Геном хищника. Книга третья

Пятнадцатый представился сам — волной вони и бесформенной раздутой кучей налетел на прутья. Тряхнув не только их, но, кажется, и всю лабораторию. Где-то в шкафу дзинькнули пузырьки. Не знаю, сколько стадий у мутации, но у этого парня, похоже, была последняя. Двухметровая гора вздутых до волдырей мышц и заплывшее лицо, покрытое язвами и буграми. Он продолжал толкать клетку, пока фрики подходили к номеру шестнадцать, но толщина прутьев была сантиметров пять, и сделали их из металла древцилов.

— Да, не бойтесь вы его, — рявкнул доктор, поторапливая. — Вас он не тронет, у вас геномы родственные. Быстрее! Тащите её сюда.

Фрики приободрились, подскочив к последней клетке. А потом резко, будто их телепортом отнесло, отскочили назад, оказавшись чуть ли не на одном со мной уровне. Доктор выругался, отложил шприц на стол и полез за чем-то в ящик.

А я посмотрел на клетку. Где в глубине появился тоненький и с виду очень хрупкий силуэт. Измученная, возможно, и раненая девушка медленно двигалась к нам. С большим трудом, но я всё-таки её узнал — это точно была Анна, она же Оса.

— Проснулась? — спросил Феликс таким голосом, что из него можно было яд сделать без всяких геномов. — Ну, ничего. Сейчас я тебя усыплю, и больше ты уже никуда не уйдёшь.

Она подошла впритык к прутьям и посмотрела на меня. А, может, быть сквозь меня. А, может, это её геном смотрел на моего шакраса. Или это он на неё смотрел. Я чувствовал, что на уровне геномов что-то происходит. Какой-то контакт. Проверка на свой — чужой. И это не просто два хищника встретились на нейтральной территории. Это была другая лига — высшая лига суперхищников, в которой мы выступали в одной команде. В одной команде против всего остального мира.

— Ты ещё долго будешь пялиться? — едва слышно прошептала она, но меня будто криком разбудили.

— Прости, задумался… — кивнул я и, не сходя с места, вскинул пистолет в сторону ближайшего фрика.

Я выстрелил, попав точно в висок фанатику. Его отбросило в сторону, но ни крови, ни дыры на его голове я не заметил. Словно я ему просто свинцовую оплеуху отвесил. Во второго, прежде чем тот вспомнил про меня, я влепил сразу три пули, но примерно с тем же эффектом. Запинал его к стене, оставив на лбу три серых отметины. Но, вообще, пофиг, только глаза разгорелись.

Заверещал доктор, метнув в меня склянкой с недоделанным снотворным. Она разбилась, выдав такую жуткую вонь, что даже запах крови и гнили от мелких клеток перебило. В клетках тоже завыли. И всё ускорилось! Очухался первый фрик и бросился на меня. Феликс дёрнул рубильник, висевший на стене. По ушам ударил звук сирены, пронёсшийся по всему подземелью. Доктор метнул в меня ещё что-то, потом подхватил шприц и бросился к клетке Осы. Не добежал, получив пулю в колено, и кувырком пролетел мимо клетки. На меня бросились очухавшиеся фрики, а доктор доковылял до пятнадцатого и рванул механизмы, сдерживающие его дверь.

Грохот, выстрелы, вой, рёв и хохот явно сбрендившего доктора, а надо всем этим спокойный и даже красивый женский голос вещал откуда-то из потолочных динамиков:

Внимание! Активирован режим самоуничтожения. Немедленно покиньте лабораторный комплекс. До взрыва осталось десять минут…

— Доктор мой! — крикнул я, уворачиваясь от прыжка фрика. — Он нужен мне живым!

Прорычал я, уворачиваясь от второго. Скинул пистолет и выхватил из-за спины условный дробовик Древних и сначала воспользовался им, без учёта каких-либо технологий вообще. Просто долбанул прикладом фрика в лоб, в очередной раз отбросив его. И только потом прицелился и нажал на спусковой крючок. Кольнуло так, будто Ульрик туда не булавку пристроил, а целое бритвенное лезвие.

