Гибель Марса

– - Глубина тридцать восемь... глубина сорок... сорок пять... До Александра десять кабельтовых, девять кабельтовых...

– - Скорость пять!
– скомандовал Лука.
– - Глубина сорок. Курс двести семьдесят.

Лука колдовал на картой. Похоже, у него что-то не получалось.

– - Позови Федора...

Пока они совещались, я рулил подлодкой. На экране сонара переднего обзора то и дело возникали зеленые фантомы. Они увеличивались в размерах и заполняли весь экран, но в конце концов исчезали, а вместо них появлялись новые. Я не знал, что и думать и ждал катастрофы, а позвать Федора Березина не решался, потому что они горячо спорили:

– - Главное на отмель не налететь -- фарватер узкий, -- говорил Федор Березин, -- а то с нами случится встречный катаклизм.

– - Ну и что!
– возражал Лука.
– - Погружаемся на восемьдесят и идем до Константина.

– - А если мы уже рядом с Константином? Если ошибемся с местонахождением? Я так и не понял, где мы находимся.

Они уперлись в карту. Лука считал, что мы в районе банки Каменная. А Федор Березин - что мы в самой что ни на есть Каботажной гавани. Причем разница в местоположении "Ижоры" исчислялась восемью-десятью километрами. Выяснилось также, что ширина фарватера всего-то двести метром.

– - Мда...
– - сказал Федор, почесывая шрам на лбу, -- а по краям такие глубины, что мы будет словно черепаха на отмели.

– - Надо всплыть и определиться по спутнику, -- предложил Лука.
– Или хотя бы оглядеться.

– - А из-под воды?

– - Из-под воды я не умею.

– - Рискованно, -- заметил Федор Березин.
– - А если нас заметят? Берег чей?

– - Берег наш.

– - Бабка надвое сказала, -- проворчал Федор Березин.

– - Но до него далеко, -- стоял на своем Лука.

Наконец они решились, потому что считали себя военными и думали, что соображают больше нас с Лехой, но это не значило, что они имели право на ошибку.

– Стоп!
– скомандовал Лука Федотов.
– - Вплываем.

Я почему-то подумал, что мы зря это делаем -- бывают у меня плохие предчувствия. Но ничего не успел сказать - матрос Григорий Кутуз уже крутил вентили. Подлодку заметно качнуло. Лука поднял перископ и осмотрел горизонт.

– - Горит!
– удовлетворенно произнес он.
– Горит... Один пепел...

Я встал к перископу, но за неимением возможности удовлетворился авиационным. Так вот, со стороны Лисьего мыса на нас заходил "бонга".

– - Погружаемся!
– крикнул я.

– - С какой стати?!
– удивился Лука.

– - Атака с воздуха!

Но была поздно. Мы только успели опустить перископ, Федор переложил рули да переключил обороты двигателя. Однако подлодка еще обладала инерцией всплытия, и хотя в магистралях высокого давления вовсю свистел воздух, пущенный Григорием Кутузом, а кингстоны и вентиляционные клапаны были срочно открыты, погрузились мы не сразу.

Точнее, мы вообще не погрузились, потому что нас так подбросило, как, наверное, не подбрасывало ни одну подлодку в мире. Казалось мы летим. И хотя я здорово ударился головой о переборку, мне показалось, что я слышу, как свистит ветер в рулях подлодки.

Приводнение было ужасным - страшный удар, и все провалилось во тьму.

***

Подлодка тонула. Вода была холодной и маслянистой, а воздух - густой и с привкусом металла. Где-то в магистралях временами что-то свистело.

Единственным положительным обстоятельством во всей этой истории можно было считать морскую ванную, которая смыла все наши запахи и грязь от пребывания в бабоне Троя.

Я пошевелился. Было абсолютно темно. Потом на панели управления включилась единственная лампа аварийного освещения. От этого сделалось еще темнее.

– - Леха...
– - позвал я.

– - М-м-м...
– - отозвался он.

В его голосе слышалось страдание.

– - Водки дать?

– - Дай...

– - Нету...

– - М-м-м... Пошел к черту!..

– - Леха...

– - Чего?..

– - Ты планшетник куда дел?

– - Какой планшетник?

– - Твой-твой...

– - Не помню...

Он закашлялся, и вода пошла рябью. В темноте я увидел, как белеет его лицо.

– - А что?..
– спросил он.

– - Да ничего. Просто я брелок нашел.

– - Брелок?.. А... Ну да...

Он замолк, а лицо пропало. Видно, он соображал.

С помощью планшетника можно было осмотреться. Но меня почему-то останавливал опыт применения планшетка в военном городке. Помнится, мы тогда с Лехой вылетели через крышу. А теперь могли осмотреться только, пройдя через два корпуса подлодки и через толщу воды. Это был не выход. Наши души, или что там из нас выходило, могли элементарно не вернуться назад. Тогда мы с Лехой могли попасть в тяжелое положение - всю жизнь искать под водой "Ижору".

– - Ты чего молчишь?
– спросил Леха.

– - Была возможность встретиться с женой, и то не получилось...

– - Ты знаешь, почему я такой умный?
– грустно спросил Леха.

– - Почему?

– - Потому что знаю, что будет дальше.

– - Ну и?..

– - Зря расстраиваешься.

– - Почему?

– - Она замужем за богатым человеком?!

– - Даже слишком, -- ответил я.

– - Такие люди имеют возможность купить собственный бабон.

– - Я не знал об этом.

– - Конечно, не знал, все сделано келейно, втихую. Даже через парламент не проводилось. Она тебе оттуда и звонила. У нее теперь свой кусок города с центральным почтамтом. И никого там нет. Ей и тоскливо.

– - Пожалуй, об это стоит написать статью, -- заметил я после некоторого молчания, в течение которого я безмерно грустил о Полине и Наташке.

– - Теперь напишешь...

На что он намекает? подумал я и посмотрел в сторону кормы. Где-то там в темноте должна быть лестница и рубка. Черт, мы можем вылезти! Я пополз на их поиски и сразу наткнулся на округлые ребра жесткости и чье-то тело. У человека было бритое лицо, и я понял, что это Григорий Кутуз. Матрос застонал. Я ощупал его голову и обнаружил рану.

– - Тихо, тихо...
– - сказал я, накладывая не очень чистые руки на эту рану.

Я не знал, получится у меня или нет. Я вообще ничего не знал. Я был, как в прострации. Но через минуту, которая показалась вечностью, Кутуз вдруг спросил абсолютно спокойным голосом:

– - Тонем?

– - Сиди здесь, -- сказал я и пополз назад.

Пока я занимался Кутузом, воды стало больше. Пришлось встать. Теперь она доходила до колен. С этого момента я словно проснулся. Федор Березин как сидел в кресле, так и остался сидеть. Только выломал его и завалился набок. Я провозился с ним дольше, чем с матросом. Полагаю, что у Федора Березина было сломано основание черепа, не считая травм рук и ребер. Он очнулся и сказал: