Герцог и колдунья

Там, где в быструю прозрачную речку, огибавшую невысокий каменистый холм, падал с обрыва лесной ручей, олениха настороженно подняла от воды голову. Ее изящная головка поворачивалась из стороны в сторону, уши насторожились. Она толкнула носом заглядевшегося на бегущую воду олененка, и отступила назад, мгновенно скрывшись среди деревьев. Олененок неохотно последовал за нею. А в это самое время на откосе холма заколыхались ветви большой ели, стряхивая с иголок редкие снежинки.

Из-за ветвей показалась часть лица. Собственно, если бы олениха посмотрела в ту сторону, она смогла бы разглядеть лишь глаза, да закрытый косынкой лоб. Но олениха в сторону холма не смотрела. Повинуясь неясному чувству опасности, она спешно уводила детеныша прочь. А тем временем, еловая лапа тихонько вернулась на место. Вновь ничто не нарушало дремотной неподвижности леса. Чуть слышно хрустнула одна ветка, другая. Затем над холмом взлетела озабоченная птица, быстро вновь скрывшись за верхушками деревьев. Ветер тянул с севера, тянул несильно, едва заметно покачивая верхушки елей. Голая вершина холма, слегка припорошенная снегом, поднималась над ними черно-серым уступом.

Единственный холм, с которого долину реки можно было разглядеть на несколько полетов стрелы в обе стороны, украшали в виде короны каменные обломки. К ним по склону быстрым шагом поднималась стройная женская фигура. Теплая толстая кофта коричневого цвета и серая юбка почти сливались с бурой травой и камнями, покрывавшими холм. Женщина исчезла за скальной оградой, и очень быстро из-за камней поднялась вверх струйка дыма.

Выше по течению реки всадник, возглавляющий небольшой отряд, настороженно поднял руку. Не оглядываясь, он указал рукой на вершину холма. Всадники сзади него остановились. Им, из-за поворота реки, холм не был виден, но они прекрасно поняли своего товарища. Из корзины, с которой торопливо сдернули покрывало, высунул голову ловчий сокол. Наклоняясь к нему, один из всадников, что-то прошептал. Затем он подбросил сокола в воздух, но птица полетела не к холму, а свернула к югу. Раздраженный сокольничий попробовал было свистнуть, но всадник слева ударил его по губам.

Сокольничий не обиделся. Он неприязненно глянул на соседа и прошипел:

— Теперь мы остались без глаз. Придется тебе самому на разведку идти, Термеку.

— Разведка уже не понадобится, Ялкис. Тогарут разглядел за поворотом дым. Если это не случайный охотник, то мы нашли королевского обидчика.

— Вот сходи и убедись, что это он, — ядовито ухмыльнувшись, посоветовал Ялкис, — или снова попробуй использовать колдовство.

— Лучше сам попробуй вернуть птицу заклинаниями. Только сначала подожди, пока мы за поворотом скроемся, — отбрил его Термеку.

Тем временем всадники один за другим спешивались. Ялкиса оставили с лошадьми, а все остальные, пешие, скрылись за поворотом. Ялкис прошел немного вперед и посмотрел в сторону холма. Едва различимая, струйка дыма поднималась над холмом, изгибаясь под напором ветра и исчезая в высоте. Вернувшись к лошадям, коновод принялся их успокаивать. Волновались не только лошади. Ялкис то и дело испуганно оглядывался, хватаясь за меч.

— Кого испугался, сокольничий? — неожиданно раздавшийся почти над ухом вопрос заставил его подпрыгнуть и резко повернуться.

Позади него стоял сам король Сумур Первый, в воинской одежде и при мече. Вид у одежды короля был щегольской, а сам он совершенно не выглядел утомленным. Впрочем, сокольничий был так ошеломлен, что не обратил на эти необъяснимые обстоятельства никакого внимания.

— Ваше Величество, меня с лошадьми оставили. Остальные пошли на разведку. Там, на холме, дым…

— Что же твой сокол?

