Гезат

Моя турма расположилась у подножия холма с дальней от дороги стороны. Здесь трава не так вытоптана, как с ближней, но был вариант, что нас могут атаковать ночью из леса. Поэтому крайние деревья повалили, образовав завалы. Вдобавок на опушку выпустили пастись стреноженных лошадей, которые такие же чуткие, как собаки, надо только научиться отличать, как они ржут и всхрапывают, услышав приближение людей, зверей или общаясь между собой. Я уже освоил «лошадиный язык» достаточно, чтобы понимать простые смыслы. Эти знания у меня уже в подкорке, поэтому даже во сне реагирую на сигналы тревоги, подаваемые конем, сразу просыпаюсь. В мирной жизни это иногда мешает, но ничего не поделаешь. Приходится мириться с тем, что каждый плюс — это пересечение двух минусов. С вечера задул сильный юго-западный ветер, но под защитой леса почти не чувствовался. Бессонная ночь и тяжелый день настолько вымотали, что мы заснули бы, даже если бы ветер с треском ломал деревья, чего пока не случилось.

Ночь прошла спокойно. Утром мы перекусили салом и хлебом, привезенными с собой, и приготовились к переходу. Сегодня впереди должна была скакать турма из десятого легиона, а мы — в арьергарде, поэтому не спешили. И правильно делали, потому что, когда десятый легион уже вышел из каструма, прискакал посыльный от Квинта Атрия с сообщением, что ночью был шторм, который сорвал с якорей много судов и сорок из них разбил. Прошлогодний опыт кормчими учтен не был. Я советовал вытащить все суда на берег и подпереть бревнами. Нет, оставили на рейде. Так быстрее можно удрать. Вот и поплатились. Гай Юлий Цезарь приказал армии возвращаться к морю. Чтобы наступать, надо быть уверенным, что есть на чем отступать.

Поскольку моя турма должна следовать замыкающей, я решил проехать вглубь территории бриттов, поискать добычу. Не зря же мы перлись в такую даль. С видом, будто выполняем приказ проконсула, мы проскакали мимо выходившего из поселения десятого легиона и повернули в другую сторону. Пусть думают, что нас послали на разведку. Заодно исправим непозволительное упущение командующего армией.

Почва здесь местами песчаная, местами глина. Первая плоха в сухую погоду, потому что ноги лошадей вязнут, вторая — в сырую, потому что неподкованные копыта скользят. Песчаная подсохла за ночь, а глина не успела, так что имеем сразу две неприятности, поэтому едем медленно. Травы здесь больше, чем в центральных районах Западной Европы. Зимы мягкие, так что скот на выпасе практически круглый год. Бритты пока что отдают предпочтение коровам, хотя держат и овец, и коз. Ажиотажного спроса на британскую овечью шерсть пока нет, потому что из нее еще не научились делать тонкие дорогие ткани, а для грубых любая хороша. И птицу держит пока мало кто. Редко в каком поселение заметишь кур, уток или гусей. Может быть, лис много, а поселения за редким исключением не огорожены, и аборигенам лень строить крепкие курятники.

К одному из таких поселений, оставленного жителями из-за подхода римской армии, мы и подъехали. Два десятка деревянных домов с соломенными крышами вытянулись по обе стороны дороги. Сразу за домами начинались неогороженные поля с высокой стерней без колосков, которые собрали с месяц назад. Стерня объедена и затоптана. Наверное, на полях пасся скот и заодно удобрял. От домов воняло дымом и кислым молоком. Сыр — основное блюдо обитателей этой части острова.

Мои бойцы обыскивали дома и другие постройки, надеясь найти что-нибудь ценное, не увезенное хозяевами, когда часовой доложил, что приближается враг. С противоположной стороны к деревне катили три колесницы, которые бритты называют эсседами. По конструкции я бы расположил их между шумерскими и египетскими: платформа прямоугольная деревянная, как у шумеров, но колеса высокие, около метра, окованные железом и с семью или девятью сравнительно тонкими спицами, что ближе к египтянам. Отличием и от тех, и от других, были борта в виде затейливо вырезанных, ажурных арок, иногда двух или даже трех с каждой из боковых сторон, практически не защищающих экипаж, а служивших, скорее, перилами, чтобы было, за что держаться и не вылететь при быстрой езде, и отсутствие передней стенки. Запряжены малорослыми лошадками. Или крупными пони. Рослых лошадей бритты используют, как верховых, но таких здесь мало и, скорее всего, завезены с материка. Экипаж два человека, как у египтян: возница и воин с мечом и луком или мешком с дротиками. Что общего и с теми, и с другими предшественниками — возница из бедняков, а воин и часто хозяин колесницы из богатых.

