Герои Брестской крепости
Шрифт:
Статьи Красовского содержали лишь самые общие сведения о событиях в крепости, в них упоминалось лишь несколько фамилий погибших героев обороны, и, как впоследствии выяснилось, не все в них было фактически верным. Но отправной точкой они могли послужить.
Я обратился снова и к очерку Златогорова. Этот очерк я опять внимательно проштудировал, а потом позвонил его автору Михаилу Львовичу Златогорову и спросил: не может ли он передать мне те материалы, которые остались у него после поездки в Брест.
Златогоров ответил, что материалов было очень мало и все, что он тогда собрал, целиком вошло в написанный им очерк. Но он тут же вспомнил, что после того, как в 1952 году этот очерк был напечатан в «Огоньке», один из участников обороны Брестской крепости вскоре прислал в редакцию журнала свое письмо.
Изучив весьма немногочисленные печатные источники, я обратился к источникам музейным и, прежде всего, конечно, к материалам, которые хранятся в крупнейшем нашем военном музее — в Центральном музее Советской Армии в Москве. Я пришел туда, посмотрел экспонаты, выставленные в залах музея, а затем познакомился со всеми документами, которые хранятся в его фондах.
К сожалению, и там материала было очень немного. Естественно, что чисто музейные экспонаты меня интересовали меньше, чем всевозможные документы, относящиеся к обороне крепости, а таких документов, по существу, не было.
Но все же там, в фондах музея, я нашел два или три интересных письма бывшего участника обороны Александра Филя, который до войны служил в крепости писарем в штабе полка, а теперь находится в Якутии и работает там на Алданских золотых приисках.
В своих письмах Филь подробно освещал события первых дней обороны на одном из участков Брестской крепости, сообщал кое-что о своих боевых товарищах, о командирах. Он, например, рассказывал о том, как в самом начале войны, когда крепость была внезапно разбужена грохотом канонады, когда кругом рвались снаряды и бомбы и люди, неожиданно проснувшиеся среди огня и смерти, не могли в первый момент не поддаться известной растерянности, — полковой комиссар Ефим Фомин, оказавшийся в расположении своей части, принял на себя командование подразделениями, которые находились в центре крепости. Комиссар собрал и организовал бойцов и тут же поручил своему ближайшему помощнику, комсоргу полка заместителю политрука Самвелу Матевосяну возглавить первую контратаку. Матевосян обратился к бойцам с патриотической речью, призывая их выполнить свой воинский долг, а затем во главе своих комсомольцев бросился в штыковую атаку. Это был первый серьезный удар по противнику: Матевосян и его бойцы уничтожили отряд автоматчиков, прорвавшийся в центр цитадели. С этого удара, собственно говоря, и начинается героическая оборона Брестской крепости.
Филь писал, что вскоре Матевосян был тяжело ранен, отнесен в подвалы крепости вместе с другими ранеными и там погиб. В дальнейших боях Филь сражался рядом с руководителями обороны — полковым комиссаром Фоминым и капитаном Зубачевым, который на третий день войны принял на себя командование всеми подразделениями, сражавшимися в центре крепости.
Однако, к моему огорчению, в музее мне сказали, что Филь прислал свое последнее письмо в 1952 году и с тех пор перестал отвечать на все запросы. Казалось, эта первая ниточка безнадежно оборвалась. Я попробовал ее восстановить и написал Филю два письма, но не получил ответа ни на первое, ни на второе.
Инженер Самвел Матевосян
Тем временем М. Л. Златогоров не забыл своего обещания и вскоре позвонил мне, сообщив, что он нашел в своих архивах копию письма, о котором он говорил. Мы встретились с ним, и он передал мне это письмо. Каково же было мое удивление, когда я увидел на этом письме подпись: «Самвел Матевосян». Это оказался тот самый Матевосян, который был ближайшим помощником комиссара Фомина в первые дни боев в крепости. Здесь же на письме был и его нынешний адрес. Он жил в Ереване, работал в качестве инженера-геолога и возглавлял изыскательскую экспедицию, которая занималась поисками полезных ископаемых в горах Армении.
Я написал Матевосяну по этому адресу, запрашивая его — будет ли он летом 1954 года в Ереване, с тем чтобы я мог приехать туда к нему и подробно записать его воспоминания об обороне крепости. После этого я с нетерпением стал ждать ответа.
