Герканский кабан

– Ну, здрав будь, господин полковник! Иль как тебя сейчас прикажешь величать? – рассмеялся незваный гость, откинув со лба прядь длинных, но редких и сальных волос.

Хоть оделся визитер и неброско, но роду он был именитого, это выдавали его манеры, никак не соответствовавшие простоте обычного дорожного наряда небогатого дворянина. В движениях его непропорционально длинных рук с тонкими, словно у девицы благородных кровей, запястьями крылись желание показать утонченность своей натуры и неуместное при данных обстоятельствах жеманство. До этого момента бывший комендант видел посетителя лишь дважды, но ни с кем не спутал бы его приметное лицо. Похожие на выкрашенную в черный цвет паклю волосы обрамляли овал грушевидной формы, изуродованный к тому же толстыми щеками и чересчур пухлыми губами. Лоб вельможи был узок, хотя именно этот дефект немного маскировали две большие залысины, простиравшиеся чуть не до макушки. Глаза казались слишком большими, в особенности если учесть, что тонюсеньких бровей почти не было видно, а посредине всего этого «великолепия» торчал маленький курносенький носик с большими ноздрями. Природа вдоволь поиздевалась над потомком древнего и весьма именитого филанийского рода, она наделила его мордой жабы, а не человеческим лицом, но потом, видимо, сама устыдившись своего мерзкого поступка, решила немного сгладить характерные для всех земноводных черты. Непонятно почему, но лицо молодого человека лет двадцати пяти – тридцати не вызывало отвращения, а, наоборот, притягивало к себе оценивающие женские взгляды и располагало к откровенности собеседников-мужчин.

Сомнений быть не могло, кровать полковника мял и пачкал сапожищами маркиз Вуянэ собственной персоной, очень влиятельная личность в соседней филанийской колонии и собрат Штелера по «Одиннадцатому Легиону».

– Что застыл, как изваяние: то ли видеть не рад, то ли зенки настолько уже залил, что своего не признал? – не дождавшись ответа на первый вопрос, задал маркиз второй.

Штелер действительно на некоторое время лишился и дара речи, и способности двигаться. Страшные сомнения, а не сходит ли он с ума, снова вернулись. Они было оставили новичка-моррона на некоторое время, но теперь вновь посетили его, вызванные абсурдным видением. Маркиз остался в Марсоле, Штелер знал это точно. Если бы даже знатный вельможа и уладил быстро свои дела, что вряд ли, то все равно не смог бы оказаться в Денборге раньше него, да еще в его номере, всего менее четверти часа назад оплаченном.

Мучаясь вопросом, кто же перед ним: наглый обманщик, каким-то чудесным способом сумевший принять обличие моррона, или просто мираж, Штелер молча прошествовал в центр комнаты и поставил на стол еще не открытый кувшин с вином. Разбить довольно дорогую покупку ему не хотелось. Затем полковник быстро развернулся, и сокрытый под длинными полами старенького плаща меч вырвался наружу. Его острие быстро достигло подушки, где покоилась уродливая голова, но рассекла лишь тонкую ткань.

«Видение, мираж!» – успел подумать полковник, но в тот же миг кулак, влетевший в его правое ухо, доказал несостоятельность опрометчиво сделанного заключения. Штелер отшатнулся и чуть было не вывалился в окно, по счастью, закрытое. Напавший же на него то ли злодей, то ли призрак больше не проявлял агрессии, даже не смотрел в сторону чуть не убившего его собрата по клану. Он внимательно рассматривал покрытый мелкими пятнышками крови меч, неизвестно каким образом переместившийся из рук Штелера в его тонкие, изящные ладони.

