Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов

Муниципальный советник Карл Моор из Берна, предъявивший свой старый швейцарский паспорт и старый пропуск, встретился здесь со швейцарскими посланниками Одьером [371] и Юнодом, которые сегодня продолжат свою поездку. Он пробудет здесь примерно 4 дня и затем поедет в Берлин; он ссылается на посланника барона Ромберга и на фон Бергена.

Он, Моор [в тексте зачеркнуто], имел продолжительные беседы с Лениным, с которым он дружен еще по Швейцарии, и выражает мнение, что большевизм пока сохранится, несмотря на чрезвычайно сложную ситуацию с продовольствием в Петербурге и в Москве. В остальном он подтвердил впечатления Хейлборна (ср. отчет консула в Або от 4 сего месяца, № 228/19), которые последний повторил мне также устно и которые не содержат ничего существенно нового.

371

Статья швейцарского посланника Одьера под названием «Правление Ленина. Доклад М. Одьера» (Приложение к отчету № 294 немецкой миссии в Берне от 18 марта 1919 г.: папка «Министерство иностранных дел: Россия» № 61. Т. 171) была опубликована в «Жернал де Женеве» (Jornal de Geneve, № 73 от 15 марта 1919 г.).

Так как Моор [в тексте зачеркнуто] названное лицо мне не знакомо, был бы благодарен за сообщение о том, насколько ему можно доверять, ибо тогда я попросил бы его вступить в контакт также с Нелидовым (см. телеграмму № 157 от 21 прошлого месяца) и другими русскими, с которыми мне трудно сблизиться.

Люциус

Берлин

В НЕМЕЦКУЮ МИССИЮ В СТОКГОЛЬМЕ

10 марта 1919. № 197, ответ на № 157

Моор известен здесь как достойный доверия человек, однако считаю нецелесообразным встречи Моора с русскими правой ориентации, учитывая леворадикальные политические взгляды Моора.

Берген

ТЕЛЕГРАММА ИЗ БЕРЛИНА № 229 в МИССИЮ В СТОКГОЛЬМЕ

Секретно

27 марта 1919, вечер;

Получена в Стокгольме 28 марта

Благодарю за письмо.

Прошу

1. Установить и передать по телеграфу в Берлин адрес г-на Моора.

2. Незаметно выяснить у г-на Моора, как долго он намерен пробыть в Стокгольме.

3. Передать ему от Гюнтера, что его семья с декабря не имеет от него известий и что в интересах его политической партии настоятельно необходимо его незамедлительное возвращение в Берн, что Гюнтер обязательно должен переговорить с ним еще до его въезда в Швейцарию, лучше всего в Мюнхене. Поэтому он должен сообщить Марии о своем прибытии в Мюнхен и мюнхенский адрес.

Берген

ТЕЛЕГРАММА № 207

28 марта 1919, ответ на № 229

По определенным причинам М. не хотел бы давать свой адрес в Стокгольме. О своем прибытии в Мюнхен и о месте проживания М. сообщит своевременно. Он пробудет здесь недолго и потом поедет в Берлин.

Л.

В БЕРЛИН. СТОКГОЛЬМ

29 апреля 1919, № 257

Барону Ромбергу

Слышал, что г-н Моор окончательно назначил свой отъезд на 4 мая, когда истекает срок его билета.

Л.

ТЕЛЕГРАММА № 283

30 апреля 1919 г., ответ на № 257

Попросите М. посетить меня, когда он будет проездом в Берлине.

Барон фон Ромберг

Берген

Приписка от руки: Г-н Моор письменно уведомлен. 1 мая 1919.

КАНЦЕЛЯРИЯ МИССИИ В СТОКГОЛЬМЕ В ЦЕНТРАЛЬНОЕ БЮРО МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ В БЕРЛИНЕ

19 мая 1919 г.

К сему прилагается посылка, содержание которой здесь не проверялось, его превосходительству барону фон Ромбергу с просьбой доставить ее его превосходительству фон Ромбергу, у которого ее должен взять член швейцарского Кантонального парламента и муниципальный советник г-н Моор.

Стокгольм, 20 мая 1919 г. № 306.

