Герой

— Кейн?

Я посмотрела на него, когда машина остановилась, удивляясь, почему, спустя столько недель он снова стал холодным и неприветливым. Таким он мне не нравился. Я предпочитала того, кто скрывался за этим холодным фасадом.

Куда он исчез?

И почему он испарился после странного общения с Региной?

— Я провожу тебя, — монотонно сказал Кейн.

Водитель открыл для меня дверь, и я выбралась из машины, поблагодарив его. А затем стала ждать, дрожа от прохладного воздуха раннего утра. Вместо того чтобы остановиться рядом, Кейн прошел мимо и переступил через две ступеньки лестницы.

Теперь, дрожа больше от страха, чем от холода, я пошла так быстро, как позволяли каблуки и платье, борясь с растущей волной тошноты.

— Ключи? — протянул он ладонь.

Я посмотрела на него.

Все еще холодный и отстраненный.

Осмотревшись, я пошарила в сумочке и вытащила ключи. Кейн вырвал их из моих рук до того, как я успела сказать или сделать хоть что-нибудь, и пропустил вперед, позволяя войти в здание.

Я поднималась следом за ним, каблуки неприлично громко цокали по лестнице. Любой шум в сравнении с его бесстрастным молчанием казался неприятным. Или так думала только я?

Кейн хотел уйти от меня так быстро и тихо, как только возможно. Моя гордость была против подобной грубости.

Я дошла до двери в свою квартиру и увидела, что он уже отпер дверь, но все еще стоял в коридоре. Жестом показал мне, чтобы я входила внутрь.

Я возмущенно прищурилась.

— Ты первый.

— Я устал. Поговорим позже, — сказал он все еще холодно и отрешенно.

— Или ты зайдешь, или я пойду за тобой к машине.

— Не веди себя как ребенок. — Снова этот монотонный голос.

Раньше его взрывной характер злил меня. А теперь я бы что угодно отдала, лишь бы он снова стал таким, как прежде.

— Сначала ты, — настаивала я.

Тяжело вздохнув, Кейн вошел в квартиру. Подбадривая себя перед тем, что должно было произойти дальше, я выдохнула и последовала за ним. Тихо закрыла за собой дверь и прошла по коридору в гостиную.

Кейн стоял и смотрел в окно, напоминая мне тот первый раз, когда он впервые оказался в моем доме. Грудь сжалась от боли. Тишина между нами стала невыносимой. Холодной и опасной. Казалось, ударь я кулаком в воздух, наверняка повредила бы кожу.

Я испустила дрожащий вздох. Кейн услышал этот звук и посмотрел на меня. Лунный свет озарил мужчину, позволяя увидеть, что выражение его лица осталось прежним.

— Кто она? — спросила я.

Он отвернулся.

— Неважно.

— Думаю, все-таки важно. Если этот разговор ведет туда, куда я думаю, я должна знать.

— И как ты думаешь, куда он ведет?

— О, нет. Я не собираюсь облегчать тебе жизнь. Если хочешь сделать это, делай сам.

— Мы оба согласились, что наши отношения должны когда-то закончиться.

— Думаю, мы давным-давно оставили эту договоренность в прошлом.

— И когда же?

— Не надо. Не притворяйся, что не увяз в этих отношениях так же глубоко, как и я.

— Мы не увязли ни в каких отношениях, Лекси. Это была просто... всего лишь интрижка. Как и договаривались. А теперь все кончено.

Я понимала, что так и будет, но ничто не могло подготовить меня к потере, которую я почувствовала. Колени подогнулись, и в поисках опоры я схватилась рукой за спинку кресла.

Моя реакция вызвала вспышку эмоций на лице Кейна впервые с ужина у Делейни.

— Это была не просто интрижка, — прошептала я.

— Конечно, так и было. — И снова монотонно.

Звук был такой, словно кто-то прикасается к пенопласту. Я сжала зубы.

— Почему вернулся мистер Холодный Каррауэй? — подумала я вслух, вздрагивая от горечи в собственном голосе. — Какие секреты ты скрываешь? Должно быть, важные, раз этот парень вернулся. Я-то думала, что избавилась от него еще несколько недель назад.

— Не знаю, о чем ты. Я и есть тот мужчина.

— Нет, ты не прав. — Я неуверенно покачала головой и сделала шаг к нему. — Я влюбилась не в того мужчину, которого встретила на фотосессии. Или того, который в течение нескольких недель был моим боссом.

— Алекса...

— Я влюбилась в Кейна Каррауэя. В мужчину, который поддразнивает меня, смеется со мной, прислушивается ко мне и уважает меня. В человека, который каждое утро будит, занимаясь со мной любовью. А каждый вечер, после того как оттрахает меня, словно никогда не сможет насытиться, целует и желает спокойной ночи. Ни один мужчина никогда не был во мне так глубоко, во всех смыслах. И то, как он смотрит на меня… Он видит меня такой, какой никто никогда раньше не видел. Первый мужчина осуждал меня, унижал. Кейн Каррауэй — нет. Впервые за всю жизнь он заставил меня почувствовать себя в безопасности. Я хочу, чтобы он вернулся. Я люблю его. И хочу заполучить его назад, — умоляла я.

Он не смотрел на меня. Я видела лишь профиль, пока он смотрел в сторону моей кухни.

— Кейн?

Когда он наконец посмотрел на меня, глаза пылали от эмоций, и я поняла, что он запутался. Он зол и смущен, зашел в тупик и чувствует себя виноватым. И все в равной степени.

— Ты не любишь меня, — покачал он головой. Его голос походил на скрип наждачной бумаги по камню. — Ты не можешь меня любить, потому что не знаешь, кто я. На самом деле, я никогда и не позволял тебе увидеть настоящего меня.

Мы смотрели друг на друга, и напряженность с каждой секундой становилась все сильнее. Еще один рывок и...

— Лжец, — наконец выплюнула я, ощущая тошноту.

— Нет необходимости предупреждать меня за две недели. Дай мне пару дней, чтобы я нашел замену, и я освобожу тебя от обязательств по контракту.

— Трус.

Выражение его лица снова стало бесстрастным.

— Не собираюсь оставаться здесь ради этого.

Аромат его одеколона, когда он прошел мимо, и тепло его тела напомнили мне о времени, которое мы провели вместе. Никогда за всю свою жизнь я не испытывала такой боли.

— Точно, — сказала я так же безразлично, как и Кейн. — Не выбирай меня. Другого я и не ожидала.

Ссутулив плечи, он колебался несколько мгновений.

Я осторожно шагнула к нему и прошептала:

— Надеюсь, твои секреты согреют тебя по ночам.

И вот так просто, всего лишь пожав плечами, он словно избавился от всех испытываемых эмоций и в последний раз вышел из моей квартиры.

Оцепенев от боли, я в полной темноте упала на диван.

Услышала, как его автомобиль отъехал от моей улицы и унесся вдаль. И только тогда разрыдалась.