Гибель королей

– Его знак, лорд? – спросил Ситрик.

– Да.

Девушек мы так и не нашли. Я решил, что их увезли нападавшие, но потом выяснилось, что Мехразу, темнокожую, они так и не нашли. Она и отец Катберт спрятались в близлежащем лесу и вышли оттуда, когда убедились, что дом окружен моими людьми. Катберт плакал.

– Лорд, лорд, – причитал он, не в силах вымолвить больше ни слова.

Он упал передо мной на колени и заломил свои ручищи. Мехраза держалась более стойко, хотя и отказалась переступить порог залитого кровью дома, где над открытым ртом Лудды уже вились мухи.

– Что случилось? – спросил я у Катберта.

– О Господи, лорд, – дрожащим голосом произнес он.

Я ударил его по щеке.

– Что случилось?

– Они пришли на закате, лорд, – заговорил он. Его руки дрожали. – Их было много! Я насчитал двадцать четыре человека. – Он замолчал. Его страшно трясло, и прежде чем снова заговорить, он издал дикий мяукающий звук. Увидев гнев в моих глазах, он сделал глубокий вздох и пересилил себя. – Они охотились на нас, лорд.

– В каком смысле?

– Они рыскали вокруг дома, лорд. В старом фруктовом саду, у пруда.

– Вы же прятались.

– Да, лорд. – Он заплакал, и его голос стал тише шепота. – Святой Катберт Трусливый, лорд.

– Не дури, – рявкнул я. – Что ты мог сделать против орды?

– Они забрали девушек, лорд, и убили всех остальных. Мне так нравился Лудда.

– Мне он тоже нравился, – сказал я, – но сейчас нам придется его хоронить.

Лудда мне действительно нравился. Умный и хитрый, он сослужил мне хорошую службу, но худшее заключалось в том, что он доверял мне, а теперь лежит с распоротым животом, и над его внутренностями вьются мухи.

– Так что вы делали, пока он умирал? – спросил я у Катберта.

– Мы любовались закатом на холме, лорд.

Я невесело рассмеялся.

– Любовались закатом!

– Да, лорд! – обиженно произнес Катберт.

– А потом вы все время прятались?

Он оглядел кровавое месиво из тел и вдруг сотрясся от сильнейшего спазма. Его вырвало.

Сейчас, подумал я, два ангела уже раскрыли весь обман, и датчане смеются над нами. Я посмотрел на северо-восток в поисках столбов дыма – верного знака того, что началась война, – но ничего не увидел. Очень хотелось верить, что убийцы – это всего лишь маленький отряд бандитов, которые уже убрались восвояси. Только был ли это обычный набег? Может, это месть за корабли в Снотенгахаме? Если это действительно месть, как мерзавцы узнали, что ангелы – моя идея? Или настал момент, когда столь превозносимый Плегмундом мир разваливается на куски? Ведь бандиты не подожгли римский дом, они не хотели привлекать к себе внимание.

– Говоришь, среди них были саксы? – обратился я к Катберту.

– Я слышал, как они переговаривались, – ответил он, – да, среди них были саксы.

Люди Этельволда? Если это сторонники Этельволда, тогда точно началась война, а это значит, что нападение начнется с Сестера, если Оффа был прав.

– Ройте могилы, – велел я своим людям.

Прежде чем хоронить наших мертвых, я отправил Ситрика и еще троих в Фагранфорду с приказом, чтобы все мои домочадцы отступили в Сирренсестер и забрали с собой скот.

– Передай леди Этельфлед, чтобы она ехала на юг, в Уэссекс, – добавил я, – и скажи, чтобы она передала новость Этельреду и своему брату. Чтобы она убедилась, что весть дошла до Эдуарда! И скажи ей, что мне нужны люди, что я еду на север к Сестеру. Пусть Финан ведет всех людей сюда.