Только для его превосходительства барона Ромберга. Господин Моор сегодня выезжает в Берлин и в скором времени посетит Ваше превосходительство.

Люциус

МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

Телеграмма № 351, 30 мая 1919

Секретно. В миссию в Стокгольме. Получена 31 мая 1919.

Моор не появился. Он выехал, когда ждать? Ромберг.

Лангверт

ОТВЕТ ИЗ СТОКГОЛЬМА

31 мая 1919. № 336

Моор выехал, как сообщалось в телегр. № 306, 20-го сего месяца. Он поехал с д-ром Стиеве; решите сами, справиться ли у него (отель «Адлон») о местонахождении Моора.

Л.

Документ №4 Копия доклада Фрица Дека Стокгольм, май 1919 г. (папка «Немецкая мирная делегация в Версале, документы, касающиеся наших отношений с Россией, май – июль 1919 г.»)

Глубокоуважаемый г-н редактор!

…

Я изучил по статьям П. и Ш. все эти вопросы и подробно обсудил их со швейцарским социалистом Карлом Моором. Моор – урожденный немец (из Нюрнберга), очень влиятельный человек, левый социалист. Он пробыл примерно девять месяцев в большевистской России и при этом благодаря своей тесной дружбе с Лениным спас многим людям жизнь и состояние. Он – немецкий патриот и хотел бы избавить свою старую родину от ужасов радикальной революции. На основании своего российского опыта он видит выход в сильном расширении до сих пор почти негативной политики немецкого правительства в позитивном направлении. (Заселение крестьянами Остэльбии и обобществление крупной промышленности в Вестэльбии.) Возможность этих шагов зависит от установления мира. Но, как теперь очевидно, было бы лучше заранее интенсивнее работать в этом направлении. Возникают такие сомнения, является ли Национальное собрание в Веймаре пригодным инструментом. Большая часть информации, переработанной в статье, предоставлена также М. Он считает Ленина совершенно необыкновенно одаренным и энергичным политиком. Л. – больше русский патриот, чем сторонник мировой революции. Он, как и Чичерин, действительно готов оставить других в покое, если они помогут России. Троцкий – больше революционер, критик, разрушитель.

Я хотел бы подчеркнуть здесь еще одно: в редакции не должны забывать тот факт, что сегодня есть только одна страна, где Антанта действительно не имеет влияния, – Советская Россия. Немецкой политике следовало бы это учитывать уже при установлении перемирия. Дело с Либавой было выдающейся глупостью. Доказательство тому – проект мирного договора. Это только создаст еще большую отчужденность большевиков, не говоря уже о том, что вопрос о немецких балтийцах проигран, неизбежно будет проигран, пока существует Советская Россия. А то, что она в скором времени прекратит свое существование, совершенно исключено. Мелкие и средние крестьяне благодаря революции обогатились, следовательно, они заинтересованы в советском правительстве. Даже если они не будут бороться за него, они не будут бороться и против него. Тот, кто хочет верить в возможность демократического или либерального правительства, должен помнить, что Россия – крестьянская страна со слаборазвитой промышленностью и совсем слабым буржуазным слоем. Страной, где есть всего несколько промышленников и других буржуа и, может быть, 10 000, а может быть, и больше крупных землевладельцев, не сможет править никто. Русская революция совершалась как революция индустриальных рабочих, но в действительности она – гигантская крестьянская революция. Теперь там разрушен феодализм. Можно сомневаться, сохранится ли социалистическая организация промышленности. Во всяком случае, кажется, она последовательно создается, а кому понадобится возвращаться к керосиновой лампе, если будет покончено с коптилкой и можно будет наладить электрический свет? Я так же, как П. и Ш., полагаю, что экономическая разруха в России вызвана намного больше блокадой (последствия которой мы в Германии тоже знаем), чем революцией. Поэтому дальнейшее существование крестьянской страны с социалистической индустрией, каковой Россия является или станет, представляется мне фактически гарантированным. В своих расчетах можно учитывать этот фактор с гораздо большим правом, чем Антанта включает в свой баланс порабощенных народов Германию как одну из позиций этого баланса.