Прошла неделя, другая, месяц — ответа не было. Тогда я написал в Ереван одной своей
знакомой, армянской писательнице Норе Адамян, прося ее зайти на квартиру к Матевосяну и узнать, не переехал ли он куда-нибудь в другое место.Вскоре я получил ответ от Н. Г. Адамян. Оказалось, что Матевосян живет на прежнем месте, — она была у него и виделась с ним. Его долгое молчание объяснялось тем, что Матевосян последнее время находился в горах со своей экспедицией и поэтому не мог мне своевременно ответить.
Вслед за тем пришло письмо от самого Матевосяна. Он сообщал мне, что ждет моего приезда.
Первого августа 1954 года я приехал в Ереван и увиделся с Матевосяном. Он оказался плотным, приземистым, крепко сколоченным человеком с наголо остриженной головой, с очень живыми карими глазами, быстрый, энергичный, порывистый в движениях.
Мы с ним тут же с увлечением начали говорить о крепости. Но потом Матевосян спохватился и сказал, что поскольку сегодня воскресенье, то следует отложить все деловые разговоры до завтра, а сейчас он предлагает поехать за несколько десятков километров от Еревана, туда, где в горах лежит жемчужина Армении — знаменитое озеро Севан, и там искупаться.
На Севан мы поехали на машине втроем, вместе с непосредственным начальником Матевосяна — управляющим геологическим трестом, где он работал, — старым коммунистом и видным хозяйственником Е. М. Арутюняном. И вот когда там, на пляже, под жгучим горным солнцем мы все трое разделись, я обратил внимание на тело Матевосяна. Оно было сплошь иссечено рубцами боевых ран.
Боевая биография Матевосяна заслуживает того, чтобы о ней рассказать.
В крепости он был ранен три раза. Сначала пуля гитлеровского солдата, выстрелившего почти в упор, рассекла ему кожу на голове и оглушила его. Потом фашистский офицер во время рукопашной схватки изрезал ему всю спину своим кинжалом. Но обе эти раны были легкие, они не вывели Матевосяна из строя. Комсорг перевязал их и продолжал сражаться и командовать своими бойцами. Третье ранение было тяжелым — осколок снаряда вырвал ему часть бедра. Это случилось на третий день войны. Матевосяна в тяжелом состоянии отнесли в крепостной подвал, и там спустя много дней, уже потеряв сознание, он был захвачен фашистами в плен.
Гитлеровцы отправили его в лагерь для военнопленных, который они организовали в Южном военном городке Бреста. В этом лагере, где ежедневно умирали сотни людей, тем не менее, был свой госпиталь, в котором наши же военнопленные врачи лечили раненых бойцов и командиров. Матевосян пробыл там три месяца и, как только рана его немного зажила и он смог ходить, — сейчас же начал готовить побег.
Глубокой осенью 1941 года шестеро пленных бойцов и командиров во главе с Матевосяном, переодевшись в гражданскую одежду, ночью подползли под колючую проволоку, ограждавшую лагерь, и ушли в окрестные леса. Вскоре после этого Матевосян оказался в рядах партизанского отряда, который действовал на территории Западной Белоруссии и Западной Украины. Он участвовал в боевых операциях партизан и во время одной стычки с гитлеровцами был снова тяжело ранен.
Уходя от карателей, партизаны оставили его до выздоровления в украинской деревне, в крестьянской семье. Там Матевосян поправился, потом ему пришлось скрываться от полицаев, и в конце концов он пришел в город Луцк, где устроился работать в артель по ремонту обуви, так как был немного знаком с сапожным мастерством.
Вскоре он принял участие в деятельности луцких подпольщиков и стал одним из их руководителей. А когда в начале 1944 года Советская Армия подошла к Луцку, подпольщики во главе с Матевосяном подняли восстание в центральных кварталах, дезорганизовали этим оборону противника и помогли нашим войскам быстрее овладеть городом.
После этого Матевосян был направлен на офицерские курсы, вскоре закончил их и снова вернулся на фронт уже в звании лейтенанта и в должности командира гвардейской штурмовой роты.
Больше года Матевосян сражался на фронте, пройдя с этой гвардейской ротой славный боевой путь. Он был еще трижды ранен, получил два ордена — Отечественной войны и Красной Звезды, участвовал в штурме Берлина и закончил войну, расписавшись на стене рейхстага.
После войны он демобилизовался и уехал домой, в Армению, вернувшись к своей работе по специальности.