Герильеро

Не имея за спиной всего потенциала Советского государства, группа наметила Боливию в качестве очага, сделав ставку в первую очередь на национально-освободительную компоненту. Уасью выбрали и подготовили в качестве агента благодаря его происхождению от настоящих Инков, касику куда проще работать с индейцами.

Как ни старался Че спрятать естественное недоверие, глаза все равно его выдавали.

— Мы готовились давно, — продолжал Вася, — но недавние перевороты в Аргентине и Бразилии заметно изменили расклад сил и ограничили наши и без того невеликие возможности. Поэтому я считаю объединение усилий абсолютно необходимым.

— Чем вы располагаете?

— Самым главным, опорой среди индейцев.

— Мы вполне можем добиться поддержки населения сами.

Вася скептически цыкнул и медленно помотал головой. Вся боливийская эпопея Че как раз и состояла из попыток получить эту самую поддержку и провалов из-за того, что ее так и не случилось.

— Нет. Не здесь.

Разумеется, это не убедило команданте и касик принялся выкладывать на стол давно припасенные аргументы. Начать хотя бы с Сиро Альгараньяса, того самого хозяина, что заподозрил в партизанах наркодельцов. Финку Каламина купили, не позаботившись узнать о соседях, посчитав их обычными крестьянами. Искай и его ребята, наблюдая за округой, установили, что Альгараньяс время от времени ездит в Камири, где владеет мясной лавкой. Чуть позже всплыло, что Сиро служил в алькальдии[i] Камири на высокой должности. Идеальный соглядатай, даже вербовать не надо, сам все властям расскажет. Можно, конечно, вовлечь его в “наркобизнес”, но это стоит денег, а их у партизан немного.

Другие соседи тоже не подарок — район населяли в основном метисы-креолы, получившие землю в ходе реформы и совсем не желавшие поддерживать повстанцев. Да, они жили по преимуществу плохо и бедно, но уже имели кусок, за который держались всеми руками и ногами.

— Типичная мелкобуржуазная среда… — пробормотал под нос команданте.

— К тому же, здесь очень мало жителей. Мне кажется, лучшее, что можно сейчас сделать — перебраться к нам, километров на сто-сто пятьдесят западнее.

— Это значит начинать все с начала!

— Это значит начинать не с нуля и в гораздо более благоприятной среде.

Загибая пальцы, Вася перечислил плюсы — больше населения и это именно те самые кечуа, на которых рассчитывал Че и которые идут за Васей; полуготовая инфраструктура, включая несколько лагерей, стрельбища и схроны; более здоровая местность, в том числе там не так донимают насекомые (Че как раз прихлопнул очередную тварь); и, наконец, пятьдесят обученных и обстрелянных бойцов и еще столько же проходят обучение. Оружия, правда, только на шестьдесят, а не найди он склада Гевары, было бы вообще на тридцать.

Че думал. Он уже успел столкнутся с необязательностью своих предполагаемых агентов, с безалаберностью и даже махровым разгильдяйством, но будучи сам латиноамериканцем, не видел в этом большой проблемы. Проблемой это станет позже, при столкновении с американцами в виде обученного ими батальона рейнджеров. Сейчас же в нем боролись революционер и политик — революционер требовал отказаться от сотрудничества с явно некоммунистической силой, политик требовал союза. Победил революционер.

— Нет.

— Жаль. Тогда до свидания. И не надо стрелять мне в спину — вокруг три десятка моих людей, вы навредите не только нам, но и себе.

— И в мыслях не было, — впервые с начала разговора улыбнулся Гевара. — Вы не провокация, местная seguridad[ii] так тонко не работает. Они давно бы перестреляли первую группу и оставили на ранчо засаду.

— Да, еще. Сейчас идет вооруженное противостояние между полицией и наркоторговцами, если Альгараньес доложит о своих подозрениях о выращивании коки или, паче чаяния, о том, что тут у вас лаборатория, ждите вооруженного налета. Вот ей-богу, вам будет гораздо лучше у нас…

— Я не могу переносить операции.

“Без санкции Гаваны” — догадался о невысказанном Вася. А Че раздраженно прихлопнул на шее еще одного овода.

— Держите, — Вася протянул вынутую из подсумка бутылочку.

— Что это?

— Еще одна причина перебраться к нам. Репеллент от насекомых, мы делаем его сами.

