Гейдар Алиев

Гейдар Алиевич с юношеских лет ценил людей компетентных, глубоко знающих ту или иную проблематику. И теперь он оценил опыт Баталина-строителя. Если на заседании Комиссии по оперативным вопросам предстояло рассматривать вопросы строительства, обязательно просил Баталина принять участие: «Прошу вас, Юрий Петрович, быть лично. Вместе мы найдем обоснованное решение».

В конце мая 1983 года Политбюро обсуждает вопрос о дополнительных мерах по улучшению изучения русского языка в общеобразовательных школах и других учебных заведениях союзных республик. Дело было чрезвычайно важное. Из Эстонии и Грузии, Киргизии и Литвы в армию шли молодые ребята, едва умевшие объясниться по-русски. Получше обстояли дела в Азербайджане, ну и конечно на Украине и в Белоруссии. Кстати, Гейдар Алиевич Алиев владел русским в совершенстве, чем не раз удивлял и своих искушенных помощников, да и всех, с кем встречался.

— Я поразился, как глубоко он владеет русским языком, — замечает Виктор Ефимович Бирюков. — Работаем вместе над документом. А он очень внимательно вчитывается в каждую фразу, словно взвешивает ее: «Здесь точнее был бы деепричастный оборот». Он свою работу выполнял с большим усердием. И я бы сказал, с талантом.

Политбюро занялось русским языком потому, что в многонациональном Союзе — это язык межнационального общения, абсолютная жизненная необходимость.

В свое время, в бурное хрущевское десятилетие Украину, и не только ее, облетела такая история.

На пленуме ЦК Компартии Украины один из делегатов начал свою речь по-русски. Тут же Никита Сергеевич снисходительно перебил его:

— Разве вы не знаете украинского языка? Работаете-то на Украине! Первый секретарь бросил реплику в погоне за дешевой популярностью в кругах «самостийников», не подумав, что половина республики русские люди и русский для всех — язык межнационального общения. Похожая история случилась в Баку. В Азербайджанском филиале Института марксизма-ленинизма (ИМЛ) при ЦК КПСС ученые обсуждали «Историю Коммунистической партии Азербайджана». Всего собралось около 200 человек — бакинцы и москвичи, коллеги из Туркмении и Грузии, Таджикистана и Казахстана… С учетом такой широкой аудитории обсуждение велось на русском языке. Участники совещания высказали ряд серьезных замечаний. Авторы «Истории», по их мнению, весьма вольно толковали исторические документы, в том числе и ленинские, лакировали и приукрашивали деятельность местных парторганизаций, уровень социально-экономического развития Азербайджана, в частности азербайджанской деревни в конце XIX — начале XX веков. Отмечалось и то, что в книге не получила достаточного освещения борьба против буржуазно-националистических партий и групп; «неумело, а в некоторых случаях и нарочито в книге освещена деятельность партийных работников. Вместо показа конкретной революционной и партийной работы большевиков авторы без конца (когда надо и когда не надо) целыми списками упоминают их фамилии. В то же время деятельность, например, Джапаридзе, Орджоникидзе, Сталина, Шаумяна, сыгравших огромную роль в создании и руководстве партийными организациями Азербайджана, освещена в книге крайне скупо». Один из местных ученых выступил тогда на азербайджанском языке, причем его выступление не переводили: «В книге стоят вопросы так, что Азербайджан мог присоединиться или к России, или к Ирану. А что, разве у Азербайджана не могло быть своего самостоятельного пути развития?» Для того времени крамола! Академик Сумбат-заде перевел часть спорной речи, чтобы, как говорилось в справке для ЦК КПСС, поправить ошибочное и вредное выступление. Закончилось совещание большим скандалом. Зам. директора ИМЛ при ЦК КПСС Н. Шатагин и двое его коллег накатали 15–страничную депешу в ЦК. Писали о встрече с первым секретарем ЦК Компартии республики Мустафаевым, о том, что просили ЦК КП Азербайджана реагировать на неправильные выступления. Мустафаев обещал. Но, «как видно из опубликованного в газете «Бакинский рабочий» от 30 декабря 1958 года весьма несамокритичного отчета о совещании, ошибочному выступлению тов. Курбанова на совещании оценки еще не дано».

Конечно, это был далеко не частный случай. И дело не только в личной несдержанности и грубости заведующего Отделом пропаганды и агитации ЦК КП Азербайджана Курбанова. Этот идеолог бросал коллегам такие реплики: «Какой культ Нариманова? Разве он мало сделал? А кто вас, киргизов, освободил?»

1 ноября 1983–го — Алиев во главе делегации КПСС во Вьетнаме. В той поездке с ним был Николай Иванович Рыжков — он чрезвычайно высоко оценивает работу Алиева как руководителя делегации. Во Вьетнаме была подписана долгосрочная программа экономического и научно-технического сотрудничества наших стран.

20 ноября. Алиев участвует в работе комиссии Политбюро по руководству и контролю за разработкой «Комплексной программы развития и производства товаров народного потребления и системы услуг населению».