Я чувствовал, что химическая реакция пошла, но выстрела всё не было и не было. На мне повис второй фрик, пытаясь зубами вгрызться в шею. Я задрал плечо, но ружьё не убирал… Прошла почти секунда, где-то под ногами к двери проскочил доктор, и вот только тогда ружьё вздрогнуло у меня в руках. Практически бесшумно, без языков пламени из ствола, дыма или каких-то других спецэффектов тяжёлая жёлтая пуля вылетела из ружья и впечаталась в грудь мутанта-лаборанта.

Разорвала халат с рубашкой и оттолкнула фрика обратно к стене. Он встал, но тут же схватился рукой за горло. Начал рвать на себе одежду и царапать грудь, в которую постепенно впитывался яд ужасных листолазов. Реально ужасных — из-за действия батрахотоксина, вены фрика распухли, а артерия на шее начала пульсировать. На коже проступило что-то жёлтое. Либо окрашенная ядом кровь, либо уже гной, а потом… Потом я уже отвернулся на второго фрика, поэтому смачный хлопок и шлёпки по стенам только слышал.

Вторым патроном у меня был заряжен зажигательный. И сработал он быстрее, словно система Древних раскочегарилась. Там всё раскочегарилось! Температура в лаборатории резко подскочила до банной, а я, возможно, остался без бровей.

За спиной заревел «пятнадцатый», с новой силой ударив по клетке. Замок, который успел открыть доктор, крякнулся, дверь прогнулась, и на свет появилась какая-то часть мутанта. Может, нога, А, может, и голова!

Я не стал вдаваться в подробности, сам бросившись к клетке с Анной. Замок был хитрый, но с этой стороны его можно было вскрыть без ключа. Я ещё больше ускорился, стараясь опередить мутанта.

И опередил! Дверь моей клетки раскрылась за секунду до того, как мутант вытек из своей. Что-то промелькнуло перед глазами — вроде молнии, только не яркой. Я моргнул и понял, что в лаборатории мы с мутантом остались вдвоём. Ну и голос из динамиков:

Внимание! Активирован режим самоуничтожения. Немедленно покиньте лабораторный комплекс. До взрыва осталось шесть минут…

Глава 30

Вот, действительно, всё познаётся в сравнении. Раньше казалось, что шакрас со своими кризисами меня торопит и подгоняет. Но по сравнению с жутким, безжизненным и совершенно безразличным голосом, который вещал про шесть минут, до кризиса генома можно было успеть поседеть.

Хотя в компании с мутантом «номер пятнадцать» можно было поседеть намного быстрее! Он выбрался из клетки, для чего ему пришлось максимально укомплектоваться. Отростки, которые я сначала принял за бугры и волдыри, сдулись, как воздушные шарики, и превратились в вялых червячков, понатыканных в плотную серую кожу.

На голове этих отростков было больше всего. Они торчали из макушки, выпирали из висков — разная толщина, разный размер. Не будь они бледно-розовыми и явно мясными, их можно было бы принять за плешивые дреды. Когда все они скукожились и втянулись, удалось разглядеть лицо. То, что от него осталось — череп, обтянутый рваной кожей. Носа не было, вместо губ сплошная мясная бахрома, сквозь которую были видны зубы. На вид человеческие, но из-за проблем с дёснами они выглядели слишком длинными.

Над глазами, наоборот, образовались плотные наросты. Из-за этого казалось, что вместо бровей на нём остатки лыжной маски. Но больше всего напрягали его глаза — два ярких, практически горящих, уголька. Он светился изнутри как сами глаза, так и вены в некоторых местах по изуродованному телу.

Возможно, мутации ещё не закончились. Ну или, млять, он сейчас окукливался и скоро превратится в прекрасную бабочку! Но пока трансформация ещё не закончилась. Он был неровные и не особо пропорциональный. Правая рука всё ещё выглядела набухшей, а левая — уже ссохлась. Только мышцы, жилы и намёк на кожу без единой лишней капли жира.