Герцогиня

Усевшись в кресле, Бертран несколько раз перечитал последние строчки, что мы наваяли, и, немного подумав, добавил:

Чешутся руки, затылок и нос, Знать бы, зачем черт туда нас занес!

Сделав несколько кругов по комнате, я ехидно и с выражением произнес:

Листва шелестит, ветер ветки качает, Сказанных фраз герцог не разбирает, В кучку мозги герцог не соберет, Лежа в траве, разговор не поймет. Искусаны щеки, распухли веки — Мы это свиданье запомним навеки!

— Это ты все же несколько грубовато обо мне, — заметил Бертран.

— Да ну! Вы же сами говорили, не хроники, — хитро посмотрев на него, улыбнулся я.

— Но все же… — пробурчал он.

— Мы же сочиняем для себя, ну может, еще вашему сыну и внуку споем, — засмеялся я.

— Что ты, что ты… Он же не переживет такого. Внуку еще можно, но сыну я бы не рисковал зачитывать или петь, — испуганно фыркнул старый герцог.

— Да ладно, я же не настаиваю. Сочиняем дальше, — примирительно предложил я. — Хотя если желаете, то можно написать только про меня. Например, так:

Я затаилась, но нос зачесался, От конспирации кукиш остался.

Подумав, я выдал еще пару строчек:

Засопев носопаткой, комара втянула И, не удержавшись, громко я чихнула.

Не успел я договорить, как вмешался Бертран и, перехватывая инициативу, продолжил:

Гулкое «пчхи» эхо подхватило, Этого шума с головою хватило, Парочке замыслы наши раскрылись, За руки взявшись, они удалились.

— А может, попробовать вот так? — предложил я.

Влюбленным коварные планы раскрылись, За руки взявшись, они удалились. В траве и пыли мы ползли неумело, Долго еще наше тело болело. Нашим намереньям нет оправданья, Насмарку пошли все труды и старанья.

— Нет, не так. Не звучит. А если: испортили паре влюбленных свиданье? — предложил герцог.

— Гм… Я думаю, так действительно лучше будет, — подняв глаза к потолку, согласился я.

— Ну-у можно… ладно, запишем оба варианта. Когда закончим, тогда и выбирать будем, а сейчас пошли дальше, — потер руки в нетерпении Бертран.

— У меня мысль! А если вот так повернуть?! — воскликнул я и озвучил свою идею:

В траве и пыли я ползла неумело, Долго еще мое тело болело, Хитрым намереньям нет оправданья, Насмарку пошли все труды и старанья. (Ну или: Испортила паре влюбленных свиданье.)

— Э-э-э, ты не одна там мучилась, так что первый вариант лучше, где про нас двоих, — чуть не обиделся Бертран.

Отхлебнув пару глотков вина, я с удивлением посмотрел на бокал в моей руке. В процессе творческого вдохновения даже и не заметил, когда нам принесли вино.

— М-да… Ну мы и увлеклись. Я не помню, как он попал ко мне в руки, — вопросительно посмотрел я на герцога.

— Слуги доставили. Я попросил подать совершенно уникальное вино, чтобы стимулировать наш творческий процесс, — хмыкнул он.

Вино и правда было удивительным как по вкусу, так и по запаху. Я не удержался и сделал еще несколько глотков. В этот момент Бертран как-то странно посмотрел на меня, что я чуть не подавился.

— Что случилось? — кашляя, поинтересовался я.

— Нет-нет, ничего особенного, — улыбнулся дедуля и долил в бокал вина.

Я подозрительно посмотрел на него, но он тут же перевел разговор на стихи.

Закончив сочинять, старый герцог предложил выпить по глотку за прекрасный результат. Затем мы решили создать полноценную песню и начали подбирать к словам музыку…

ГЛАВА 20 Пришла пора перемен

Меня разбудил громкий стук в дверь, отозвавшийся в голове колокольным звоном.

— Отец?! Как вы смеете спать в одной комнате с моей женой? — сразу же после хлопка дверью раздался чей-то возмущенный крик. Противный голос прошелся по нервам циркулярной пилой.

— Слушай, не ори. Свали отсюда. И без тебя плохо, — простонал я, пытаясь не делать резких движений головой.

— Мне показалось или в этой комнате такое сильное эхо? — прозвучало откуда-то сбоку.

— Отец?! Что с вами?! Кто это вас?.. — заорали рядом.

В голове прозвучало: бум, бум, бум. Как только подниму голову от подушки, так и убью изверга.

— Что, кто… А то ты не знаешь кто, — хмыкнули в другом углу.

С трудом приподнявшись, я повернул голову и посмотрел в сторону. Глаза чуть не вылезли из орбит, даже про боль забыл на какое-то время. На соседнем диване располагался Бертран… с большим фонарем под глазом. Старик, скривившись, держался за голову. Это получается, мы с дедулей так хорошо пообщались, что теперь подняться не можем?

— Вы что, приставали к моей жене?! — сердито взвыли у двери.

Похоже, это орал Эмануэль, мой, так сказать, благоверный. И когда он успел приехать? М-да… А ситуация явно не в нашу пользу.

— Ну-у… я подумал, что ты был не очень убедителен… Мне показалось… мм… что нехорошо оставлять такую чудесную девочку… мм… в неведении относительно некоторых аспектов взаимоотношений между мужчинами и женщинами. И потом, я посчитал, что ты еще молод и не так опытен, как я… — не совсем внятно мычал Бертран, держась обеими руками за голову.

— Это в мои-то сорок шесть я неопытен? — Голос Эмануэля сочился ядом.

— Да не кричи ты! И без тебя плохо. Мне все же шестьдесят семь, да и службой я никогда не злоупотреблял, как некоторые. И потому с полным правом могу сказать, что я много опытнее тебя, — попытался сделать голос высокомерным дедуля.

Однако это у него не очень-то получилось.

— Вот и получил, на весь свой опыт, — съехидничал сын.

— Ну положим, получил я не меньше, хотя и не больше твоего. В смысле тем же и по тому же месту, — дребезжащим голосом засмеялся Бертран.