна священник.
– Али... Али... Где ты? Ты обещал прийти за мной. Ты обещал. Где же ты?
А где-то на огромном континенте, прорезая километры, текла по замкнутому контуру энергия Лейфов. Текла по кругу, от сердца к сердцу, заставляя их медленно, но все-таки биться в ледяной воде.
После. Мика,Мо, Лина, Михаил, Тагир, Алия, Варвара, Тагир и София.
– Что Лина? Какие новости?
Лицо Мики каменеет.
– Плохие.
– Что?! Как подробности?!
– Потом. Нам надо назад.
Острое чувство беспомощности возвращается. Стократно – теперь ее боль воспринимается даже сильнее собственной. И это чувство вины в ее глазах...
– Ладно, – кивает Мо. – Ты же поняла, как? Тогда иди первая.
Он смотрит на нее – сосредоточенно хмурящуюся. И уже сейчас точно знает, какого цвета будет свечение. Да, так и есть – мягкий теплый бежево-оранжевый свет.
Едва Мика появилась в комнате, Лина бросилась к сестре, не обратив никакого внимания на прибывшего спустя секунду Мо. А потом вдруг резко остановилась, всматриваясь в лицо Мики. Схватила руку сестры и охнула, увидев подсохший и стянувшийся шрам. Следом досмотру подверглась ладонь Мо. Что-то проскочило между сестрами, почти электрическое, во взглядах. А потом Лина выбежала вон
из комнаты, следом грохнула о стену входная дверь.– Еще и сестра, – произносит Мика бесцветно. – Из-за тебя я потеряла еще и сестру!
И она вылетает в другую дверь – в коридор.
– Вот что я тебе скажу, – Мо обращается к находящемуся тут же Михаилу. – Не женись. Никогда. Мика! Не смей от меня уходить! Слышишь, не смей!
Почти сразу после его ухода слышится шум – будто что-то падет там, в коридоре. А потом становится тихо.
– Как вы думаете, Варвара Климентьевна, Мо нужна... наша помощь?
– Думаю, Миша, они сами разберутся. А вот за Ангелину мне тревожно.
Михаил немного постоял рядом с женщиной, а потом, кивнув каким-то своим мыслям, вышел на улицу.
Лина не ушла далеко, стояла тут же, на крыльце – в одном свитере в негостеприимной приамурской весне. Миша встал рядом. И не стал долго мучиться с подбором слов.
– Лина, ты не права.
– Не говори ничего!
– Нельзя так.
– Молчи!
– Не командуй мне тут!
Она вздрогнула, зябко обняла себя руками и продолжила смотреть на степенно опускающийся за лес красный диск солнца.
– Ты не понимаешь, – теперь она говорит тихо. – У тебя нет сестры...
– У меня их две.
– Мы – близнецы!
– Я понимаю. Между вами – особая близость...
– Ты не понимаешь, – Лина как-то совсем по-старушечьи качает головой. – Ты не понимаешь...
– Так объясни.
– Знаешь... Мика ведь Рокс. А Роксы – они такие... они мир руками познают. Ей всегда все надо было непременно потрогать. Даже скорпиона. Он ее цапнул тогда – нам по двенадцать было, я кровь с ядом у нее из пальца отсасывала. Но все равно палец у нее две недели был как сарделька. А мама на нас сильно ругалась тогда. А потом плакала, – Лина вздохнула и грустно усмехнулась своим детским воспоминаниям. – Мика и меня постоянно трогала. За руку постоянно брала. Спали мы вместе и... я привыкла, знаешь – засыпать именно так. Что она меня притиснет к себе и сопит в ухо. Ей это нужно было – чувствовать человека рядом. И меня приучила. Мне так ее не хватало первое время после инициации... Очень. Знаешь, трудно быть одному, когда ты привык, что тебя постоянно кто-то обнимает. А теперь, – Лина еще раз вздохнула, – она будет обнимать... Мо.
Объяснение было каким-то детским. И все же совершенно правильным и искренним – Михаил слишком долго общался с детьми, чтобы не понимать этой настоящести и искренности.
– Могу предложить свою помощь. Если тебе так уж захочется с кем-то обниматься – я к твоим услугам. Я, конечно, не могу обниматься так же круто, как Рокс. Ну а вдруг... тебе тоже понравится?
Лина оборачивается к нему и вдруг улыбается – невесело, но уже что-то.
– Настоящий гостеприимный хозяин, Миша. Спасибо, я учту.
А потом они собрались впятером.
– А где остальные, Миш? – из них пятерых желание общения выказывают лишь трое, Мика и Лина упорно молчат, не глядя друг на друга.
– Тагира и Алю я припахал, – усмехается Михаил. – Кров и пищу отрабатывают.
– Это как?
– У меня теперь новый трудовик и учитель музыки. Тигр с ребятней скворечники во дворе делают. А Алия Алиевна ругает на чем свое стоит наше старое пианино, но пятиклассницы уже взяли ее в оборот.
– А к чему привлек Фарида с Соней?