Гермес
Шрифт:
Ладно, сказал Мес.
И сейчас же приказ настиг его. Приказ безмолвный, но гласящий, всепроникающий, но ограниченный, неотвергаемый, но спорный, неописуемый, но наглядный, неповторяемый, но настырный, неизреченный, но реченный, безвременный, но последний. На свою via dolorosa вступал Мес.
Пока он брился, стало ясно, что события за эти сутки не стояли на месте. Сутех чуть не застал Бакста в его мире, и испуганный Бакст бежал под защиту Ирид. Малларме, как водится, тут же куда-то исчез. Прочие, словно животные, которым грозит опасность, затаились в своих мирах. На Земле
Рука Меса дрогнула, и он порезал себе щеку.
— Отлично, — сказал он, и голос его тоже дрогнул. — Не всегда же не ведать, что творить.
Он решил облечься в самые роскошные свои одежды и долго перебирал камзолы и хламиды в своих шкафах. Потом это ему надоело, и он решил пойти в чем есть. Был — в зеленой майке с изображением кукушки, выскакивающей из часов, и надписью «Кукушка спит, а время идет!», черных штанах и грубых крестьянских башмаках с полопавшимися шнурками. Эх, кадуцея не достает!..
Спустившись вниз, он отомкнул ключом запретную дверь и вошел в черную с зеркалами комнату. Надежно запер дверь за собой и подошел к крайнему слева зеркалу. Свеча еле мерцала перед ним.
— Великие Спящие, — произнес он запинаясь, — Видящие Странные Сны, примите мою протянутую руку! Впустите меня! Откройте мой последний скорбный путь!
Он помедлил, оглянулся, а потом вошел в зеркало.
Мертвые были перед ним. Жужжащая невнятно толпа смолкла при его появлении.
— Привет, — не раздумывая произнес он. — Ну что, пошли!
— Куда это? — раздался вдумчивый голос.
— За мной, — сухо ответствовал Мес.
И он повел их. Ему было действительно трудно без кадуцея, чье мудрое и священные древо немало споспешествовало ему на путях водительства живых и мертвых. Но он мог обходиться и без него, хотя трудно это было, непривычно, тоскливо и неприятно.
Он оглянулся, чего раньше никогда не позволял себе, и увидел, что мертвых не прибавляется. Но заметил среди них Снофру. Жрец покорно следовал за ним, и взгляд его был пуст.
Вот и показались уже вдали арки Входов. Скоро подошли к ним. Человек в джинсах уже сидел перед тихим сонным ручейком, и, часто затягиваясь, курил вонючую самокрутку.
— Ну, наконец-то! — хрипло приветствовал он Меса, как всегда, ни словом не обласкав ведомых им. — А я уж заждался… Эй, вы, давайте все под правую арку!
Мертвые, поколебавшись (все как обычно) начали переходить Порог. Человек взглянул искоса на молчащего Меса, как бы вскользь спросил:
— Ты чего это? Молчим, а?
Мес кивнул.
— Что-то не так. Ты сегодня какой-то не такой.
— Да, — ответил Мес.
— Так. А почленораздельнее ничего не будет? — Да, все не так. И я какой-то не такой сегодня. Человек глубоко задумался над этими словами. — Я… — начал он, но Мес внезапно резко поднял руку, прервав его. Что это? Я не ошибся? Или только что оттуда, из-под арки левого Входа, до меня донеслось нечто? А что там? Там, за Порогом? Хаос, говорят многие, и я в том числе. Отец Хаос. Отец? Так
это он зовет меня? Или… к чему-то принуждает? Мимо прошел Снофру, последний из мертвых, и ушел во тьму. Но я хотел поговорить с ним! Опять. Опять это. Зовет. Или… приказывает?Раздался треск, и неподалеку показался Ховен. Он находился в горизонтальном положении, с закрытыми глазами, но кровати под ним не было. Под ним вообще ничего не было. Он лежал в воздухе.
— Я сплю, — подумал Ховен, и они услышали его. Ховен внезапно сел, но глаза его оставались закрытыми.
— Что это? — подумал он.
— Ты уже здесь, — сказал Мес.
Ховен открыл глаза — и с шумом свалился наземь. Недоумевающе он осмотрелся.
— Что это? — растерянно повторил он.
Снова треск, и возник Кебес. Этот будто восседал на своем любимом троне, но его, как и следовало ожидать, под ним не было. Секунду он хлопал глазами, а потом также брякнулся оземь.
Треск — явление доктора Гутьеррес. Она переминалась с ноги на ногу, сжав руки, и смотрела во тьму Входа.
— А, уже знаю! — радостно перемолол словами паузу человек в джинсах. — Сейчас заявится…
Новый треск перемолол уже его слова, но догадка оказалась верной. Это явился Сутех. Не в пример прочим, растерянным он не выглядел. Он был хмур и насторожен.
— Мес! — узнал он. — Тогда ничего объяснять не надо!
— Почему же? — пожал плечами Мес. — Я и сам ничего не понимаю.
На лице Сутеха отразилось подозрение.
— Как это? Тогда что происходит?
— Это исходит оттуда, — кивнул Мес на темную арку позади. — Даже я не смог бы вас вызвать сюда. То, что таится за аркой, позвало вас. Наверное, впервые за века их общения слова Меса достигли разума Сутеха. Он понял.
— Но там же Хаос! — Это был вопль, в котором смешались вместе разочарование и отчаяние.
— Возможно, — сказал Мес, — он не желает, чтобы мир был ввергнут во тьму. Хаос не желает поглощать мир, потому что тогда не будет и его, — все сольется в один непрестанный водоворот, и не будет ни Космоса, ни Хаоса.
Незримое вновь исшло из тьмы. Зашевелился Ховен.
— Но я еще многого не сделал! — заревел он, делая первый шаг, и этот шаг был — ко Входу. — Нет! — завопил он, делая второй шаг.
Закричал Кебес — его тоже повлекло к Порогу, и он тоже был не в силах противиться.
— Мес! — забормотала Юфина Эдмонда Гутьеррес, протягивая руки к нему. — Помоги. Помоги мне. Остаться.
Но тот тоже не знал, что делать. Он просто стоял и смотрел. Его самого не требовал к себе Вход, и он не знал, что и думать. Он был озадачен.
Первые двое, кого позвала к себе Великая Бесформенность, были уже у самого Входа. В последний раз Ховен через силу обернулся, лицо его было страшно искажено. Потом они пропали во тьме. Через минуту исчезла и доктор Гутьеррес, все еще что-то бормочущая. Остались лишь Сутех, Мес и человек в джинсах, бесстрастный и мрачный. Сутех метнулся к Месу и схватил его за плечи.
— Послушай, — быстро оглядываясь, заговорил он. — Послушай, давай уйдем отсюда, — его тон стал заискивающим. — Это ведь добром не кончится. Давай тихо, спокойно уйдем.