Герцогиня

На следующий день история повторилась. Решив, что так Орру и загонять можно, я разрешил добавить им стимула. Теперь мальчики, чувствительно получив несколько раз палкой по мягким местам, начали бегать шустрее, пытаясь увернуться. Стараясь избежать стимуляции, Эдвин залез на дерево, вероятно рассчитывая, что девушка таких габаритов не рискнет лезть столь высоко. И получил облом-с.

Орра имела конкретные указания и, будучи девушкой ответственной, не могла позволить ему сачковать и тоже полезла наверх. Непривычный к лазанью, герцогский сынок сорвался с ветки, и только чудом ей удалось поймать придурка, когда тот пролетал мимо. Мы с герцогом схватились за сердце одновременно. Мне еще не хватало угробить единственного наследника семейства Вэрински.

Спустившись с Эдвином в охапке вниз, бледная как смерть Орра сначала привела его в сознание, осторожно похлопав по щекам дрожащими руками. Убедившись, что он жив, она так настучала ему по мордам, что тот еще месяц ходил с разноцветным лицом. Мы с Бертраном были совершенно с ней солидарны. У меня прямо руки зачесались сходить и добавить еще и от себя.

С тех пор парни, выстроившись в цепочку, добросовестно трусили по кругу, а Орра бежала сзади, следя, чтобы никто не сачковал. Для выработки любой новой привычки необходимо девяносто дней, поэтому, оставив воспитуемых привыкать к активности и расписанию занятий, я переключился на другие дела.

С тех пор как я вернулся из дворца, Эмануэль Вэрински стал чаще приезжать домой и по вечерам звал меня на посиделки в малую гостиную. Поначалу я чувствовал себя неловко, да и не знал, о чем с ним разговаривать, но, как оказалось, от меня этого и не требовалось. Еще во времена, когда нынешний король был принцем, герцог немало поездил по соседним странам с дипломатическими визитами и поэтому мог часами рассказывать о своих впечатлениях от поездок. Да и за время его службы Советником в самом дворце он наблюдал немало забавных случаев, так что тем для беседы у него хватало. Иногда к нам присоединялся Бертран, и тогда наши посиделки ощущались более домашними, семейными.

Ко всему прочему, Эмануэль стал привозить с собой кое-какие государственные бумаги, по которым он не раз спрашивал моего совета. Поначалу я отнекивался, мол, не очень-то в них разбираюсь, однако он настаивал, убеждая, что понимание приходит с опытом. Уважительных отговорок придумать не удалось, вот и доводилось с ним на пару копаться в документации. Также пришлось ездить с ним в столицу и участвовать в некоторых королевских мероприятиях. Совсем отвертеться не получилось, но удалось договориться присутствовать на них как можно реже.

В один из дней мы с Эмануэлем засиделись с отчетами допоздна. Все никак не сходились концы с концами, а где закралась ошибка, нам было непонятно. Время от времени мы прикладывались к бокалам с вином, которое было просто сказочным. Чтобы не перебрать от жадности, я наливал себе обычно полбокала и цедил его по глоточку, считая, что такое количество не должно привести к сильному опьянению.

Было уже за полночь, когда я от усталости и вина задремал, сидя на диване. Очнулся оттого, что кто-то меня тормошил, спросонок я сначала не понял, в чем дело. И тут до меня дошло: меня целуют! Резко оттолкнув наглеца, я со всей силы врезал ему в глаз. Этот «кто-то» взвыл голосом герцога:

— Дорогая! За что? Я ведь не сделал вам ничего плохого! Я ведь ваш муж и имею право…

— А вот это вы зря-а-а! Про права вспомнил?! Ведь предупреждала!.. Ведь договаривались!.. — чуть не рыча от злости, взвился я.

Герцог, услышав рык, отскочил и спрятался за стоящего у двери слугу. Несмотря на приглушенный свет, было видно, как у слуги окаменело лицо и выпучились глаза, а у выглядывающего из-за его спины Эмануэля покраснела вся левая сторона лица.

