Гибель Армады

В тот год праздники были омрачены отсутствием во многих семьях сыновей, мужей, отцов. Родные понимали, надежды практически не осталось. Но они всё равно вглядывались в лицо любого, кто проходил мимо их дома или останавливался зачем-то рядом. Жители портовых городов вглядывались в горизонт, пытаясь разглядеть покалеченный корабль, возвращающийся домой.

Те, кому посчастливилось вернуться, не все могли наслаждаться мирной жизнью на родине. Лишь знатные вельможи разъехались по домам. Простым морякам и солдатам приходилось туго. Герцог денег им не выплатил, поэтому улицы кишели нищими и попрошайками, у которых не было денег добраться до дома. Говорили, Медина-Сидония оставшуюся казну просто-напросто забрал в своё поместье. Туда он удалился, как только его флагман пристал к берегу.

Голод, болезни и холод продолжали преследовать Армаду. Возвращение не принесло долгожданного покоя...

Эскориал

Филиппа терзали сомнения. А он этого не любил. Формирование новой Армады откладывалось: Медина-Сидония восстанавливал здоровье и не был готов возглавить предприятие. К тому же казна опустела. Филипп погряз в долгах. На корабли, шедшие из Америки, продолжали нападать английские пираты, которых ничего не сдерживало. Елизавета делала вид, что всё в порядке, не желая признавать за собой вины.

Стол короля, как обычно, был завален письмами и донесениями. Его секретари трудились не покладая рук, приводя в порядок послания, приходившие из разных концов обширных владений Филиппа. Ответы он составлял лично, внимательно прочитывая всё присылаемое. Доверия к своим подданным Филипп не испытывал ни малейшего. Тем не менее существовали люди, которых он выделял. В круг этих немногих фаворитов входил и дон Алонсо де Лейва.

Смириться с его гибелью Филипп не желал. В глубине души он по-прежнему ждал новостей от де Лейвы. Некоторые из его приближённых считали: дон Алонсо вполне может вернуться весной. Если он высадился в Ирландии, то, скорее всего, остался там зимовать. Конечно, сложно предположить, что подобное на самом деле произошло. Так долго пребывать в Ирландии незамеченным дон Алонсо и его многочисленный экипаж не смог бы. Давно бы до Испании дошли слухи.

Филипп старался сосредоточиться на бумагах, но мысли о не добравшихся до родины кораблях не покидали.

— Половина Армады! — воскликнул король непроизвольно, вспомнив о количестве судов, дошедших до испанских портов.

При посторонних он сохранял спокойствие, непрестанно повторяя:

— Такова воля Господа. Он проверяет нашу волю и твёрдость духа в намерении идти до конца. Мы будем собирать вторую Армаду.

Оставаясь в кабинете наедине с собой, Филиппу приходилось куда сложнее. Сомнения в правильности своих поступков преследовали его и только молитвы приводили мысли в порядок. Ни охота, ни прогулки по любимому саду, ни чтение не приносили былого удовлетворения. Часто Филипп довольствовался тем, что просто смотрел из окна на сад, так в итоге и не покидая тёмного кабинета. А вот в часовенку он заходил часто. Несмотря на тёплый декабрь, там было прохладно, если не сказать холодно. Но король не обращал внимания на холод. Он истово молился, испрашивая благословения продолжать благое дело.

Несколько часов, проведённых в часовенке, наполнили Филиппа надеждой и оптимизмом. Ему вновь почудилось, что его просьбы услышаны.

— Армада не разгромлена, — «в кабинете он зашелестел бумагами и увидел отчёты тех, кто проверял состояние кораблей, — англичане не победили. Они воспользовались неблагоприятной для нас погодой. А трубят на весь мир, как их пиратские выходки помогли разгромить наш флот. Флот не разгромлен, — цифры в документах говорили об обратном, но Филипп, воодушевлённый молитвами, уже не фокусировал на них внимание.

