Герой Трафальгара
Шрифт:
Вся тяжесть подготовки кораблей к плаванию легла на плечи Нельсона. Он воспринял это безропотно, как само собой разумеющееся. В отличие от Паркера Нельсон торопился как можно скорее выйти в море. Новому первому лорду графу Сент-Винсенту он пишет: «Время, мой дорогой лорд, наш самый лучший союзник, и я надеюсь, что мы им не пренебрежем».
Балтийская кампания могла стать опасной, если противники Англии успеют объединить свои военно-морские силы. По расчетам Адмиралтейства, Россия (главный из противников) имела на Балтике более тридцати линейных кораблей, из которых боеготовными были 20, шведы имели готовыми к бою 11 линкоров. Что касается Дании, то из двадцати ее кораблей готовыми к бою были десять. Естественно, что с объединенной армадой в сорок линейных кораблей да еще вдали от своих
Состав снаряжаемого в Балтику английского флота был определен в восемнадцать линейных кораблей и семьдесят пять мелких судов. Местом сбора флота был определен Грейт-Ярмут.
По-прежнему Нельсон активно переписывается с Эммой. По-прежнему он ревнует ее к любвеобильному принцу Уэльскому. В каждом письме он обязательно приписывает: «Помни клятву! Пусть не уведет тебя от нее соблазн!»
Нельсон рвется в море, но его главнокомандующий туда не торопится. Нельсон негодует, пишет жалобы в Адмиралтейство. Паркера начинают понукать. Он нехотя подчиняется, но его отношения с младшим флагманом портятся.
Помимо этого Нельсону начинает казаться, что он теряет остатки зрения. И хотя врачи успокаивают его, он неустанно промывает глаза целительными настоями и прикрывает от солнца специальным козырьком. Столь же твердо исполняет он данную Эмме клятву не встречаться ни с какими особами женского пола. Доходило даже до анекдотов. Когда однажды к Нельсону на корабль прибыл его старый друг с женой и ее подругой, то он, завидев их приближение на шлюпке, попросту сбежал на адмиральском катере.
В письмах Нельсон просит Эмму, чтобы она прибыла в Ярмут на проводы флота. Ради нее он готов потерпеть и присутствие сэра Уильяма, которого уже не мог выносить. Однако Эмма к Нельсону не торопится. Это выводит его из себя. Нельсон почти в отчаянии пишет ей: «Передайте миссис Томпсон, что ее друг страдает от разлуки с ней и с дорогим ему ребенком. Он просит меня уговорить Вас быть подобрее к ней, благословить дитя от его имени, успокоить нареченную, помочь ей выстоять против дяди с его бессердечием, потому что ни он, ни я не подберем для этого другие слова… Друг миссис Томпсон просит передать ей, что он клянется в вечной верности, а если он не сдержит клятву, пусть первое же ядро из крепости Кроненбург снесет ему голову».
Все дни у Нельсона были заполнены бесконечными делами, и лишь поздно вечером он оставался один на один с портретами милой Эммы.
Вскоре между старшим и младшим флагманами происходит форменный скандал. Вице-адмирал Паркер решает задержать выход флота, чтобы поприсутствовать на балу, который собралась дать его юная жена. Это окончательно выводит Нельсона из себя. Он немедленно отправляет гневное послание в Лондон первому лорду, в котором предупреждает об опасности дальнейшей задержки похода. Датчане вполне могут объединиться с российским и шведским флотами, и тогда поход британского флота превратится в полнейшую авантюру. Граф Сент-Винсент немедленно вмешивается. Паркер получает строгое внушение и наконец-то перебирается с берега на свой флагман — 90-пушечный «Лондон».
13 марта его флот покидает Ярмут и берет курс в балтийские проливы.
