Герой

— Вам не нужно так поступать, — произношу я. — Я поговорю с Кельвином о вас. Скажу ему, что…

— Вы думаете, его это волнует? Я пытаюсь сказать, что он скорее меня убьёт, а не отпустит. Я пытался решить проблему, не впутывая вас в это. Подстроить так, чтобы Герой сам попал к ним. Я думал обо всех способах, которыми его можно застать врасплох. Но парень, с которым я имею дело, говорит, что ключ ко всему вы.

— Они убьют меня, Картер.

— Нет. Им это не нужно. Вы всего лишь приманка.

Я жду продолжения, но он паркует машину возле одной из хижин и глушит мотор.

— Прости, малыш. Правда. Они будут с тобой грубыми, но не грубее, чем Пэриш. Они не убьют тебя. Советую сказать всё, что им нужно, иначе они точно навредят тебе. Картелю нужен Пэриш, и мне кажется, ты больше, чем кто-либо другой, хочешь увидеть, как он страдает.

Зловещий стук дверцы посылает вибрации по кожаному сидению подо мной. Впервые я понимаю, насколько реальна моя роль в этом обмане. Герой нажил в лице картеля опасного врага, но до этого момента они мало что смогли сделать против такого хладнокровного человека, как Кельвин.

Я пытаюсь открыть двери в машине, ища кнопку разблокировки, которой, кажется, не существует. Смотрю в окно и замечаю, что Картер приближается к парню едва старше тинэйджера. Они стоят у здания с осыпавшимися кирпичными стенами, одного из нескольких в поле золотистой мёртвой травы.

Когда парень исчезает внутри, я узнаю мужчину, появившегося на его месте. Пепельно-белые волосы зачёсаны назад над красивым загорелым лицом. Его квадратная челюсть сжимается, он хмурится, слушая Картера. На его накачанных руках от напряжения проявляются вены, а татуировки играют яркими цветами из-под закатанных рукавов.

Картер указывает на машину, и Гай Фаулер впивается в меня взглядом. Думаю, в нашу первую встречу я уже боялась его, но тогда не понимала этого. Представляю версию ада, в котором с ним во главе всё будет по-другому, не так как с тем, от кого я сбежала.

Тянусь вперёд, чтобы проверить водительскую дверь. Он открывает её в тот момент, когда я дотягиваюсь до ручки, поэтому Гай хватает меня за запястье.

— Эй, — говорит Картер. — Если мы будем неосмотрительными, то все пройдёт хуже. Просто послушайте и сделайте, как они говорят, хорошо? — он резко дёргает меня за запястье и вытаскивает из машины, игнорируя то, что я ударяюсь о руль.

Падаю в грязь у ног Картера и сопротивляюсь, поэтому он тащит меня.

— Отпусти меня, — говорю я.

— Отпусти, — рикошетит голос Фаулера с крыльца, и хватка Картера тут же исчезает.

Встаю на ноги, безуспешно пытаясь стряхнуть грязь с джинсов. Фаулер стоит неподвижно, и я иду к нему.

— Кейтлин, — приветствует он, и его рот изгибается в улыбке. — Не был уверен, справится ли Картер, но ты всё же здесь.

— Он не придёт за мной, — произношу я. — Я всего лишь игрушка для секса, которую он выбросил на помойку.

Выражение лица Гая мрачнеет, но мгновенье спустя он трясёт головой и произносит.

— Ay, d'ios mio (прим.: с исп. «Ах, Боже мой»). Что он сделал с моей сладкой девочкой? — его голова наклоняется к плечу. Он прикасается к моим волосам, заставляя меня пятиться назад. — Мы так и не сходили на свидание, не так ли? Между нами явно кто-то встал.

Он захватывает мой подбородок большим и указательным пальцами, приподнимая лицо и заставляя дышать через нос.

— Что тебе от меня нужно? — спрашиваю я.

— Ты единственная вещь, о которой он заботится настолько, что придёт сам.

— А если не придёт?

— Он появится.

— А что потом?

Гай постукивает указательным пальцем по моему подбородку, притворяясь, что раздумывает. Он искоса смотрит вверх на солнце цвета мандарина, а потом снова переводит взгляд на меня.

— Карлос Ривьера хочет отмстить за смерть своего отца. Справедливость очень важна для нас.

— Справедливость, — насмешка в моем голосе замаскирована фальшивой уверенностью. — Жалкое оправдание убийству.

Гай начинает смеяться:

— Ты восхитительна. С первого момента нашей встречи я думал именно так. Поэтому совсем не удивляюсь тому, что он привязан к тебе, — он обращается к мужчине позади себя. — Отведите её в комнату.

— Мне позвонить Карлосу? — спрашивает тот.

— Пока нет. Я хочу остаться с ней наедине.

— А сеньор Картер?

Глаза Фаулера возвращаются к моим.

— Картер предал Героя, а это делает его другом Ривьеры. Карлос обещал ему защиту за пределами страны, — он останавливается. И я почти слышу, как Картер улыбается. — Хотя предательство после стольких лет дружбы не делает из него хорошего друга. Он знает слишком много. Убей его.

Насмешливое карканье ворона — единственный звук, который режет мой слух в наступившей тишине. Фаулер разворачивается и уходит, а меня тащит вперёд пара грубых рук. Крик наполняет воздух сухого дня, но он принадлежит не мне. На этот раз кричит Картер, и этот звук — отклик того, кто сталкивается со смертью. Я знаю, потому что уже слышала его.

Смотрю прямо на затянутое дымкой солнце. Пламя окрашивает небо необычайным оттенком оранжевого цвета. Глаза жжёт, пепел летает вокруг нас. Из-за дыма всё кажется ещё ужаснее, но мне наплевать. Я впитываю его полностью, задумываясь, в последний ли это раз.

Моя комната — это помещение с дверью вместо решётки. Эта камера, по крайней мере, была с решётками на окне. У меня снова нет вещей. Даже то, что никогда мне не принадлежало, было у меня отнято.

Парень снаружи не расположен к общению, он лишь грубо толкает меня внутрь. Прежде чем я могу среагировать, кто-то хватает меня за свитер и толкает на землю. Дверь открывается и закрывается за мной, шаги царапают пол. Руки хватают меня под локти, переворачивая на спину. Кто-то кричит. В бок врезается чей-то локоть. А тело накрывает моё, руки сдавливают запястья, прижимая к холодному бетону. Осознаю, что кричу я, когда насчитываю одно, два, три склонившихся ко мне лица.

— Revancha (прим.: месть), — произносит один из них, хватаясь за мой лифчик.

Мужчина, который удерживает мою правую руку, плюёт мне в лицо.

— Puta (прим.: шлюха).

Даже после признания Кельвина я не могу понять, почему они думают, что это месть Герою. Ударяю коленом по яйцам мужчине, склонившемуся надо мной, заставляя его материться. Кулак впечатывает мою щёку в бетон, но он тянет моё лицо назад, крепко сжав мою челюсть. Его губы обрушиваются на мои, душа меня смрадом крепкого алкоголя и сигарет.