Стемнело. Секретари не смели беспокоить короля, зная, он будет работать всю ночь, если понадобится. Конечно, от этого денег в казне больше не станет. Напротив, принимаемые королём решения требовали затрат. В отличие от других властителей испанский король не тратил деньги на развлечения. Но укрепление позиций страны, борьба с ересью выкачивали огромные средства. Так как Армада не сумела разрешить проблемы в Голландии, туда тоже продолжали уходить деньги.

Утром пришли новые бумаги. Филипп спал всего два часа, и потому глаза его выглядели уставшими. Он нажал руками на закрытые веки и принялся за чтение. Секретари удалились. Они не чувствовали себя рядом с королём в безопасности и предпочитали поскорее покинуть его кабинет. В новых сообщениях говорилось о проводимых Елизаветой допросах. Её подданные скрупулёзно фиксировали все получаемые от испанцев данные. Впрочем, среди пленных были люди самых разных национальностей: французы, голландцы, англичане, ирландцы, итальянцы...

Филипп внимательно прочитал списки, которые удалось раздобыть его шпионам. Имени де Лейвы среди схваченных в Ирландии не значилось. А ведь оттуда в последнее время в основном везли пленных. Сначала попавших на ирландский берег допрашивали и убивали на месте, но Елизавета велела привозить их в Англию. Сведения в Лондоне выбивали из пленных лучше. Каждый рассказывал подробно о корабле, на котором шёл, об армаде, количестве пушек, пехоты. Порой они делились сведениями, которые удивляли даже самого Филиппа.

— Война не окончена! — заключил он. — Будет второй поход!

Лондон

Под Рождество в городе царило оживление. Праздничные украшения, ярмарки, суета возле лавок с подарками. Англичане, впервые за два года, вздохнули спокойно. Опасность миновала, испанцы исчезли, растворились в воздухе или, как верно выразилась королева: «Господь дунул, и они развеялись». Над испанцами смеялись, подшучивали, сочиняли издевательские стишки.

— Господь родился англичанином, — улыбались люди, — зря испанцы пошли против нас.

Количество погибших в сражениях с Армадой было невелико, но королева велела сорок дней поститься и проводить службы в церквях. Пост закончился как раз перед Рождеством. О тех, кто оставался в порту, не имея денег ехать куда-либо, забыли. Разбоя и бродяжничества всегда хватало на дорогах и в городах Англии. Не привыкать.

Адмирал Говард возмущался, но понимал: из скупой королевы денег не вытрясти. Поэтому он заплатил морякам из собственного кармана. На всех, естественно, его денег не хватило...

Так или иначе, а на пышный праздник Елизавета средств не пожалела.

— Враги наши должны видеть, как мы отмечаем победу, — объясняла она траты очередному фавориту, графу Эссексу, — испанские шпионы пусть докладывают Филиппу: его усилия напрасны. Армада разбита. Англия становится владычицей морей.

Граф, пытавшийся заменить умершего в сентябре Роберта Дадли, кивал, соглашаясь с каждым словом королевы. Путь наверх был расчищен. Оставалось не испортить впечатления, которое он сумел произвести на Елизавету.

— Вы правы, Ваше Величество. Теперь все страны увидели доказательство нашего могущества. Нам необходимо закрепить успех. Напасть на ослабленную Испанию, например.

— Посмотрим, — любые попытки склонить Елизавету к военным действиям обычно терпели крах. Воевать ей не нравилось. Деньги выбрасывались во время войны на ветер, и деньги огромные. Зачем нападать на Филиппа? Он долго будет помнить разгром своего флота. Ему не отважиться на новый поход. Да, шпионы говорили, испанский король мечтает о второй Армаде. Но также хорошо было известно, что средств на это у него нет. Две страны объединяло отсутствие денег в казне. Правда, у Филиппа дела обстояли гораздо хуже. Елизавета избавлялась от долгов с помощью продуманной политики и разумных трат. Пустая казна и масса долгов — разные вещи. Пустая казна есть почти у всех европейских королей. Пожалуй, лишь папа сидит на мешках с золотом. Но церковь всегда обладала несметными богатствами...