У меня ушел день, чтобы собрать своих людей. Мы похоронили Лудду и остальных в церковном дворе в Туркандене, и Катберт прочитал молитвы над свежими могилами. Я то и дело поглядывал вдаль, но столбов дыма не видел. По лазурному летнему небу лишь лениво плыли редкие облачка. Мы выехали на север, не зная, ждет нас впереди война или нет.

В моем распоряжении было всего сто сорок три человека, и я предполагал, что датчан, если они все же решили идти в наступление, будет несколько тысяч. Сначала мы заехали в Виграсестер, самый северный бург сакской Мерсии, и управляющий епископа страшно удивился нашему появлению.

– Я слышал новость о нападении датчан, лорд, – сказал он.

На улице перед большим домом епископа шла оживленная рыночная торговля. Сам епископ, как выяснилось, находился в Уэссексе.

– Убедись, что твои кладовые полны, – сказал я управляющему. Тот поклонился, но я видел, что он все еще сомневается. – Кто здесь командует гарнизоном? – спросил я.

Командиром оказался некто Вленка, один из сторонников Этельреда, и он возмутился, когда я попытался убедить его в том, что начинается война. Он поднялся на стену бурга, оглядел небо на севере и дыма не увидел.

– Мы бы давно знали, если бы действительно началась война, – сухо произнес он, и я обратил внимание на то, что он не обратился ко мне «лорд».

– Я не знаю, началась она или нет, – честно признался я, – я только предполагаю, что начинается.

– Лорд Этельред наверняка известил бы меня, если бы датчане пошли в атаку, – продолжал настаивать он.

– Этельред чешет себе задницу в Глевесестере, – сказал я. – Кажется, и ты этим занимался, когда к нам в последний раз вторгся Хестен? – Он сердито зыркнул на меня, но промолчал. – Как мне отсюда добраться до Сестера? – спросил я.

– Езжай по римской дороге, – ответил он, указывая куда-то пальцем.

– Езжай по римской дороге, лорд. – Последнее слово я произнес с нажимом.

Он поколебался, прикидывая, не выразить ли мне свое пренебрежение, но здравый смысл все же одержал в нем верх.

– Да, лорд, – проговорил он.

– Ну-ка ответь, где тут в дне пути есть хорошо укрепленное место?

Он пожал плечами.

– Может, в Скроббесбурге, лорд?

– Поднимай фирд, – сказал я, – и позаботься о том, чтобы на всех позициях были люди.

– Я знаю свои обязанности, лорд, – сказал он, однако я по его резкому тону понял, что он не собирается усиливать численность защитников на стенах.

Чистое, невинное небо убедило его в том, что никакой опасности нет, и наверняка после моего отъезда он тут же отправит гонца к Этельреду с сообщением, что я впал в панику.

Возможно, я и в самом деле зря паникую. Ведь единственным свидетельством войны является резня в Туркандене. Однако я верю своей интуиции. Война должна начаться, она слишком долго пряталась, и я убежден, что нападение, во время которого был убит Лудда, – это искра огромного пожарища.

Мы поехали на север по римской дороге, которая шла через долину Сеферна. Я скучал по Лудде, и мне не хватало его удивительных познаний в дорогах Британии. Нам приходилось расспрашивать встречных, и большинство из тех, кому мы задавали вопросы, лишь указывали направление к ближайшей деревне или городу. Скроббесбург находился к западу от того, что считалось кратчайшей дорогой на север, так что я туда не поехал и переночевал в римских руинах в местечке под названием Рочесестер. Эта деревушка изумила меня. Когда-то здесь был большой римский город, почти такой же огромный, как Лунден. Сейчас же от прежнего величия остались одни развалины: осыпавшиеся стены, развороченные тротуары, упавшие колонны и осколки мрамора. Здесь жило всего несколько человек, они обитали в глинобитных хижинах, прилепившихся к остаткам римских стен, и их овцы и козы паслись на поросших травой развалинах. Тощий священник оказался единственным, с кем можно было общаться. Он молча кивнул, когда я сказал ему, что опасаюсь наступления датчан.