Герой

Он слышал голос Киммуриэля и не мог ответить, потому что он действительно достиг дна и падать дальше было некуда.

— Давай выясним это вместе, — предложил псионик, и у Дзирта вместо ответа вырвалось очередное рыдание. Он не сопротивлялся, когда Киммуриэль осторожно коснулся его лба кончиками пальцев.

Киммуриэль проник в сознание Дзирта, блуждал среди спутанных видений, невыносимых страхов, зыбучих песков воображения сломленного дроу, который потерял всякое представление о том, где кончается реальность и начинается фантазия.

Псионик принялся за поиски; он попытался руководить мыслями Дзирта и крепко уцепился за них, но они стремительно ускользали прочь. Киммуриэль поискал якорь, привязывающий их к твердому, ощутимому плоту реальности, который он мог бы вывести на первый план. Ему нужно было установить четкую границу между фантазиями и истиной, за которую мог бы ухватиться заблудившийся Дзирт.

Тянулась минута за минутой, но уверенность Киммуриэля таяла, потому что каждая реальность, которую он обнаруживал, для Дзирта превращалась в ложь и каждая истина в сознании Дзирта становилась демоническим обманом.

«И что я могу на это возразить?» — подумал Киммуриэль. Возможно, именно он ошибается, а Дзирт в конце концов обрел ужасную истину о существовании. Киммуриэль как никто другой знал, насколько могущественен обман.

Реальность в немалой степени являлась результатом вмешательства божественных существ.

Внезапно Киммуриэль Облодра вскрикнул и отпрянул. Он сидел, пристально глядя на рыдающего Дзирта, и на лице его застыло выражение дикого страха. Он услышал, как за спиной у него хлопнула дверь, но не обернулся; он не мог шевелиться, он просто сидел, в смятении и ужасе уставившись на своего «пациента». Этот ужас был следствием того, что он сам едва не сорвался в пучину безумия, едва не убедил себя в том, что все окружающее является иллюзией.

— Что случилось?! — воскликнул Джарлакс, подбежав к товарищу.

— Он на тебя напал? — гневно спросил Громф, и в голосе его прозвучала надежда на положительный ответ. Подобная попытка со стороны Дзирта дала бы Громфу предлог для того, чтобы испепелить воина, а ему почему–то очень хотелось это сделать.

Однако оба они поняли, что ответ будет отрицательным, еще прежде, чем Киммуриэль заговорил. Было ясно, что это жалко рыдающее, несчастное существо с бессмысленным, устремленным в никуда взглядом лиловых глаз никому не могло причинить вреда.

— Идемте, — обратился к магу и наемнику Киммуриэль, выбежал из комнаты, потащил их за собой, затем быстро захлопнул дверь и закрыл ее на засов.

— Что ты узнал? — нетерпеливо спросил Джарлакс.

— Разграничение, — угрюмо произнес Киммуриэль.

— В смысле, граница? — в недоумении переспросил Громф. Киммуриэль покачал головой.

— У проницателей сознания есть слово для обозначения душевной болезни, — объяснил он. — Они называют ее разграничением, но имеется в виду как раз нечто противоположное: отсутствие разграничения, если хотите. Да, на нашем языке это означает границу, линию, разделяющую королевства, или фермы, или территории Домов Мензоберранзана. Но у проницателей сознания это слово означает особую болезнь, когда больной теряет способность разграничивать действительность и фантазии, теряет связь с реальностью.

— Я знаю нескольких верховных матерей… — иронически начал Джарлакс, но Киммуриэль оборвал его холодным взглядом, и выражение лица у него было очень серьезное.

— Мы все в какой–то степени этим страдаем, — продолжал псионик. — А многие, подобно тебе, стараются «заразить» этой болезнью других, они ведут такие убедительные речи, что жертва теряет связь с реальностью и начинает верить в то, что ей внушают.

Джарлакс, услышав комплимент, прикоснулся к своей широкополой шляпе.

— Иллитиды — уязвимые создания, — объяснил Киммуриэль.

— Однако именно такую тактику они используют для захвата рабов, — возразил Громф.

— Я тоже думал, что они как раз наименее уязвимы в этом смысле, — согласился Джарлакс. — Никогда бы не рискнул применить свое искусство для обмана проницателя сознания.

— Да, на них не действуют твои сладкие речи, — подтвердил Киммуриэль. — Они в силах противостоять любым речам, практически всем сторонним попыткам вмешательства и переубеждения. Но в их случае эта болезнь идет изнутри, когда они создают реальность в сознании других и поэтому легко могут потерять из виду границу между иллюзией и истиной, которую они пытаются скрыть или исказить.

— Самообман? — спросил Громф.

Киммуриэль кивнул.

— Значит, в конце концов они начинают верить в собственную ложь, — произнес Джарлакс. — Как я и сказал, мне знакомы многие верховные матери, страдающие этой болезнью.

— Сейчас речь идет о другом, — возразил Громф.

— Не совсем, — поправил его Киммуриэль, удивив и Громфа, и Джарлакса, который всего лишь хотел пошутить. — В обоих случаях заболевание является следствием гипертрофированной гордыни, самого смертоносного из грехов.

— Тогда Громф давно должен был умереть, — сказал Джарлакс.

— Тогда Джарлакс давно должен был умереть, — произнес Громф одновременно с ним.

Киммуриэль молчал, неодобрительно нахмурившись. Братья переглянулись и скорчили злобные гримасы они казались зеркальным отражением друг друга.

— Никогда бы не подумал, что среди грехов Дзирта До’Урдена числится гордыня, — наконец произнес Джарлакс, возвращаясь к насущному вопросу. — Наоборот, он страдает излишней скромностью, которая часто граничит с полным самоуничижением.

— Его болезнь — следствие внешнего воздействия, — объявил Киммуриэль.

— Фаэрцресс, — догадался Громф.

— Безумие, вызванное Бездной, — продолжал Киммуриэль, кивнув. — Оно порождено магией. — Он взглянул на Громфа, который начинал осваивать псионику, и предупредил: — Не вздумай пытаться вторгнуться в мысли Дзирта До’Урдена или исследовать его сознание, архимаг, потому что эта болезнь заразна. Поэтому и вскрикнул — даже я внезапно обнаружил, что на меня подействовало проклятие Бездны, я едва не поддался мыслям о неотвратимом роке и полному отчаянию. Пытаться провести четкую линию между реальностью и воображением в мозгу Дзирта До’Урдена — значит стереть эту самую линию в своем собственном мозгу. Дзирту это, естественно, тоже не поможет.

— О чем ты говоришь? — настойчиво воскликнул Джарлакс, и в голосе его прозвучала тревога. Ему даже в голову не могло прийти, что великий Киммуриэль не в силах исцелить впавшего в безумие Дзирта.

Киммуриэль вместо ответа беспомощно пожал плечами, и Джарлакс все понял.

— Но ты же сказал, что вылечишь Далию! — не сдавался наемник. — А ей намного хуже, чем Дзирту…

— Это разные вещи, — попытался объяснить Киммуриэль, но Джарлакс перебил его: — Или ты просто боишься заразиться?! — в гневе воскликнул он. — В этом дело, да? Ну что ж, тогда отведи Дзирта в город иллитидов! Пообещай им все, чего они только пожелают, если они вылечат…