Герои. Человечество и чудовища. Поиски и приключения

Все это было для Геракла чуточку глубоковато. Он смотрел, но не видел. Его, как и всех нас, разговоры о свободе воли и судьбе ставили в тупик и озадачивали.

– Да, ну неважно, у меня дело есть.

– Ах да. Одиннадцатое испытание из назначенных родственником. Золотые яблоки. Снять их с дерева тебе не удастся – никому из смертных это не дано. Там держит небо мой брат Атлант. Так его наказали за участие в войне титанов против олимпийцев [80] . Тебе надо уговорить Атланта помочь тебе. Сад Гесперид расположен на дальнем западе. Впереди у тебя долгий путь, уйма времени, чтобы составить план действий. А пока… – Титан встал и размял ноги. – Думаю, пора мне отыскать Зевса. Склонюсь перед ним и попрошу прощения. Уверен, гнев на меня у него уже смягчился. Может, он даже поймет, что я ему пригожусь.

80

См. «Миф».

– Но ты же видишь будущее – ты знаешь, что будет дальше.

– Я думаю заблаговременно. Размышляю и воображаю. Это не совсем то же самое. В добрый путь, Геракл, прими мои благословения.

Геракл пустился в путь к Гесперидам, а Прометей тем временем направил свои стопы к Олимпу и к трону Зевса.

– Напомни-ка, – проговорил Зевс. – Протемей? Промедид? Про-что-то-там, совершенно точно.

– Обхохочешься, – сказал Прометей. – Очень, очень смешно.

– Твое предательство ежедневно надрывало мне сердце. Печень отрастает быстрее. Я никогда ни одного друга так не любил, как тебя.

– Я знаю – и очень сожалею. Необходимость – лютая…

– Ага. Прячься теперь за Необходимостью.

– Не прячусь я ни за чем, Зевс. Стою перед твоим троном и предлагаю свои услуги.

– Услуги? Виночерпий у меня уже есть.

Афина все это время слушала их, а тут выступила из-за скалы.

– Ну же, отец. Давай с этим покончим. Обними его.

Воцарилось молчание. Вздохнув, Зевс встал.

Они с Прометеем приблизились друг к другу. Прометей распахнул объятия.

– Ты похудел, – заметил Зевс.

– Интересно, как так вышло. А в бороде у тебя проседь, что ли?

– Управленческие заботы.

– Ох, да ради всего небесного, – встряла Афина, – давайте уже.

– Афина, как всегда, мудра, – сказал Прометей, когда они с Зевсом выпростались из невыносимо неловких, невыносимо мужских объятий. – Никогда прежде оборот «ради всего небесного» не был столь уместен. Гиганты идут. Ты в курсе?

Зевс кивнул.

Как утверждают некоторые, Черное и Средиземное моря Геракл вновь пересек в Чаше Гелиоса. Какой бы способ ни избрал он, до сада Гесперид наш герой наконец добрался.

Заглянув за стену, он увидел дерево, увешанное сверкающими золотыми яблоками. Вокруг ствола обвился исполинский дракон Ладон. При виде смертного, подсматривающего над кромкой стены, зверь поднял голову и зашипел.

Геракл выпустил стрелу, дракон заревел от боли, и кольца его тела вокруг ствола постепенно обмякли. Еще одно дитя Ехидны и Тифона сгинуло.

Геракл перелез через стену и направился к деревьям. Как и предупреждал Прометей, смертному тех яблок не сорвать. И дело не в недостатке силы – стоило Гераклу потянуться к плоду, он исчезал.

Через час безуспешных попыток Геракл ушел из сада искать Атланта.

– Попытка оказалась бесплодной, – подытожил Геракл с редким для себя замахом на остроумие.

Атланта он нашел в жаркий полдень – сгорбленного, придавленного, изможденного.

– Иди прочь, почтенный. Иди прочь. Терпеть не могу, когда на меня пялятся.

На эдакую громадину под тяжким гнетом посмотреть, конечно, стоило. Его изображения вы могли видеть на первых картах мира, в его честь их назвали атласами. Да и воды к западу от него тоже до сих пор именуются Атлантическим океаном.

– Прощения прошу, – сказал Геракл. – Принес приветы от брата твоего Прометея.

– Ха! – крякнул Атлант. – От дурака этого. Выучил горький урок, что дружить с Зевсом даже опаснее, чем враждовать с ним.

– Он сказал, что ты мог бы помочь мне добыть золотые яблоки из сада Гесперид.

– Сам добывай – поглядим, что у тебя получится.

– Там был дракон, но я его убил.

– Ух, ну и ловок же ты. А чего ж яблок не набрал заодно?

– Когда б ни потянулся я за ними, они исчезают.

– Ха! Это все Геспериды. Их видно только по вечерам. Они мои подруги. Приходят поболтать. Обмывают мне лоб, когда по вечерам жарко. С чего же помогать тебе воровать у них? А ты мне что взамен?

Геракл объяснил суть своего похода.

– Понимаешь, если не вернусь в Тиринф с этими яблоками к моему родственнику Эврисфею, не отмыться мне вовек от своего ужасного преступления. Поэтому твоя помощь – громаднейшая ценность. Но и я могу кое-что для тебя сделать. Не одно поколение сменилось, пока ты стонал под грузом небес. Я бы освободил тебя от этого бремени, пока ты ходишь за яблоками. Я получу то, что мне надо, а ты – блаженную передышку: небеса какое-то время не будут давить на тебя.

– Ты? Удержишь небеса? Да ты же смертный. Мускулистый, спору нет, – добавил он, оглядывая Геракла с головы до пят.

– О, сил мне хватит, я уверен.

Атлант поразмыслил.

– Ну хорошо. Если считаешь, что удержишь небеса и они тебя не раздавят, вставай рядом, давай попробуем.

За свою жизнь Геракл совершил множество подвигов сверхчеловеческой силы, но с этим ничто и близко не стояло. Когда Атлант передал небо на плечи Гераклу, у того подкосились ноги и он едва удержал равновесие.

– Ради всего небесного, дядя, ты калекой остаться хочешь? На ноги вес принимай, а не на спину. Ты про поднятие тяжестей вообще ничего не знаешь, что ли?

Геракл сделал, как велено, – перенес невероятное напряжение на бедра.

– Все путем, – просипел он. – Все путем!

– Неплохо, – сказал Атлант. Выпрямился, выгнул спину. – И думать не смел, что еще хоть раз постою во весь рост. Тебе все яблоки?

– «Принеси мне… яблоки… Гесперид…» – вот что мне… приказали… – проговорил Геракл. – Да… видимо… все…

– А дракон сдох?

– Дохлее некуда.

– Ага. Отлично. Одна нога здесь, другая там.

Атлант удалился, Геракл сосредоточился на дыхании. Что бы ни случилось, говорил он себе, я смогу рассказывать детям, как однажды держал небо на плечах. Когда он думал о детях, на уме у него были не бесчисленные сыновья и дочери, которых он зачал по всему свету за долгие годы, а лишь те двое, кого он убил под чарами Геры. Небо на плечах, размышлял Геракл, ничто по сравнению с бременем крови собственных детей на руках.