Герой
Шрифт:
— Подслушивании? — спрашивает она низким и ровным голосом. — Ты не дал мне выбора. Отвечай на мой вопрос! Почему ты так одет?
— Кем ты себя возомнила, чтобы требовать от меня что-либо?
Выражение её лица остаётся пугающе пассивным всё то время, что во мне разгорается злость. Моя хватка на её руках слишком крепкая, но она даже не протестует.
— Вы должны сказать ей правду, — произносит Норман. — Пожалуйста, отпустите её.
Я вдыхаю и выдыхаю с несвойственной мне скоростью, желая ослабить хватку, но не могу точно сказать, послушаются ли они меня. Несмотря на это, её глаза остаются
— Почему ты одет так, как он?
— Послушай меня. Возвращайся в постель и забудь о том, что увидела. Это для твоего же блага. У меня нет времени разбираться с тобой прямо сейчас.
— Пошёл к чёрту.
Захватываю её подбородок большим и указательным пальцем.
— Я достаточно терпел твой дерзкий ротик. Ещё одно слово, и я выбью из тебя всю дурь.
— Кельвин! — выкрикивает Норман.
— Заткнись. Она знает, на что себя обрекла. Это ты виноват, потому что носился с ней как с ребёнком.
— Мне плевать, даже если ты изобьёшь меня до полусмерти, — произносит Кейтлин так, словно озвучивает прогноз погоды. — Просто ответь мне. Почему ты облачён в костюм Героя, Кельвин?
Отпускаю её подбородок и поднимаю руку. Норман хватает её, даже зная то, что у него никогда не будет достаточно силы, чтобы остановить меня.
— Ты позоришь этот костюм, — произносит она. — И не стоишь даже грязи на ботинке Героя!
Моя ладонь грубо обрушивается на её лицо, заставляя её отступить на два шага назад.
Она отворачивается, прикрывая щёку рукой, и медленно поднимает на меня взгляд.
— Почему ты носишь это? Почему я здесь?
Я зарываюсь руками в свои волосы:
— Не могу сказать. Хватит задавать вопросы.
— Я делала всё, что ты просил, — говорит она сквозь стиснутые зубы. — Ты забрал у меня всё. Дай мне ответы. Скажи, что всё это — ложь. Скажи, что это — ошибка. Скажи мне…
— Не могу, — отвечаю я.
— А когда сможешь?
— Никогда.
Она смотрит на меня, а комнату поглощает оглушающая тишина. Недоверие на её лице пугает, и на нём не остаётся ничего.
— Никогда? — повторяет она сдавленным шёпотом.
— Нет. Информация — это привилегия, которую ты не заслужила. Даже если бы и заслужила, то я бы не дал её тебе.
Она отходит ещё на несколько шагов от меня и прижимается спиной к стене. Дрожь пробегает по её бледному лицу, а потом Кейтлин выбегает из комнаты.
Её босые ноги шлёпают по полу, а я качаю головой, смотря на Нормана.
— Наблюдай за ней ночью до моего возвращения.
— Хозяин Пэриш, вы не видите того, что делаете? Умоляю вас, расскажите правду. Вы причиняете ей больше вреда, чем причинил бы картель.
Я фыркаю:
— Ты знаешь, через что они прошли, чтобы добраться до меня. Они враги, а не я.
— Вы ударили её.
Я пристально смотрю на него, и астероид злости вновь проносится через меня. Уши начинает покалывать от звука приглушённых стуков.
— Что это такое?
Норман вскидывает голову:
— Что?
— Этот звук.
— Я ничего не слышу, сэр.
Он снова доносится, и я шагаю к двери.
— Какого…?
Звук битого стекла заставляет меня мчаться вниз по коридору, буквально пролетая ступеньки и перескакивая сразу по две за раз. Дверь спальни Кейтлин заперта,
поэтому я выламываю её, и щепки дерева разлетаются по всему полу. В комнате темно и холодно. Мои глаза тут же находят её силуэт. Окно открыто, и ветер колышет белые занавески, обнимая её, а Кейтлин проводит острым осколком стекла по руке, оставляя кровавый след.— Кейтлин, что…
— Остановись. Держись от меня подальше, — она дёргает рукой, красные капли блестят на её коже. — Я больше так не могу. С меня хватит. Достаточно.
Я делаю шаг вперёд.
— Стой, — произносит она. — Или я проткну им своё сердце прямо сейчас.
— Ты не знаешь, что говоришь. Положи его, и мы поговорим.
Она бросает осколок на пол и начинает кричать:
— Я хочу умереть. Всё то время, что я здесь нахожусь, убивает меня. Просто дай мне это закончить!
— Ты не хочешь этого, — отвечаю я так спокойно, как это только возможно. Сердцебиение грохочет в ушах, а кровь бежит быстрее с каждым моим шагом. — У тебя шок.
Она со злостью убирает волосы, размазывая кровь по лицу. Стекло хрустит под её ногами, когда она пятится и залезает на подоконник.
— Я лучше умру, чем проживу ещё хотя бы минуту без ответов.
— Кейтлин, мой воробушек, я дам тебе ответы. Просто иди ко мне.
— Ты Герой? — спрашивает она.
Внезапно я понимаю страх всех моих жертв. Он смешивается и рычит в моей груди. Страх того, что она упадёт. Боюсь сказать ей правду. Если я скажу ей, то ненависть ко мне станет живой, реальной вещью. Я беру себя в руки.
— Да.
— О Боже, — она стонет, вскидывая голову к потолку. — Почему? Он должен был спасти меня. Почему? — она пятится назад и опирается ладонями на подушки, лежащие на подоконнике. — Не подходи. Ты сделал достаточно. И больше не сможешь издеваться надо мной.
Игнорируя её слова, я мчусь к ней, видя, как она выпадает из окна.
ГЛАВА 38.
Кейтлин.
Кожа сжимается вокруг костей, словно её обернули целлофановой плёнкой. Чувствую себя высушенной, как будто из меня вытекли все слёзы и кровь. Не могу избавиться от металлического привкуса во рту и всепоглощающего запаха крови в моих волосах и на руках. У меня отняли право выбора, но это уже не имеет значения. Я сделала свой выбор.
Это решение гарантирует, что я больше никогда не увижу Кельвина. Но боль такая острая, что возникает ощущение того, что я снова умираю. В наименьшей степени можно считать честным то, что моё сердце должно быть разбито.
— Кельвин.
— Кейтлин.
Я поднимаю подбородок, слыша его голос. Он здесь. Кельвин находится рядом со мной везде, и, куда бы я ни отправилась, надеюсь, он последует за мной. Голос снова звучит, и если ад — конечное место, в котором я окажусь за всё, что сделала, то я ещё не там.
— Я знаю, что ты не спишь. Вижу, как ты улыбаешься.
Хмурюсь. Если раньше я ничего не видела, то теперь всё окрашивается в чёрный цвет. Свет пытается проникнуть, но я сопротивляюсь ему. Я должна была умереть, но лежу здесь. Кожа натянута, и это душит.