В море на кораблях вскрыли секретные пакеты. Как и предполагалось, первой задачей флота было склонение к капитуляции или уничтожение датского флота. Далее надлежало: «Как только флот может быть уведен из-под Копенгагена, по достижении одним или другим путем указанной выше цели… он должен направиться к Ревелю. Если флот застанет там отряд русского военно-морского флота, обычно базирующегося на этот порт, то он должен немедленно
и энергично атаковать русские корабли… Уничтожить арсенал, а также захватить или уничтожить русские корабли, не подвергая, однако, слишком большому риску английскую эскадру». Затем надлежало идти против Кронштадта и после расправы с русскими следовало проучить шведов. Секретное предписание было подписано самим королем.Пытаясь переманить Данию на свою сторону, британское министерство иностранных дел выслало в Копенгаген дипломатическую миссию. Дипломаты должны были предпринять последнюю попытку склонить Копенгаген на союз с Лондоном. Моряки в успех этого предприятия не верили и надеялись только на себя.
— Лучшие дипломаты Европы — это британские эскадры! — говорил Нельсон и был прав. — Нам надо прибавить парусов и успеть поставить флот против датской столицы уже к началу переговоров — только тогда будет хоть какой-то шанс на успех!
Однако Паркер не торопился, и поспешившие в Копенгаген дипломаты вернулись оттуда ни с чем.
На подходе к Скагерраку Паркер вызвал Нельсона на борт своего линейного корабля. Приказ вызвал у младшего флагмана усмешку.
— Я поручаю вам возглавить авангард! — сухо сказал Паркер. — Готовьтесь к сражению!
— Тогда прошу дать мне десять линейных кораблей, и я готов взять на себя всю ответственность за копенгагенскую операцию!
Последняя фраза Паркеру явно понравилась.
— Хорошо! — кивнул он. — Я согласен!
Обрадованный готовностью Нельсона переложить всю ответственность за предстоящее рискованное предприятие на себя, Паркер помимо оговоренных десяти линейных кораблей выделил Нельсону еще два, а также пять фрегатов и все бывшие в его распоряжении канонерки, бомбардирские суда и брандеры. С оставшимися восемью линкорами Паркер должен был встать у северного входа в фарватер и обстреливать форт Трекрунор с фланга. Кроме этого, он должен был прикрывать поврежденные и выходящие из боя корабли Нельсона. При этом не исключалась возможность появления российской и шведской эскадр, и тогда отряд Паркера должен был отразить нападение. На этом совещание двух флагманов завершилось.
К вечеру 1 апреля 1801 года весь британский флот подтянулся к северной кромке отмели Миддель Грунд. Свой флаг Нельсон немедленно перенес на более боеспособный, чем «Сан-Жозеф», 74-пушечный линкор «Элефант». Капитаном его был старый знакомый Нельсона Томас Фолей, тот самый, кто на своем «Голиафе» первым бросился на французский флот в сражении при Абукире и проложил курс своего линкора вдоль берега Заместителем Нельсона на время сражения был определен контр-адмирал Грейвс.
Корабли Нельсона стояли на входе в Зунд. На них готовились к прорыву. Сам Нельсон всю ночь просидел в своем салоне над картой, и к утру план атаки был готов. Британская эскадра должна была спуститься на стоящую на якоре линию датского флота и обрушить на неподвижные концевые корабли всю мощь своего огня. Затем, последовательно громя противника, корабли Нельсона должны были постепенно продвигаться в голову неприятельской колонны. Но сначала необходимо было прорваться мимо Кронберга.
На всякий случай Нельсон послал к коменданту замка парламентера с вопросом: намерен ли он открывать огонь по проходящим мимо английским кораблям? Комендант ответил однозначно:
— Я не только намерен, но и непременно открою огонь, как только увижу ваше движение в свою сторону!
Время переговоров закончилось, наступало время пушек!
С рассветом 2 апреля корабли авангарда пошли на прорыв. Выстроившись в кильватерную колонну, Нельсон начал форсировать Зунд. С береговых фортов немедленно ударили пушки. Знаменитое Копенгагенское сражение началось.
Нельсон старался держать корабли как можно дальше от берега, чтобы не подставлять их под датские ядра Но, как оказалось, грозный с виду Кронберг имел всего восемь мелких пушек.
Погода благоприятствовала англичанам: ветер был попутный и свежий, поэтому мимо Кронберга удалось проскочить быстро и почти без потерь. Противники успели обменяться лишь несколькими залпами. Защитники Кронберга потеряли двоих убитыми и полтора десятка ранеными. У англичан при разрыве орудия уложило на месте сразу семь человек.