Гибель Айдахара

И Едиге, и Темир-Кутлук, как и все предыдущие правители Золотой Орды, верили, что им предопределено судьбой и богом вновь сделать ее сильной и могучей. И они пошли той же дорогой, которой до них следовали другие, – стали укреплять войско.

Тохтамыш ушел в литовские земли со своим аулом, со всеми многочисленными родственниками и домочадцами. В Киеве как самого близкого друга встретил его сам князь Витовт.

Не дружба и бескорыстие руководили поступками тех, кто повелевает народами, а выгода. О ней же думал и Витовт. В последние годы великое княжество Литовское окрепло, набрало силы. Пользуясь распрями между русскими князьями, Витовт отобрал у них часть земель на востоке, завоевал Курляндию, Польшу, и взор его обратился теперь в сторону Золотой Орды. Пользуясь тем, что после поражения Мамая на Куликовом поле Орда, по сути дела, постоянно пребывала в раздробленности и схватки между претендентами на ее трон не утихали, литовский князь совершил два похода в степь. В год коровы (1397) он доходил до реки Дон, а в следующем году пожег и пограбил аулы кочевников в верховьях Днепра. Серьезного сопротивления Витовт здесь не почувствовал, а потому уверовал, что легко сможет расправиться с Золотой Ордой. Тохтамыш ему нужен был, чтобы осуществить задуманное. Оказав помощь бывшему хану, вернув ему отнятый соперниками трон, князь рассчитывал подчинить себе Орду и использовать ее для борьбы с русскими княжествами.

Темир-Кутлук и Едиге без труда разгадали замысел Витовта и поняли, какую опасность может представлять для них Тохтамыш, если его поддержит литовский князь. Потому тотчас же в Киев были отправлены послы, и велено им было требовать у Витовта выдачи Тохтамыша как злейшего врага нового хана. Послание было суровым, составленным из слов твердых и жестких.

Но это не испугало великого литовского князя, и он, приняв подарки, присланные Темир-Кутлуком, ответил новому хану дерзко и с вызовом. В своем послании он писал, что друга своего Тохтамыша не выдаст, а со всем своим огромным войском пойдет на татарские земли и, победив царя Темир-Кутлука, заберет его богатства. «…И посадим в Орде на царстве его царя Тохтамыша, и на Кафе, и на Азове, и на Крыму, и на Азтаракани, и на Заяицкой Орде, и на всем Приморье, и на Казани; и то будет все наше и царь наш».

Едиге и Темир-Кутлук начали готовиться спешно к войне, с тревогой поглядывали на русские княжества. Как поведут они себя, что предпримут? Но Москва выжидала. Ни Литве, ни Орде не желала она усиления, так как они оставались ее врагами. Русь давно уже никому не кланялась и никого не боялась. Лишь изредка приходилось ей малой кровью отбрасывать со своих пограничных владений бродячие татарские отряды, ищущие добычи.

Измотанная, обескровленная бесконечными внутренными войнами, Орда в это время хотела только одного – чтобы Литва и Русь не объединились, не пошли на нее общими силами.

Едиге в короткое время сумел собрать большое боеспособное войско. Теперь под знаменем нового золотоордынского хана Темир-Кутлука было двести тысяч воинов-всадников. Для прежнего величия Золотой Орды – ничтожно мало, но для того, чтобы начать все сначала, – хватит.

Одно было плохо: занятая распрями Орда по-прежнему была уверена, что для победы над врагом достаточно смелости воинов. Как и двести лет назад, всадник был вооружен саблей, копьем и луком. В Литве же и на Руси уже пользовались пищалями, пушками, самострелками. В телегах, окованных железом, вслед за войском ехали знающие люди, приставленные к новому оружию, которое наносило большой урон неприятелю.

Для содержания войска где-то надо было брать деньги, и новый хан потребовал, чтобы, как и в прежние времена, роды платили в казну подати. Люди, и без того разоренные нескончаемыми войнами, вынуждены были отдавать послед-ний скот, а чтобы хоть как-то прокормиться, шли в войско Едиге.

Великий литовский князь Витовт не заставил себя долго ждать и поспешил исполнить свою угрозу. На следующий год с огромным войском, в составе которого были даже рыцари немецкого ордена, он выступил в поход. Вел литовцев на земли Орды Тохтамыш.

