Герой Веков

Эленд посмотрел на своего пожилого соратника. Сетт, с надменным видом сидевший в кресле, встретил его взгляд. Очень многое в поведении этого человека, искалеченного перенесенной в детстве болезнью, было напускным. Он знал, что не может выглядеть угрожающе, и потому изобрел другие способы.

Сетт умел наносить точечные болезненные удары. Мог использовать и грех, и добродетели людей так, что не всякий гасильщик смог бы с ним сравниться. И при всем этом, как Эленд подозревал, сердце у Сетта было куда более доброе, чем он сам хотел бы думать.

Сегодня он казался особенно раздражительным. Будто о чем-то беспокоился. О чем-то важном лишь для него.

— С ней все будет хорошо, Сетт. Ничего с Альрианной не случится, пока она с Сэйзедом и Бризом.

Изображая безразличие, Сетт хмыкнул и махнул рукой, но отвел взгляд:

— Лучше уж пусть этой дурочки тут не будет. Хочет гасильщик с ней возиться — пусть возится. Мне-то что? И вообще, речь не обо мне, а о тебе и осаде!

— Я принял к сведению твои замечания, Сетт. Мы начнем штурм, если я сочту нужным.

Он едва успел договорить, как в палатку неторопливо вошел Хэм в сопровождении человека, которого Эленд вот уже несколько недель если и видел, то только лежащим в постели.

— Дему! Ты наконец-то с нами!

— Лишь отчасти, ваше величество. — Дему был все еще бледен. — По крайней мере, у меня достаточно сил, чтобы передвигаться без посторонней помощи.

— А как остальные? — спросил Эленд.

— Большинство уже на ногах, — вместо генерала ответил Хэм. — Дему оказался среди последних. Еще несколько дней, и все войско будет в полной боевой готовности.

«Не считая тех, кто умер», — подумал Эленд.

Сетт внимательно рассматривал Дему:

— Большинство заболевших пришли в себя еще пару недель назад. Ты оказался слабее, чем можно было бы предположить, а, генерал? Такие слухи, по крайней мере, дошли до меня.

Дему вспыхнул.

— Что такое? — нахмурился Эленд.

— Пустяк, ваше величество.

— В моем лагере не должно быть никаких «пустяков», Дему. Почему я не в курсе?

Хэм со вздохом подтянул к себе стул, развернул его и уселся верхом, положив на спинку мускулистые руки:

— Просто среди солдат ходят всякие слухи, Эл.

— Солдаты, — вмешался Сетт, — все никак не меняются: суеверные, как бабы.

Хэм кивнул:

— Кое-кто вбил себе в голову, что люди, заболевшие туманной болезнью, были наказаны.

— Наказаны? — переспросил Эленд. — За что?

— За недостаток веры, ваше величество, — пояснил Дему.

— Бессмыслица! Мы все знаем, что туман выбирает жертвы случайным образом.

Остальные обменялись взглядами, а Эленд невольно задумался:

«Нет. Он действует не случайно, — по крайней мере, об этом говорит статистика».

— Ладно, — сказал он вслух, решив сменить тему. — Какие у нас новости?

Трое мужчин по очереди заговорили о той стороне жизни в лагере, за которую каждый из них нес ответственность. На долю Хэма выпали поддержание боевого духа и тренировки, Дему отвечал за припасы и соблюдение порядка, Сетт — за тактику и патрулирование. Эленд стоял, сцепив за спиной руки, и вполуха слушал их донесения. Со вчерашнего дня мало что изменилось, разве только вернулся к несению службы Дему, который был намного полезнее своих заместителей.

Пока они отчитывались, Эленд размышлял. Осада шла достаточно хорошо, но правитель, которого обучали Сетт и Тиндвил, роптал в нем, не желая больше ждать. Он ведь может просто взять город штурмом. У него есть колоссы, и, судя по всему, его солдаты куда опытнее тех, что прячутся за стенами Фадрекса. Скалы обеспечат защитникам города преимущество, однако положение Эленда не так уж плохо, чтобы он проиграл.

Но победа будет стоить многих, очень многих жизней.

Другими словами, оставался последний шаг, который предстояло совершить, чтобы превратиться из защитника в агрессора. Из покровителя в завоевателя. И Эленд пребывал в ярости, оттого что не знал, как следует поступить.

Была еще причина, по которой не следовало посещать Фадрекс. Как удобно было бы продолжать считать Йомена злым тираном, продажным поручителем, сохранившим верность Вседержителю. Теперь, к несчастью, Эленд знал, что Йомен — вполне благоразумный человек. Да к тому же способный вести интересную беседу. В каком-то смысле его обвинения в адрес Эленда оказались чистой правдой. Он действительно был лицемером: говорил о народовластии, но собственный трон получил силой.

Император верил, что люди именно этого от него и хотели. Но это же и превращало его в лицемера. Следуя той же самой логике, Эленд должен был поручить Вин убить Йомена. Но как же мог Эленд приказать убить человека, который ничего плохого не сделал, а лишь оказался на его пути?

Убийство поручителя представлялось столь же недостойным поступком, как и штурм города с привлечением колоссов.

«Сетт прав, — думал Эленд. — Я балансирую на лезвии бритвы».

В какой-то момент, разговаривая с Телденом на балу, он почувствовал себя таким уверенным. И ведь он на самом деле верил в то, что говорил тогда. Он не стал вторым Вседержителем. Он даровал народу большую свободу и большую справедливость.

Однако чувствовал, что эта осада может нарушить равновесие между тем, кем он был, и тем, кем опасался стать. Мог ли Эленд и впрямь оправдать завоевание Фадрекса, гибель его защитников и разграбление его запасов некими предположительно важными интересами, связанными со спасением жителей империи? Мог ли поступить наоборот: покинуть Фадрекс и оставить секреты, которые таились в пещере (и, не исключено, могли спасти всю империю), человеку, уверенному, что Вседержитель вот-вот вернется и спасет его подданных?

Эленд не был готов принять решение. Пока что он собирался попробовать иные варианты. Любые варианты, которые не потребуют немедленного штурма. Это подразумевало, что осада будет продолжаться, пока Йомен не станет сговорчивей. Это также подразумевало, что Вин проберется в хранилище. Согласно ее донесениям, здание тщательно охранялось. Она не была уверена, что сумеет проникнуть внутрь под покровом темноты. Однако на время бала защита могла стать слабее, чем обычно. Лучшего шанса взглянуть на то, что находилось в пещере, у них может и не быть.

«При условии, что Йомен не перенес куда-нибудь последнюю плиту с посланием Вседержителя. При условии, что она вообще там была…»

Такой шанс нельзя упускать. Последнее письмо Вседержителя, последняя подсказка, которую он оставил своему народу. Если бы Эленд смог получить ее, не устраивая штурм города и не убивая тысячи людей, он бы не стал медлить.

Доклады закончились, и Эленд распустил собрание. Хэм торопился на утреннюю тренировку и ушел сразу. Через несколько минут унесли Сетта. Дему, однако, задержался. Временами Эленд забывал о том, насколько Дему молод — едва ли старше, чем он сам. Многочисленные шрамы, включая часть головы, где не росли волосы, прибавляли генералу возраста, а последствия долгой болезни лишь усиливали впечатление.