Я в ярости пытался достать герцога, а тот кружился вокруг замершего столбом слуги. В попытке стукнуть так называемого мужа я махнул ногой и попал по столику, на котором стояла статуэтка и шкатулка. Слуга, закатив глазки, столбиком упал на ковер вместе со столиком и прочими предметами. Пока я отвлекся на слугу, не понимая, а этот-то чего свалился, герцог уже исчез в неизвестном направлении. Исходя из размеров замка и количества комнат в нем, я могу разыскивать герцога хоть до пришествия всех святых. Шустер, однако. Уже под пятьдесят, а бегает, как молодой.

Я был зол… Я был очень зол… Муж он, видите ли! Мы же договорились с самого начала! Весна только началась, а на него, похоже, уже повлияла!

Мне плохо спалось всю ночь, мучила неопределенность судьбы. Как ни крути, а ведь я набил морду хозяину поместья, где сейчас проживаю и нахожусь на полном обеспечении… Если бы вернуть все назад, то я бы поступил так же, но ведь проблему это не решает. Как теперь себя вести и разговаривать с герцогами?!

К завтраку я не вышел — собирал в это время вещи, чтобы уехать к Рэму в имение. Он единственный из родственников, с кем мне было проще всего. Братец меньше других волновался по поводу правил, принятых в этом мире, взять хотя бы его женитьбу на Кристе. В принципе он просил немного пожить у герцога и показаться с ним в столице, что я и делал в последнее время. Так что вполне могу вернуться назад, и без всяких последствий для репутации.

Ближе к обеду в дверь постучались. Я напрягся: что же будет?! В комнату вошел Бертран в сопровождении двух слуг.

— Как ты себя чувствуешь, моя девочка? — поинтересовался он еще у дверей.

— Что с вами? У вас что, болезнь обострилась? Вы же еще вчера с палочкой самостоятельно ходили, без сопровождения? — обеспокоенно спросил я.

— Да вот сегодня с утра и обострилась. Как увидел своего сына, так сразу и похужело, — ехидно сообщил старый герцог.

— Так это вы двух слуг взяли, чтобы, в случае чего, от меня отбиваться? — скрывая замешательство, съехидничал я в ответ.

Мне действительно было неудобно перед Бертраном. Хотя после курса лечения он уже меньше походил на старика. Что уж там применяла Яджина, не знаю, но старый герцог помолодел лет на десять и уже ходил только с палочкой. Знахарка утверждала, что еще месяц-другой, и он сможет полностью самостоятельно передвигаться. Я был просто восхищен ее умениями и знаниями. Что уж говорить про самого Бертрана. Он ее чуть не на руках носил. Во время трапезы всегда сажал Яджину рядом с собой, регулярно прогуливался с нею по саду… У меня даже закралось подозрение, что и ночью он с ней не расстается. Но я считал это их личным делом, не маленькие — разберутся, и потому не вмешивался.

— А ты как думаешь? Является мой оболтус к завтраку, сияя левым глазом… Что тут можно подумать? Единственное — что тронулась умом моя девочка и озверела совсем, — посмеиваясь, сообщил старый герцог и, пройдя к креслу, медленно опустился в него.

— Он ко мне приставал, — отведя глаза, пробормотал я.

— Ты хочешь сказать, что он попытался сделать то, что делают все мужья? — ухмыльнулся Бертран.

— Мы договаривались… Это было условием нашей женитьбы, — раздраженно выдал я.

Я понимал, что мои отговорки для посторонних выглядят бредом больной на голову девицы, но что я мог поделать? Рассказывать про другой мир и мою мужскую сущность однозначно не стоит. В такое никто не поверит, сочтут сумасшедшей и изолируют от греха подальше.

— Я думаю, что тебе не стоит обижаться на своего мужа. Он не сделал ничего предосудительного, — мягко улыбнулся герцог.

— Он мне обещал и не сдержал-таки слово, — хмуро ответил я.

— Давай договоримся: ты его прощаешь, а Эмануэль не пристает к тебе… пока, — усмехнулся Бертран.