— Улетел… — горестно сознался Ялкис, опустив голову.

— Ладно, — равнодушно сказал король, — пойдешь со мной. Пригодишься. Враг уже рядом, я его чувствую.

Ялкис шел за королем, озираясь по сторонам. А Сумур Первый скрываться и не думал. Он шагал по тропинке уверенно, твердо, как и подобало царственной особе. С каждым его шагом вокруг становилось все тише. Меч на поясе разведчика-ведуна обжигал тело холодом сквозь одежду. Деревья вокруг них странно изгибались, их очертания мутнели, постепенно растворяясь в серой пелене. За поворотом сокольничий охнул, не узнавая уже виденной им местности. Исчезла река — по долине вилась блеклая синяя лента. Пропала растительность впереди. Вместо деревьев виднелись тонкие ломкие нити, почти прозрачные. Впереди возвышался холм, а на нем ярким огоньком светилась неправдоподобно ясная человеческая фигура, казалось, стоящая в десяти шагах от них. Молодая женщина как будто отталкивала их вытянутыми вперед руками.

— Кто ты? — тонким голосом закричал король, останавливаясь, — почему не Юрай?

От холма навстречу им покатилась огромная бурлящая желтая волна, сотрясая землю, наполняя мир грохотом. Сумур Первый вскинул вверх руки, его голос вплетался в грозный гул, под ногами подпрыгнула земля — но волна впереди бессильно остановилась, обтекая короля и сокольничего с двух сторон. Земля тряслась беспрестанно, поверхность ее плыла, как кисель. Синяя лента реки растаяла, поднявшись белесым облачком. Король во весь голос кричал заклинания, тонкие ниточки деревьев сминались в клубки, сжимались, а холм с оранжевой фигурой виднелся все отчетливее. Но, странное дело, теперь Ялкису казалось, что ведьма на холме прибавила в росте, а сам холм сказочным образом уменьшился.

Небо над головой темнело, а под ногами, наоборот, становилась прозрачной земля. Сокольничий мог видеть, как прямо под ним сминались и ползли в сторону вековые пласты камня. Дрожь земли под ногами вскоре прекратилась. Смекнув, что он попал в водоворот непредставимых для рядового ведуна магических сил, Ялкис дернулся было назад и с ужасом осознал — поздно. И он, и король, уже не стояли на твердой земле. Да ее и не было, твердой земли. То, что было земной толщей, уже закручивалось вокруг них гигантской улиткой, и лишь небольшое пространство вокруг короля сохраняло свои прежние свойства. Сумур Первый и сокольничий были заключены в нем, как в прозрачном яйце, постепенно приближавшемся к другому яйцу, заключавшему в себе колдунью.

Молодая женщина гневно смотрела на короля, рот ее раскрывался в крике, который невозможно было расслышать сквозь гул, а с ее рук срывались искры, летевшие в сторону короля. Тот отвечал колдунье тем же. Может быть, он тоже что-то кричал, но Ялкис этого расслышать не мог. Он болтался в воздухе за спиной короля, с ужасом наблюдая, как сжимаются оба яйца, как все быстрее крутится вокруг них смесь пластов камня, размочаленных деревьев и областей пустоты. А яйца сближались, и ведун осознал с гасящим сознание безразличием, что в момент их соприкосновения все и кончится. Теперь уже ни он, ни король, ни неведомая колдунья ничего не смогли бы поделать. Разбуженные ими силы вели свою, предопределенную от создания мира игру.

Рухнувшее дерево сбило олениху с ног. Немного побарахтавшись, она сумела выбраться из-под ветвей. Леса вокруг больше не было. Деревья лежали на земле, вершинами в сторону от того места, где из чудовищной пропасти поднимался скрученный, рваный каменный пик. На самом его острие виднелись два слипшихся прозрачных шара. Может, они были из горного хрусталя, а может, то был иной прозрачный минерал. Олениха могла бы разглядеть в каждом из шаров скрюченные и обугленные человеческие фигуры, но она была слишком занята поиском своего детеныша.