Витовт и Темир-Кутлук встретились на берегу реки Ворскла. Со страхом и тревогой смотрел золотоордынский хан на грозный, ощетинившийся пушками лагерь литовского князя. Едиге еще не прибыл к месту будущей битвы, и некому было укрепить дух робкого Темир-Кутлука.

По ночам он с замиранием сердца смотрел на бесчисленные костры на противоположном берегу. Хану казалось – красноватые огни пылали по всей земле, и приходила мысль, что воинам князя нет числа.

Ужас охватил Темир-Кутлука, когда однажды с литовской стороны вдруг ударили пушки. В золотоордынском лагере началась паника. Степные кони, непривычные к грохоту, вставали на дыбы, рвали путы и уносились во тьму, круша на своем пути походные шатры, затаптывая копытами людей.

Когда в лагере вновь наконец воцарился порядок, хан, чтобы унять вздрагивающее сердце, долго пил вино, но страх был настолько велик, что забвение не приходило.

Утром в золотоордынский лагерь прибыли послы князя Витовта.

«Бог подчинил мне все земли, подчинись и ты. Я стану тебе отцом, а ты мне будешь сыном, – писал литовский князь. – Еще ты должен пообещать мне, что станешь ежегодно платить дань, а на деньгах, коль начнешь их чеканить, обязан отныне изображать мои знаки. Ежели же ты не захочешь исполнить то, что я говорю тебе, сделаю тебя рабом, а Орду твою разграблю».

Темир-Кутлук собрал в свою юрту эмиров и стал держать с ними совет, как поступить и как ответить на послание князя Витовта. Многие старые воины, присматриваясь к литовскому войску, понимали, что предстоящее сражение будет нелегким и предсказать его исход сейчас очень трудно, потому они начали склоняться к мысли принять предложение Витовта. Каждый понимал, что, согласившись на предъявленные требования, Орда тем самым должна признать свою зависимость от Литвы. Никогда еще Золотая Орда не знала подобного унижения, но эмиры смотрели в будущее – сейчас главным было окрепнуть, собраться с силами, выиграть хотя бы год или два. Нарушить данное князю обещание никогда не поздно – правители Орды всегда отличались вероломством.

Так бы, наверное, все и случилось, но, когда уже было решено объявить послам князя, что хан готов подчиниться требованиям Витовта, в лагерь прибыл Едиге во главе пятидесятитысячного войска.

– Что здесь происходит? – спросил Едиге, слезая с коня и увидев, что его встречают все эмиры во главе с Темир-Кутлуком.

Хмуро глядя на хана, он выслушал все, что рассказал ему правитель.

– И что же вы решили? – в голосе Едиге послышалась недобрая усмешка.

– Мы решили, чтобы выиграть время, принять требования князя, – виновато сказал Темир-Кутлук.

Лицо Едиге залила смертельная бледность, брови сошлись у переносицы так плотно, что, казалось, срослись.

– Лучше принять смерть, чем встать на колени, не попытавшись даже защитить себя! – Эмир словно забыл о хане и, повернувшись к военачальникам, смотрел теперь на них в упор. – Если литовский князь хочет битвы, то мы будем сражаться!

– У Витовта большое войско… – робко возразил Темир-Кутлук. – У него есть огненные стрелы, производящие гром и убивающие сразу много воинов…

Едиге словно не услышал сказанного:

– Где послы князя?

Главный визирь, стоящий рядом с ханом, склонился перед эмиром в низком поклоне:

– Они ждут ответа в гостевой юрте…

– Пусть приведут их.

Воины из личной ханской стражи привели двух высоких литовцев, одетых в длинные холщовые одежды. Послы с достоинством поклонились Едиге, сразу признав в нем того человека, от которого зависит исход переговоров.

– Вы пришли с дерзкими требованиями, – сурово сказал эмир. – Разве смеет ничтожный князь Витовт требовать от властелина великой Золотой Орды покорности? За то, что вы осмелились принести нам такие слова, вам следовало бы отрезать уши и нос. Но мы не станем делать этого, ибо посол передает поручение своего господина… Идите к своему князю и скажите, что мы не принимаем его требований. Если же он хочет услышать меня, то пусть подъедет к реке. У меня есть что сказать князю…