3 декабря. Политбюро одобрило мероприятия по созданию единой системы управления воздушным движением СССР, разработанной правительством в связи с реализацией положений Воздушного кодекса СССР. Гейдар Алиевич принимал непосредственное участие в подготовке этого документа.

На 26 декабря был назначен пленум ЦК КПСС. Ожидали, что к этому дню Юрий Владимирович Андропов выйдет из больницы. Увы! Участникам пленума раздали текст выступления генсека. Под таким заголовком он был на следующий день опубликован в газетах: «Текст выступления Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Ю. В. Андропова».

«К большому сожалению, в силу временных причин мне не удастся присутствовать на заседании пленума. Но я внимательно ознакомился со всеми материалами, которые легли в основу плана будущего года… Направляю текст своего выступления».

Алиев с тревогой и горечью перечитывал это прощальное выступление. Все воспринимали его как завещание. Вот Юрий Владимирович словно посылает одобряющий привет Алиеву:

«Неослабного внимания хозяйственных, партийных и советских органов требует работа транспорта. Конечно, за последнее время здесь наметились положительные тенденции. Но, пожалуй, на транспорте больше, чем где-либо, резервов и неиспользованных возможностей, которые можно в короткие сроки привести в действие».

Через два неполных месяца пленум ЦК избирал нового генсека — Константина Устиновича Черненко. — Недолгий, до обидного недолгий, товарищи, срок суждено было Юрию Владимировичу Андропову трудиться во главе нашей партии и правительства.

Кто же знал, что преемнику судьба отвела еще более короткий срок?!

Юрия Владимировича хоронили под залпы орудийного салюта. Гудели — три минуты! — заводы, суда речного и морского флота.

В эти горестные дни Гейдар Алиевич не раз вспоминал их встречи — начиная с самой первой, в 1967 году. Как давно, казалось, это было! Андропов совсем молодой, едва перевалило за пятьдесят, а Гейдару только сорок четыре, оба высокие, крепкие…

«После похорон Брежнева, — вспоминал Гейдар Алиевич, — мы встретились с Андроповым наедине. — «Я нуждаюсь в тебе, хочу, чтобы ты приступил к работе в Москве». Как и раньше Брежневу, я ответил Юрию Владимировичу отказом. Не мог представить себя без Азербайджана, не мог расстаться с Азербайджаном, любимым краем. Но Андропов возразил: «Азербайджан уже тесен для тебя» — и мягко улыбнулся. Когда же я вновь возразил, он повторил построже: «Ты нужен всему Союзу, Азербайджан уже мал для тебя, Гейдар. Ты голосовал за избрание меня Генеральным секретарем, а теперь не хочешь мне помочь».

Конечно, азербайджанцы гордились своим человеком в Кремле! Помимо других обязанностей Алиев курировал связи Советского Союза со странами исламского мира, в котором к нему относились с подчеркнутым уважением. С важными дипломатическими поручениями ему пришлось побывать в Египте, Ливии, Пакистане, Иордании, Ираке.

«В 1984 году меня срочно направили в Дамаск, — вспоминал он. — В Сирии, как сообщил КГБ, между Хафезом Асадом и его братом Рифатом, возглавлявшим сирийскую службу секретной информации, происходит столкновение.

В Кремле не могли допустить смену режима или руководителя в Сирии. Я срочно отправился в Дамаск. Встретился с выздоравливавшим Хафезом Асадом. Несмотря на его недуг, наша встреча продолжалась восемь часов. Прошло немного времени, и он выслал своего брата Рифата в Испанию. Таким образом, проблема решилась, а Политбюро вздохнуло с облегчением».

На протяжении ряда лет послом Советского Союза в Сирии работал Александр Дзасохов, ныне он возглавляет Северную Осетию. «От Президента Сирии Хафеза Асада я слышал много добрых слов об Алиеве», — сказал нам Александр Сергеевич.

Чужие дети

На Алиева, первого заместителя председателя правительства Союза, замыкались два десятка министерств и ведомств. Приходилось, помимо транспорта, заниматься и книгоизданием, и материально-технической базой кинематографии, и здравоохранением, и детскими домами — это было прямое поручение Черненко по записке писателя Лиханова. И еще это был тот случай, когда официальное поручение и душевная заинтересованность абсолютно совпали.

Гейдар Алиевич еще в годы чекистской юности столкнулся с сиротами, беспризорниками, которых выбросила на улицы война. Бывал в детских домах в Нахичевани и в Баку. Знал, что 20 сентября 1945 года заместитель Председателя Совнаркома СССР Н. А. Вознесенский подписал постановление «О детских домах при промышленных предприятиях». При колхозах, совхозах детдома создавались еще раньше, нередко на деньги крестьян. Так, к примеру, было, в Азербайджане. Повсеместно при городских, областных управлениях НКВД действовали отделы по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью. Помогал детдомам комсомол — в 1946 году молодежь Азербайджана собрала для них 92 стула, 348 тарелок, 275 ложек, 1725 книг, 305 тетрадей. Не от большого достатка делились ребята, порой отдавали последнее. Среди трех сотен тетрадок были и алиевские.