— Спасибо. Hasta luego.

— Hasta la victoria, comandante.[iii]

***

Габриэль выложил две бумажки на сколоченный из досок стол, развернул и придавил керосиновой лампой.

— Подписали? — рассмотрел текст касик.

— Оба.

— На чем взял?

— Обычное дело, — чиркнул спичкой и раскурил трубочку парагваец, — желание выпить превышает финансовые возможности.

— Наши не напивались?

— Нет, по кружечке и все.

Габриэль, пыхая дымом, обстоятельно отчитался о месяце, проведенном в экспедициях по чичериям и другим злачным местам в Похо, Айкиле и Мизге. Ставка на любителей алкоголя сыграла — сперва стаканчик-другой на дармовщинку, потом одна-две мелкие просьбы, на которые так неудобно ответить отказом, потом приятный собутыльник ссужает деньги, а потом… потом просит подписать долговую расписку. И сидевшие в сторонке вроде бы посторонние посетители придвигаются и образуют круг. И посматривают недобро — еще бы, ему предлагают помочь родной Боливии, да еще деньги за это платят, а он кобенится! И потому обязательство снабжать информацией Департамент контрразведки МВД армейские сержанты давали с легким сердцем. А полицейские письмоводители так же просто соглашались делиться новостями со Вторым департаментом Генерального штаба. Чай, не чилийцы какие просят и не коммунисты проклятые.

— Хорошо. Тогда так… Хосе, ты давно не стрелял по людям в форме?

Аргентинец вскинулся и всем видом изобразил готовность выполнять приказы.

— Пойдешь старшим группы, но при одном условии

— Слушаю, товарищ командир.

— По несколько человек с обеих сторон должны убежать и разнести весть, так что всех не добивай.

Лабораторию неподалеку от деревеньки Калера Гранде в провинции Мизге отстроили на совесть и охраны с надсмотрщиками нагнали целых двадцать человек. Оборудование привезли аж на трех армейских грузовиках — после зимнего погрома требовалось компенсировать потери, концентрация усилий на одной большой лаборатории вместо пяти мелких позволяла сэкономить силы и средства. Офицеры из самой верхушки армии клялись, что не допустят больше рейдов полиции, но что-то пошло не так.

Это что-то в количестве десяти человек сейчас с удовольствием наблюдало стычку полицейских, приехавших громить нарколабораторию, с армейскими. Жаль, Вася ее не видел, он бы наверняка назвал ее “стрелкой”, но он предвидел именно такое развитие событий и потому послал на акцию именно Хосе, со всеми его закидонами.

Два капитана с одинаковыми погонами, но в разной форме полчаса выясняли, чья это корова и кто ее будет доить, чуть ли не хватая друг друга за грудки, с криками, призывами к Иисусу и деве Марии, проклятьями, божбой, отчаянной жестикуляцией… Фараона особенно бесило наличие нескольких ящиков с полицейской маркировкой, но армейский утверждал, что их нашли уже пустыми и был прав — их подкинули позавчера, а охрана прибрала, не пропадать же хорошей вещи… Солдаты, надсмотрщики и рядовые полицейские поначалу держались настороже, но теперь опустили винтовки и пистолеты и слушали перебранку начальников. Эдакое шоу, да еще забесплатно!

Хосе дождался подходящего момента: двое ругались все менее экспрессивно и постепенно приходили к мысли, что разруливать коллизию должны старшие начальники. У них голова побольше, вот пусть и думают. Уже начался обмен координатами, счет до расставания пошел на минуты, но тут аргентинец просто застрелил армейского.

Пока капитан падал на землю, самые шустрые участники толковища открыли пальбу по менее шустрым. Около сорока стволов со всех сторон, с явным преимуществом “хозяев” — охранников и солдат было человек двадцать пять против полутора десятков полицейских. Но за силы порядка играл еще и невидимый десяток партизан. Несмотря на то, что стороны стреляли преимущественно мимо, усилиями бойцов Хосе счет довольно быстро сравнялся и самые умные дошли до мысли, что надо рвать когти. Полицейские побежали вниз, туда, где вдалеке стоял их джип, охранники кинулись в заросли, армейские отползали под прикрытие лаборатории, где в суматохе опрокинули работающее оборудование и в домике полыхнуло.