Геном: исцелённые

Габи немного помедлила: во многом, что здесь произошло вчера, была ее вина. Не полностью. Но львиная доля ее личных промахов привела к тому, к чему привела. Тобиас умер на ее руках, не успев даже понять, что случилось. Теперь она шла на встречу к его убийце, чтобы обнять его и хоть немного утешить. Они будут плакать вместе, навзрыд, и не расцепят объятия, пока их насильно не растащат полицейские, поджидающие мальчика на катере.

Габи чувствовала, что ноги прирастают к земле, не слушаются. Вот оно, справа, под лиственницей, то место, где она держала тело Тобиаса на руках. А впереди, в сотне метров, доски причала, под которыми нашли его убийцу, съежившегося от ужаса, мокрого и замерзшего. Эти сто метров надо было как-то пройти, пересилив себя, стиснув зубы, зажмурив глаза. Габи ускорила шаг, маршируя одеревенелыми ногами. Полицейский катер раскачивался на воде, причал обдавало брызгами.

Время замедлилось. За минуту дождь прекратился, ветер притих, деревья перестали биться в неистовом ритуальном танце. Габи стояла напротив худой, раскачивающейся взад и вперед фигурки. Она не сводила с мальчика глаз, пока он не поднял на нее свои. Когда их взгляды встретились, в просвете тяжелых туч проглянуло холодное утреннее солнце.

Река успокоилась, как успокаивается женщина после бурной истерики, и как ни в чем не бывало погнала свои воды вниз по течению.

Остров встречает гостей

Четыре месяца назад

Тобиас и его отец выехали из Филадельфии в Нью-Йорк на рассвете. Самый край неба наливался розовым, растушевывал голубой и белый. Старый «форд» мистера Мура, шурша протекторами, свернул на узкую дорогу. С одной стороны Тобиас мог дотянуться до отвесных скал, нависших над асфальтом, с другой мог бросить камешек из окна машины, и тот пролетел бы с обрыва пару десятков метров.

– Пристегнулся? – хмуро спросил мистер Мур.

– Да, пап, – весело ответил Тобиас.

Отец в последнее время часто бывал не в духе. С работой не ладилось, он то и дело засиживался до ночи за срочным одноразовым проектом, не сулившим больших денег. Тобиас видел перед собой его растрепанный седой затылок, ловил в зеркале заднего вида взгляд его покрасневших глаз. Но сегодня Тобиасу не хотелось замечать настроение отца – у него было собственное настроение. В груди не болело, очередного дождя не предвиделось, июнь обещал быть теплым, а небо – ясным и приветливым.

– В Институте Карпентера должно быть много подростков. Подружись с кем-нибудь. Если тебе разрешит доктор Робертс, – сказал мистер Мур.

– Ладно, пап. Как думаешь, там вкусно кормят?

– Ты не об этом должен думать, Тобиас. – Отец укоризненно посмотрел на него в зеркало заднего вида.

– Я думаю, доктор Робертс мне поможет, – кивнул Тобиас и постарался придать лицу серьезное выражение.

– И ты должен во всем его слушаться, сынок. Он был самым талантливым на нашем курсе. Только он знает, что с тобой делать.

– А почему ты не работаешь с ним? – зачем-то спросил Тобиас и тут же пожалел об этом.

Рука мистера Мура быстро дернулась, лицо скривила горькая усмешка.

– Я не слишком хорош для генетики. И вообще для чего бы то ни было, – ответил мистер Мур.

– Прости, пап. У тебя это, ну, просто временные трудности с работой.

– Нет…

– Что нет? – удивился Тобиас.

– Нет, еда там наверняка отвратительная. Потому что никто не готовит лучше, чем твоя мать, – мистер Мур улыбнулся сыну.

Через несколько часов Тобиас насмотрелся в окно. Он мысленно представлял себе Институт Карпентера. Белые лаборатории, люди в халатах. В общем, больничка, да и только, но ему все равно не терпелось увидеть все своими глазами. Тобиас зажмурился, прислушиваясь к дребезжанию машины и грохоту своего чемодана в багажнике.

– Готовься, почти приехали, – окликнул его мистер Мур и дал резкий крен влево, чтобы занять парковочное место.

Тобиас первым выскочил из машины, оставив отца доставать из багажника большой тяжелый чемодан.

Они стояли на широком причале. Пришвартованный к пирсу катер покачивался на волнах. Вдалеке, посреди Ист-Ривер, в лучах солнца купался увенчанный белыми корпусами остров.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил отец, когда катер почти достиг острова.

– Даже не знаю. Я никогда не разлучался с тобой и мамой так надолго.

– Я о твоем сердце. Не болит?

– Нет, все хорошо. Странно, я вдруг подумал, что ты интересуешься тем, что творится у меня на душе, – пожал плечами Тобиас.

– Это мамина прерогатива. С тех пор, как ты родился, у меня одна забота – твое здоровье, – ответил мистер Мур. – Мои приоритеты расставлены. Если бы я не делал все возможное, чтобы найти место, где тебе помогут, доктор Робертс не принял бы тебя в программу.

– В Институте Карпентера много таких, как я? – спросил Тобиас.

– Не таких. Твое заболевание не относится к первостепенным задачам Института. Там занимаются изучением других генетических болезней. Мне пришлось долго упрашивать Робертса, вспоминать нашу совместную учебу, чтобы он принял тебя.

– Я не знал… Спасибо, папа, – произнес Тобиас и хотел было прикоснуться к руке отца, которая спокойно лежала на перилах катера, но передумал.

– Надеюсь, все получится. Пока они проводят эксперименты на добровольцах, но уже на этапе, когда министерство здравоохранения готово разрешить масштабное применение их методов. Потом на разрешенные процедуры будет уже не пробиться, – сказал мистер Мур, не глядя на сына.

У выхода с пирса их ждал полный коренастый мужчина в белом халате. В солнечном свете на траву отбрасывал солнечные зайчики циферблат его увесистых часов. Мистер Мур с трудом стащил чемодан на гравийную дорожку.

– Что вы туда такое запаковали? – шутливо поинтересовался доктор Робертс.

– Я ведь надолго, – пояснил Тобиас.

– Не знаю, посмотрим. Привет, Джордж. – Робертс приветливо пожал протянутую мистером Муром руку. – Тобиас, нам с твоим отцом есть о чем поболтать. Мы не виделись столько лет. Зайди в холл, там тебя встретят и проводят в твою комнату.

Тобиас поплелся, волоча чемодан, в сторону самого большого корпуса. По пути он оглянулся на отца. Они с доктором Робертсом остановились на полдороги и листали медицинские выписки Тобиаса. Отец кивал головой, словно хотел, чтобы бывший сокурсник, талантливый врач, убедил его в том, что все будет хорошо.