Германия во второй мировой войне 1939-1945
Шрифт:
с 17 с половиной до 16 лет. Так называемая нормаль-
ная рабочая неделя продолжалась не менее 60 часов.
Эти меры позволили провести мобилизацию новых сил
для целей войны и с августа по декабрь высвободить для
вермахта миллион лиц мужского пола, имевших до этого
бронь от призыва.
Кроме того, закрылись десятки тысяч магазинов, не-
больших предприятий и мастерских. Министерство во-
оружения получило право учитывать и использовать все
запасы производственного сырья, полуфабрикатов
товых изделий.
Проведение этих мероприятий было связано с самыми
жестокими репрессиями. В статье от 6 августа 1944 г.
Геббельс угрожал: «Впредь каждый, кто попытается укло-
ниться от работы, будет рассматриваться как дезертир, а
лица, способствующие этому, приравнены к соучастникам и
помощникам преступления, квалифицируемого как преда-
тельство». В августе—сентябре 1944 г. гражданским уго-
ловным кодексом вводились более строгие наказания.
С 20 сентября 1944 г. до 2 февраля 1945 г. Кальтенбрун-
нер, начальник главного имперского управления безо-
пасности, издал в общей сложности 42 распоряжения об
усилении террора в отношении противников войны и Гит-
лера. Нацистская пресса чаще стала сообщать о смертпых
приговорах за антифашистскую деятельность. 22 августа
1944 г. гестапо арестовало около 6 тыс. рабочих-функцио-
неров, а также бывших депутатов и деятелей различных
партий и отправило ихх в концлагеря. Фашистские органы
намеревались в последующие месяцы бросить в конц-
лагеря еще более 600 тыс. человек.
Жестокий террор должен был запугать немецкий на-
род и не допустить решительной борьбы против фаши-
стской диктатуры и за окончание войны. По приказу от
1 августа 1944 г. подлежали аресту и заключению в конц-
лагеря члены семей антифашистских офицеров. Так вла-
сти хотели противодействовать движению «Свободная
Германия».
С 5 февраля 1945 г. репрессии стали распространяться
даже на близких всех находившихся в СССР военноплен-
ных, которые в той или иной форме выступали против
фашизма.
Террор усилился не только в тылу, но и на фронте.
Резко возросло на последнем этапе войны количество
смертных приговоров в вермахте. Полномочия военных
трибуналов и командиров, действовавших в качестве су-
дей, все более расширялись. Если до 1943 г. в общей
сложности фашистскими военными судами были пригово-
рены к смертной казни 4 тыс. солдат, то в последний пе-
риод войны это число утроилось. Драконовские меры на-
казания со стороны юстиции свидетельствуют о том, что
террор стал решающим средством борьбы против чувства
усталости, вызванного войной.
Одновременно нацистская партия пыталась в еще боль-
шей степени, чем когда бы то ни было, подчинить своему
контролю все области
общественной жизни. Вся дея-тельность ее была направлена на то, чтобы усилить на-
цистскую диктатуру и обеспечить безоговорочное про-
должение тотальной войны. Приказы Бормана от мая и
сентября 1944 г. по вопросам подготовки к защите импе-
рии предоставляли гауляйтерам, которые с 1942 г. в ка-
честве рейхскомиссаров обороны уже располагали выс-
шей государственной властью на своих территориях, фак-
тически неограниченные полномочия. По этим приказам
вермахт должен был ограничиться выполнением чисто
военных задач, в то время как например, мобилизация всех
сил в тыловых районах, управление населением и в осо-
бенности принятие мер по эвакуации немецкого граждан-
ского населения были прерогативами партии. По прикаау
Гитлера в конце августа 1944 г. имперский союз противо-
воздушной оборопы, подчинявшийся до этого командова-
нию ВВС, был объявлен организацией, примыкающей к
нацистской партии, и подчинен непосредственно Борману.
Меры, принятые нацистской кликой, свидетельствова-
ли о том, что она была готова пойти на крайние шаги с
целью увлечь немецкий народ за собой в пропасть
«И здесь я совершенно равнодушен, — заявил Гитлер
еще в январе 1942 г. во время «доверительного разгово-
ра за столом».— Если немецкий народ не готов постоять
за свое самосохранение, тогда он должен исчезнуть».
Руководящие круги монополистической буржуазии и
высшие военные поддерживали эту политику, поскольку
видели в ней шанс, хотя и слабый, того, что западные
державы можно будет фанатическим сопротивлением убе-
дить в необходимости выступления единым фронтом с
Германией против СССР.
Когда война приблизилась к германским границам,
высшие военные стали отдавать приказы, которые долж-
ны были превратить страну в груду развалин. «Речь идет
об удержании позиций или уничтожении, — говорилось в
приказе Рундштедта от 21 сентября 1944 г. — Это борьба
за право быть или не быть немецкому народу не дол-
жна щадить культурные памятники и прочие культурные
ценности... Мне известно, с какой неустанной предан-
ностью действуют гауляйтеры и все подчиненные им пар-
тийные инстанции, жертвуя собой на благо фюрера и
отечества, и я требую активно поддержать проводимые
мной боевые действия». Этот приказ, как и другие ука-
зания высших военных, является свидетельством того,
что эти военные были не только простыми исполнителями
приказов в рамках «верного Гитлеру руководящего ап-
парата», но что они мыслили и действовали категориями
фашистского террористического господства и активно