Герцог полуночи

Глава 17

Линч никогда не любила змей, а эта, у нее в руках, была очень большой, но тем не менее она крепко сжимала ее, так как знала, что держит любимого брата Тэма. Внезапно змея выгнулась и вонзила свои страшные зубы ей в руку, но Линч продолжала крепко держать ее. И тут король Херла наконец-то отвлекся от охоты и, повернув голову, посмотрел на девушку своими пустыми глазами.

А затем Тэм превратился в раскаленный уголь…

…из «Легенды о короле Херла».

Джон Олдерни, худощавый и голубоглазый, страдал нервным тиком, который еще больше усилился от одного присутствия герцога Уэйкфилда в его гостиной.

— Я распорядился подать чай, — сказал Олдерни, начав опускаться в кресло, но тут же снова выпрямился. — Подойдет чай? Или… по-моему, где-то есть бренди. — Он обвел взглядом свою маленькую гостиную, словно ожидая, что бренди вдруг появится сам собой. — Французский, разумеется… Полагаю, что почти любой бренди французский.

— Сейчас всего десять утра, — подавив вздох, заметил Максимус.

— О-о, э-э…

Их обоих спас прибывший чай. Служанка, разливая чай, все время с благоговением смотрела на Максимуса, и он не мог удержаться от мысли, что она только чудом не пролила чай на ковер. Наконец, пятясь, она вышла из комнаты; когда же с явной неохотой закрывала дверь, в коридоре, у порога, толпились слуги и жена Олдерни, с любопытством заглядывавшие в гостиную.

Чашка дымящегося чая, по-видимому, успокоила Олдерни настолько, что он, наконец, смог сесть и кое-как выразить свою мысль.

— Это огромная честь… Не так часто герцоги наносят визиты до полудня… Не могу выразить, как… как мы польщены… Но я не понимаю…

На эту речь у Олдерни, по-видимому, ушло все его мужество. Он замолчал и одним глотком выпил полчашки и тут же скривился, очевидно, почувствовав, что обжегся.

Максимус же достал из жилетного кармана изумрудную подвеску и положил ее на стол.

— Мне сказали, что когда-то она принадлежала вам. Где вы ее взяли?

Олдерни разинул рот и, несколько раз моргнув, уставился на герцога, словно ожидая дальнейших объяснений. Однако объяснений не последовало, и он протянул руку, чтобы взять подвеску. Гость тут же нахмурился, и Олдерни в страхе отдернул руку.

— Я… э-э… что?

Максимус сделал глубокий вдох и, стараясь сохранять спокойствие, спросил:

— Вы помните эту подвеску?

Олдерни наморщил лоб.

— A-а… н-нет.

— Это было… — Максимус снова сделал вдох. — Около тринадцати лет назад.

Олдерни подсчитывал годы, безмолвно шевеля губами, потом радостно воскликнул:

— A-а, Харроу! Именно там я был тринадцать лет назад. У моего папаши, конечно, не было денег на мое обучение, но кузен оказался настолько добр, что отправил меня туда. Веселое местечко, эта школа. Я там познакомился со многими чудесными парнями. Еду, конечно, нельзя назвать изысканной, но ее было много. Помню сосиски, которые мы просто… — Тут Олдерни вдруг запнулся и пробормотал: — Но вас ведь, вероятно, не это интересует?

— Лорд Килборн сказал мне, что получил эту подвеску от вас, — сказал Максимус.

— Килборн?.. — Олдерни нервно засмеялся. — Но все знают, что он сумасшедший. Он в каком-то припадке убил троих парней и… Я слышал, что у одного из них голова была почти отделена от туловища и везде была кровь. Никогда бы не ожидал такого от Килборна… В школе он выглядел вполне приятным парнем. Помню, однажды он съел весь пирог с угрем. Такое не каждый день увидишь, доложу я вам. В Харроу пироги с угрем были просто огромными, и обычно…

— Значит, вы были знакомы с Килборном в Харроу? — перебил герцог.

— Ну да. Он жил в моем корпусе, — помолчав, ответил Олдерни. — Но в моем корпусе было и много других… совершенно нормальных парней. Например, лорд Плимптон. Насколько я знаю, он теперь важная персона в парламенте. Хотя… — Олдерни снова помолчал. — В школе он был не очень-то приятным парнем. Имел привычку поедать бифштекс с кровью, при этом, оскалившись. — Олдерни поежился. — Теперь, вспоминая об этом, я удивляюсь, что не он превратился в кровавого жестокого безумца. Но вы же понимаете, что подобное невозможно предсказать. И вообще, быть может, все дело в том пироге с угрем.

Некоторое время Максимус внимательно смотрел на собеседника, пытаясь понять, прикидывается ли этот человек или действительно настолько глуп.

— Что-нибудь еще? — Олдерни, очевидно, воодушевила растерянность гостя.

— Да, кое-что еще, — процедил сквозь зубы Максимус, и Олдерни невольно поежился. — Подумайте вот о чем: когда вы могли отдать эту подвеску Килборну?

— Ну… — Олдерни нахмурил брови. — Никогда, насколько я знаю. Я никогда не разговаривал с Килборном, если не считать слов «доброе утро» и «ешь ли ты свою порцию сосисок?». Мы, в общем-то, не были друзьями. Не то чтобы я относился к нему не по-дружески, а просто… он принадлежал к тем, кто действительно читал по-латыни, а меня больше интересовали развлечения и контрабандный табак. — Олдерни умолк и пожал плечами.

Максимус со вздохом прикрыл глаза. Он был так уверен, что здесь, наконец, найдет тропинку, следуя по которой, сможет разыскать убийцу, — но, увы, услышал пустые воспоминания глупца. Хотя, конечно, можно было предположить, что Килборн фантазировал — ведь он же был сумасшедшим…

Открыв глаза, Максимус взял со стола подвеску и встал.

— Благодарю вас, Олдерни.

— Это все? — спросил хозяин, не скрывая облегчения. — Что ж, рад был оказать вам помощь. Как я уже сказал, у нас тут не бывает таких знаменитых посетителей… кроме кузена Роберта. Но и он давно не приезжал.

Максимус направился к двери, потом вдруг остановился и, обернувшись, спросил:

— А кто такой, этот ваш кузен Роберт?

— О-о!.. — Олдерни расплылся в идиотской улыбке. — Я думал, вы знаете… Это герцог Скарборо.

В этот вечер Феба с братом и Артемис только сели обедать в Уэйкфилд-Хаусе, — как все вокруг вдруг пришло в смятение и началась какая-то странная суматоха. О светопреставлении возвестили голоса в коридоре за дверью столовой и торопливые шаги слуг.

— Кто бы это мог быть так поздно? — Феба вскинула голову.

Им не пришлось долго гадать. Дверь распахнулась, и перед ними предстала Батильда Пиклвуд.

— О, мои дорогие, видели бы вы эти дороги! Они просто ужасны — все! Я думала, мы навсегда увязнем в грязной канаве вблизи Тайберна. Кучеру Уилсону пришлось спуститься со своего сиденья и вести лошадей, а я… Ох, не могу даже повторить слова, которые он использовал.

Красавица, Скворушка, Перси и Бон-Бон побежали приветствовать мисс Пиклвуд, а Миньон прыгнула с ее рук к друзьям-собакам.

— Осторожно, Миньон, — предупредила мисс Пиклвуд. — Ей-богу, собачки, вы ворчите как шмели. И вообще, откуда взялись все эти собаки? Неужели вы привезли их с собой из Пелема?