– За мнительность хвалю, в городе сейчас всяких тварей полно, в том числе и тех, что внешность по сто раз на дню меняют! – произнес маркиз Вуянэ, более известный среди морронов под прозвищем Живчик. – А вот исполнение твоего замысла, мягко говоря… – маркиз поморщился, долго думая, стоит ли осквернять беседу бранным словом, и в конце концов решил обойтись без просторечных вульгаризмов. – Ну, ты сам понимаешь! Реакция замедленная, удар слишком размашистый, равновесие совсем не держишь… Мог бы в дороге, пока из Марсолы шел, хоть немного поупражняться! Не от каждого противника в ухо кулаком получать будешь, найдутся доброжелатели, кто и поострее предмет туда запихнуть постарается!

– Ты здесь? – все еще не веря, что перед ним настоящий маркиз Вуянэ, пробормотал Штелер и встал с подоконника, на котором полулежал в весьма игривой позе.

– Да, я здесь, – маркиз наконец-то оторвал взгляд от меча и по праву победителя откупорил кувшин с вином. – А что тебя удивляет? Неужто ты и вправду подумал, что мы новичка на ответственное задание одного пустим? Вон, ты за пару паршивых дней сколько дров наломал… – сделав глоток из кувшина и по-плебейски вытирая рукавом рот, начал перечислять маркиз: – Сопляков-разбойничков за что-то на тот свет отправил. Конечно, юным мерзавцам там и место, но смысл… смысл в действиях, не приводящих тебя к цели?! – Вуянэ сделал многозначительную паузу и смотрел Штелеру прямо глаза, однако не получив ожидаемого ответа, продолжил перечисление оплошностей новичка, не забывая при этом загибать тонкие пальцы: – Это раз! Теперь о твоих похождениях в корчме. Шеварийца зачем обманул? Неужто нельзя было придумать иного способа попасть в город? Думаешь, он успокоился? Да нет, его люди тебя по всему городу ищут! Это два! С бандой кровососов зачем сцепился?! Ты там с ног до головы себя выдал, благо что вампир мудрый попался и твою башку несмышленую уберег! Твои похождения в городе вообще верх идиотизма! Разбойное нападение, кража, присвоение чужого имущества, неуместная и неумелая слежка, и наконец последний подвиг… нет, это просто шедевр! – Маркиз загнул уже все пальцы, и ему ничего иного не оставалось, как просто развести руками. – Скажи, как, каким образом дурацкая драка с вампирским молодняком могла бы поспособствовать выполнению твоего задания?! Чудом ты извернулся и из этой ситуации, но что ты получил в результате?! Ты не узнал о планах симбиотов ровным счетом ничего, но зато наши враги знают, что в Денборге появился моррон, то есть что мы, «Легион», проявляем к их действиям в герканской колонии живой интерес!

Маркиз был неплохо осведомлен, как будто за Штелером постоянно наблюдали его незримые соглядатаи. Бывший полковник уже ничему не удивлялся, у каждого, кто встречался ему на пути, имелись свои секреты, и собратья-морроны не были в этом правиле исключением. Новичок-«легионер» лишь поражался, как его, неподготовленного и не посвященного во многие-многие таинства, отправили на ответственное задание, в чью дурную голову пришла эта бредовая мысль? Праведный гнев и обида бушевали в голове новичка, и, по счастливой случайности, рядом оказался тот, на кого их можно было излить.

– Да, пошел бы ты, маркиз, пехом до Марсолы! – неожиданно взревел Штелер и злобно пнул Живчика в живот.

Этот удар достиг цели, сноб-учитель согнулся пополам, когда кованая подошва тяжелого сапога врезалась в расслабленные мышцы его немного выпиравшего живота. Однако этого наказания за менторский тон и мудрые поучения вместо реальной помощи Штелеру показалось слишком мало. Приблизившись к скрежещущему зубами от боли маркизу, Штелер впился пальцами в его жидкие, но длинные волосенки, а затем изо всех сил ударил коленом согнувшегося противника по уродливому лицу. Выкинув назад руки, как плывущий на спине пловец, вельможа отлетел назад и чуть было не вышиб затылком дверь. Впрочем, кость черепа аристократа оказалась достаточно прочной, чтобы выдержать жесткое соприкосновение с дубовыми досками. Повалившись на пол, Вуянэ тут же обхватил гудевшую голову руками и протяжно застонал… то ли от обиды, то ли от боли.