Эти три эсседы, как догадываюсь, были посланы на разведку. Ехали беспечно, устроив что-то типа гонок. Мы успели спрятаться и подпустить их вплотную. По деревне колесницы покатили медленнее, поэтому возница передней успел натянуть вожжи и остановиться, когда я вышел из-за дома с луком в руке. Возница был малоросл для бритта и с черными волосами. Наверное, потомок раба. У бриттов рабство пока что патриархальное, невольник всего лишь младший член семьи без права голоса, выполняющий самую тяжелую и/или грязную работу. Никаких доспехов, даже кожаным шлемом не обзавелся, лишь кожаная длинная безрукавка поверх холщовой рубахи с рукавами по локоть и кожаные штаны до колена. Ноги босы и грязны. Зато воин был в бронзовом шлеме с коровьими рогами, из-под которого торчали длинные светлые лохмы. Морда синяя, в том числе брови и усы. На длинную щетину краска легла неровно, поэтому макияж походил на полосатую разрисовку спецназа из будущего. На теле длинная кольчуга без рукавов, подпоясанная широким кожаным ремнем с серебряной бляхой с барельефом в виде бычьей головы. На ремне слева висел меч с костяной рукояткой, обмотанной кожаным шнурком, в деревянных ножнах, скрепленных серебряными кольцами, а справа — нож в кожаных ножнах. Из-под кольчуги выглядывали кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги с прямоугольными носаками. На левой, ближней ко мне, резной, боковой арке висел мешок с пятью дротиками длиной около метра, а на правой — овальный щит среднего размера.

Моя стрела попала воину в район сердца и вошла по оперение. На синем лице трудно было разобрать какое-либо выражение, но по тому, как синие брови полезли на лоб, не трудно было догадаться, что бритту очень больно. Или это он удивился тому, что кто-то посягнул на его высочайшую особу. Вторая стрела попала в левый бок возницы, потому что он начал поднимать вожжи, чтобы подогнать своих пони, и, наверное, добралась до печени, потому что вскрикнул от боли и схватился за правый бок. Экипажи второй и третьей эссед закололи копьями.

— Гай Юлий Цезарь готов заплатить за одну колесницу в хорошем состоянии. Хочет послать ее кому-то из римских друзей, — сообщил я и распорядился: — Заберем все три. Может, еще у кого есть такое желание.

Мои воины сложили на колесницы одежду, доспехи и оружие убитых, после чего построились в походную колонну: впереди три дозорных, затем я с первой декурией, за нами три колесницы, которые ведут за перекинутые вперед вожжи три всадника, дальше две неполные декурии и метрах в ста позади них еще один дозор из трех человек.

Догнали римскую армию мы на подходе к каструму на побережье.

Увидев колесницы, легат Децим Юний Брут спросил:

— Где вы их взяли?

— На нас выскочил передовой дозор бриттов, — ответил я, не вдаваясь в подробности.

Стараюсь не врать, когда нет крайней необходимости, иначе выработается небрежность, которую будут замечать.

— Что собираешься с ними делать? — задал он второй вопрос.

— Одну отдам командующему армией, он просил достать, а остальные продам, — поделился я планами.

— Я куплю вторую! — категорично заявил легат.

— А я третью! — вмешался в разговор ехавший рядом с ним Квинт Туллий Цицерон, находившийся в армии, скорее всего, по протекции своего старшего брата Марка Туллия Цицерона, которого я изучал в институте.

Сперва прославленный оратор враждовал с Гаем Юлием Цезарем, но в последнее время они, как я слышал, подписали мирный договор. Видимо, трудоустройство бедного родственника — один из пунктов этого договора. Младший брат был пятидесяти лет от роду, толст, лыс, ленив и, как утверждали злые языки, труслив и не так умен, как старший, причем очень не так. Он пишет стихи и трагедии, которые пытается читать всем, кто подвернутся под руку, но таких мало. Даже подчиненные сразу разбегаются, как только завидят, что он достает пергамент. Наизусть свои шедевры младший Цицерон не помнил, потому что были слишком длинными. В нашей армии ему пока не досталась постоянная должность, был старшим, куда пошлют.

— Продам любому, кто заплатит первым, — выдвинул я условие, потому что имел большие сомнения по поводу платежеспособности Квинта Туллия Цицерона.

Как ни странно, он заплатил вторым. Первым отстегнул три тысячи денариев Гай Юлий Цезарь, выбрав колесницу с самыми затейливыми арками. Он и установил цену, которую пришлось выложить и остальным покупателем. На следующий день все три отплыли на материк, чтобы по суше продолжить путь в Рим. Вечный город обязан был увидеть бриттские эсседы как можно скорее. Я еще подумал, что только ради колесниц и замыслили вторжение на остров.

60

Разбитых судов оказалось не сорок, а тридцать два. Видимо, сказалась склонность римлян к округлению всего. Те, которые можно было отремонтировать, вытащили на берег и привели в порядок. Заодно Титу Лабиену на материк был отправлен приказ прислать замену выбывшим судам. Вместе с ремонтными работами произвели и укрепление позиций на берегу моря. Восточнее и западнее судов, вытащенных на берег, построили по малому каструму, в которых разместили по две когорты из десяти, оставленных Квинту Атрию.