Герцог и я
Шрифт:
Возможно, его ужаснула тогда мысль о том, что все чаще и чаще, если вообще не до скончания дней, с ним будет происходить такое? Как же тогда они станут жить? Ведь для него, и для нее тоже, он был уверен, так много значит возможность говорить друг с другом. Ему так нравятся ее ироничный ум и такая же речь, он получает огромное наслаждение от беседы с ней. Даже от шутливой перебранки. С чего и началось, собственно, их знакомство.
А если слова станут взаправду застревать в горле?.. Нет, он не перенесет этого. И ее жалости тоже…
О, как он ненавидел себя за свой изъян, свою немощь!..
Потому
Но все-таки, если захотеть, он сможет добраться до столицы за полтора дня. А он хочет этого! Очень хочет!..
Однако ее письмо… Он не забыл о нем — просто откладывал чтение, потому что боялся… Чего? Сам толком не знает…
Глубоко вздохнув, Саймон взял со стола разрезной нож, вскрыл конверт. Там был всего один листок, а в нем — всего несколько строчек.
"Саймон,
Мои преднамеренные усилия, как ты назвал их, оказались успешными. Я переехала в Лондон, чтобы находиться ближе к своей семье, и ожидаю здесь известий от Вас.
Дафна".
Как сухо и официально! Хуже, чем в первые дни знакомства.
Он не помнил, как долго сидел с письмом в руке, не знал, что вывело его из оцепенения: легкое дуновение ветра из окна, колебания света в комнате, шум и скрип в доме… Так или иначе, он вскочил с кресла, выбежал в холл, позвал дворецкого.
— Велите заложить экипаж! — крикнул он ему. — Я немедленно еду в Лондон.
Глава 20
Первейший брачный союз сезона, как нам кажется, обернулся неудачей. Увы!.. Герцогиня Гастингс (бывшая мисс Бриджертон) около двух месяцев назад вернулась в Лондон, и ваш автор, как ни старался, не мог различить никаких признаков пребывания там же ее супруга-герцога.
Ходят упорные слухи, что его давно нет и в Клайвдоне, где счастливая когда-то пара проводила свой медовый месяц.
Если супруга и знает о местонахождении его светлости, то не имеет ни малейшего желания сообщать об этом. А спросить ее почти не представляется возможным, ибо она тщательно избегает всяческого общества, за исключением членов своей большой и, к счастью, дружной семьи.
Разумеется, задача вашего автора — знать все и обо всех, но и он (автор) должен откровенно признаться, что пребывает в некотором затруднении по поводу того, что произошло и происходит между герцогом и его супругой. А казалось, они так любили друг друга… Ах, все проходит, как некогда сказал царь Соломон.
«Светская хроника леди Уислдаун», 2 августа 1813 года
Путешествие в Лондон заняло два дня — ровно вдвое больше, чем хотелось Саймону оставаться наедине со своими мыслями. Он захватил с собой в карету несколько книг, но каждый раз, как раскрывал одну из них, она оставалась на той же странице.
А мысли были заняты одним — он думал о Дафне. Это были нелегкие мысли. Но еще труднее было думать о предстоящем отцовстве.
По прибытии в Лондон он велел везти себя прямо в дом Бриджертонов, хотя было раннее утро. Ни усталость от долгого пути, ни необходимость сменить
одежду не остановили его намерения поскорее встретиться с Дафной и сказать ей то, что он продумал и неоднократно повторял, сидя в карете, все эти два дня и что не мог и не хотел откладывать ни на минуту.Однако в доме Бриджертонов Дафны не оказалось, хотя он был уверен (с Энтони они даже не говорили об этом), что она остановилась именно там.
— Что вы имеете в виду, — с негодованием спросил он у дворецкого, совершенно не заслужившего его гнева, — когда говорите, что моей жены здесь нет?
На что тот со спокойным достоинством ответил, что имеет в виду всего-навсего то, что сказал: ее светлости нет в этом доме.
— Но она прислала мне письмо, где говорится, что она переехала в Лондон. — Саймон сунул руку в карман, намереваясь предъявить вещественные доказательства, однако тут же раздумал и проворчал:
— Где же, черт возьми, прикажете ее искать?
Все тем же бесстрастным тоном дворецкий сказал:
— Насколько мне известно, милорд, вы можете найти ее в доме герцога Гастингса.
— Вы уверены? — ошеломленно проговорил Саймон, совершенно не ожидавший от Дафны такого самостоятельного поступка.
— Абсолютно уверен, ваша светлость. Ведь мисс Дафна вышла замуж за вас, не правда ли?
Саймону ничего не оставалось, как молча согласиться с этим утверждением. Не хватало еще вступать в полемику с дворецким, в тоне которого ему почудилась некоторая ирония. Уж не у него ли научилась Дафна своей излюбленной манере разговора?
Коротко кивнув, Саймон рывком повернулся и вышел из дома, ощущая себя простаком, если не попросту глупцом. Как он не сообразил сразу такую естественную вещь: его жена, конечно же, остановилась в своем городском доме, где живет (должен жить) ее супруг, то есть он, Саймон, и, значит, вовсе не бросила, не оставила его. Просто ей захотелось повидать собственную семью — разве она не имеет на это полного права? Потому и уехала из Клайвдона.
Он вернулся в карету и, когда она тронулась, пожалел, что не пошел пешком — его дом находился по другую сторону той же Гросвенор-сквер и он бы добрался туда гораздо скорее по дорожкам парка, между кустами и деревьями.
Но даже приди он на полчаса раньше, это не помогло бы ему — Дафны не было и здесь. Дворецкий Джеффриз доложил, что она отправилась на верховую прогулку, и Саймон почувствовал острое желание задушить обоих дворецких, словно сговорившихся спрятать от него Дафну.
— Верхом? — встревоженно спросил Саймон.
— Да, ваша светлость, — подтвердил дворецкий, не вполне понимая, отчего такое обычное времяпрепровождение вызвало столь сильное беспокойство хозяина. — На лошади, — добавил он, чтобы все уже стало до конца ясным.
— Куда? — с той же тревогой спросил Саймон.
— Полагаю, в Гайд-парк, ваша светлость. Как обычно.
Саймон не мог успокоиться: что за глупость с ее стороны! Какое легкомыслие! Неосторожность… Даже не знает, что при беременности женщинам не следует ездить верхом.
— Прикажите оседлать для меня лошадь, Джеффриз, — сказал он. — Немедленно.
— Любую, сэр?
— Самую быструю! Только сделайте сразу… А, ладно, Джеффриз, я сам займусь этим.
Он повернулся и выскочил из дома.