Штелер мгновенно успокоился, но запоздалое раскаяние все равно не удостоило его визитом. Отчищая пальцы от приставших к ним сальных волос, выдернутых из шевелюры маркиза, бывший полковник нарочито медленно прошествовал к столу и, чтобы не оставить ни капли дурманящей влаги вздумавшему его поучать собрату, залпом осушил кувшин до дна. Он не чувствовал угрызений совести и не упрекал себя за то, что нарушил законы братства морронов, а, наоборот, был уверен в правильности и справедливости своего поступка. Насколько его успели просветить перед отправкой в Денборг, в «Легионе» не было ни учеников, ни учителей, ни младших, ни старших членов. Если по каким-то причинам более опытный моррон испытывал недовольство действиями другого моррона, то у него все равно не было права того отчитывать и уж тем более выставлять дураком.

– Да чтоб тя, толстобрюха! – послышался от двери жалобный стон поднявшегося уже на четвереньки маркиза.

– А это тебе за весьма неуместное нравоучение, господин маркиз, – хмыкнул Штелер, наконец-то растянувшийся на кровати. – А еще и за то, что ложе мое сапогами грязными обпачкал. Вас что, во дворцах не учили сапожищи в гостях снимать? – с насмешкой произнес полковник, настолько не боявшийся в тот миг ответной атаки побитого им вельможи, что даже позволил себе закрыть глаза. – Коль следил за мной, почему не вмешался? Коли знал, что не дело творю, так чего тогда советом не помог? А теперь нечего перышки распускать да павлином прикидываться! Да, я много всякого наворотил, но в том больше вашей вины! Зачем меня, неуча, в стан врага одного отправили? Если солдат необучен, в том лишь командира вина! Это я те, маркиз, как бывший офицер говорю! Ваша с Лохмачом промашка, так вот себе поучения и прочти, но только потом… не при мне, – поучительно заявил Штелер и повернулся набок, делая вид, что собирается заснуть.

– Ты только глянь, припадочный, что ты наделал! – чуть не заплакал маркиз, взглянув на свое отражение в маленьком зеркале на стене возле стола.

Штелер нехотя повернулся, намереваясь ответить на упрек банальной, приевшейся фразой, что синяки да ссадины украшают лик любого мужчины, но то, что он увидел, остановило слова, уже вертевшиеся на языке. И без того жиденькая растительность на голове маркиза изрядно поредела, но это было не главное последствие вспышки его гнева. Кожа на лбу моррона разбухла и отвисла, вот-вот собираясь сползти на брови, а затем на глаза. Еще большее безобразие творилось на щеках: набухшая, как будто отслоившаяся кожа собралась складками возле подбородка и рта. Маркиз Вуянэ упорно пытался разгладить взбунтовавшуюся плоть, но его усилия так и не увенчались успехом.

– А-а-а, бес с ним! Все равно без толку! – отчаявшись привести в порядок лицо, произнес маркиз и резким рывком сорвал со своей головы кожу вместе с большей частью волос.

На полковника смотрело нечто, лишь отдаленно напоминавшее человеческое лицо. Изуродованный, покрытый буграми, бороздками шрамов и вмятинами череп был плотно обтянут какой-то тонкой, серо-зеленой пленкой или тканью.

– Вот видишь, у каждого из нас свои секреты, – рассмеялся жуткий овал на месте головы. – Каждый из нас несет на себе отпечаток прошлой человеческой жизни. И в каждом есть что-то особенное: у меня – моя уродливая образина, а у тебя… – маркиз замялся, – я еще не знаю, но уж больно чудна твоя привычка чуть что, так грохаться в обморок. Был бы девицей, еще куда ни шло…