Гибель вермахта

В апреле Гитлер возлагал большие надежды на вновь сформированную 12-ю армию генерала Вальтера Венка, известного в вермахте своими феноменальными способностями импровизатора. 12-я армия должна была удерживать более 100 км линии фронта по Эльбе и не давать американцам пробиться в столицу рейха. Венк, как решил Гитлер, будет командовать армией из девяти дивизий, укомплектованных офицерами бронетанковых войск, фольксштурмом, кадетами, различными сборными группами и остатками разбитой 11-й армии. Йодль был настроен скептически — даже если это войско будет сколочено вовремя, вряд ли оно будет эффективным и, вероятно, вовсе не вступит в бой на Эльбе. Йодлю был известен план «Иклепс» (eclips — затмение) — план установления приблизительной разделительной линии между советской и западными зонами оккупации Германии в случае ее капитуляции^{796}. Поэтому он не ожидал американского давления на войска Венка. Гитлер также рассчитывал на это, и 23 апреля, не доверяя своим генералам, распорядился, чтобы его приказ 12-й армии Венка транслировался по радио. Возможно, это был единственный случай в истории, когда оперативный приказ получал огласку в процессе сражения. Было сообщено, что фюрер приказал, чтобы шестнадцать немецких дивизий, противостоящие американцам, были срочно переброшены для обороны столицы. Одной из целей такого сообщения было желание Гитлера заставить берлинцев поверить, что теперь США помогают Германии в борьбе против Красной армии. По стечению обстоятельств, армия Венка на Эльбе в тот момент почувствовала ослабление американского натиска, что стало большим облегчением для немцев^{797}.

Венк планировал ударить на Потсдам только частью своих сил, тогда как основная масса его объединения должна была продвигаться в восточном направлении для оказания помощи окруженной 9-й армии генерала Буссе. На фронте с американцами Венк оставлял лишь заградительные отряды. «Ребята, вы должны сделать еще одно усилие, — сказал своим солдатам Венк. — Речь идет уже не о Берлине и даже не о рейхе». Перед солдатами 12-й армии стояла задача спасти своих товарищей из 9-й армии от смерти и от советского плена. В противоположность Западному фронту, где германские солдаты массово сдавались союзникам, на Востоке они сражались до последнего патрона. Один из немецких офицеров вспоминал: «Даже самый никудышный солдат прекрасно понимал, что война проиграна. Теперь главной целью было выжить, и весь смысл заключался в том, чтоб удержать Восточный фронт, чтобы спасти как можно больше беженцев»^{798}. Ганс Дитрих Геншер (будущий многолетний министр иностранных дел ФРГ), бывший в то время сапером в составе армии Венка, вспоминал, что в тот момент всех солдат и офицеров охватило «чувство сопричастности, ответственности и боевого товарищества». Все солдаты были воодушевлены предстоящим наступлением, несмотря на то что его задачи виделись всеми по-разному. Одни действительно считали предстоящую операцию гуманитарной миссией, другие же шли в бой из-за того, что теперь им противостояли русские, а не американцы^{799}.

«Кто бы мог предположить, — сокрушался один из батальонных командиров дивизии “Шарнхорст”, — что Западный и Восточный фронт будет разделять расстояние, которое можно преодолеть всего за один день марша». 20-й корпус 12-й армии Венка начал наступление в восточном направлении 24 апреля. Перед ним стояла задача прорваться через советские заслоны к немецкой 9-й армии генерала Буссе, окруженной в лесах тылового района войск Конева, и помочь ей уйти на запад. Ни Буссе, ни Венк не желали выполнять истерического приказа Гитлера прорываться в направлении Берлина. 25 апреля Буссе начал прорыв навстречу Венку^{800}. 7 мая 100 тысяч солдат 9-й армии (Теодора Буссе) и 12-й армии (Вальтера Венка) прорвались друг к другу, повернули к Эльбе, форсировали реку и отправились на Запад — сдаваться в плен американцам. Бои с советскими войсками были очень кровопролитными: из 100 тысяч солдат Буссе в живых осталось только 40 тысяч^{801}.

Генерал Венк установил контакт со штабом 9-й американской армии. Американский генерал Уильям Симпсон оказался в довольно щекотливом положении. Ему нужно было учитывать не только гуманитарный аспект проблемы, но и обязательства США перед СССР, равно как и практические вопросы питания и размещения огромной массы людей. Симпсон принял взвешенное решение — пропустить на западный берег раненых и безоружных военнослужащих, но отказать в строительстве и восстановлении мостов через Эльбу для организации массовой эвакуации. Вместе с солдатами 12-й армии Венка на западный берег переправлялись и выжившие солдаты 9-й армии Буссе. По понятным причинам, быстрее других пытались попасть на западный берег «хивис» из числа советских военнопленных. В 9-й армии было 9139 «хивис», но только около 5 тысяч из них смогли добраться до Эльбы.

Когда американцы из-за опасения за жизни своих солдат (советские войска оказывали сильное давление на армию Венка и обстреливали плацдарм) убрали КПП на восточном берегу, началась стихийная переправа немецких военнослужащих через довольно широкую реку. Несколько сотен человек при этом утонуло… Периметр немецкой обороны окончательно рухнул 7 мая. В самый последний момент Венк со своим штабом перебрался через Эльбу в районе Шенхаузена и сдался американцам^{802}.

Находившаяся южнее 12-й армии группа армий «Центр» в начале мая оказалась окруженной в Чехии и Моравии. В самом «котле» началось восстание чешского населения. Это восстание носило исключительно жестокий характер и было направлено против местного немецкого населения, а также против расположенных здесь немецких госпиталей и отдельных немцев.

Вокруг Берлина были советские солдаты… Хрупкая оборона города трещала по всем швам, район за районом попадал в руки советских войск. В некоторых местах плохо вооруженные фольксштурмовцы просто бежали. ГЮ, фольксштурм, полиция и пожарные бригады сражались бок о бок, но у них были разные командиры. Они защищали одни и те же объекты, но зачастую получали противоположные приказы. А многие даже и не знали, кто ими командует. Новый командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг послал немногих оставшихся в живых ветеранов разбитого 56-го танкового корпуса на усиление обороны, но это принесло мало пользы.

Кстати, еще 23 апреля генерал Гельмут Вейдлинг, командир 56-го танкового корпуса, дозвонился до бункера фюрера, откуда ему сообщили, что он приговорен к смертной казни за трусость. Однако эти слова не смутили командира танкового корпуса. Этим же вечером он, как ни в чем не бывало, появился в бункере. Фюрер решил, что если этот человек не побоялся появиться у него на глазах и не испугался расстрела, то именно он должен руководить обороной Берлина^{803}.

Одно из предместий Берлина, Целлендорф, пал почти мгновенно. ГЮ и фольксштурм, пытавшиеся дать бой перед ратушей, были уничтожены. Бургомистр вывесил белый флаг и застрелился. В берлинском районе Вайсензее, где до 1933 г. коммунисты пользовались преобладающим влиянием, многие кварталы капитулировали немедленно, и на домах появились красные флаги. Район Берлина Панков продержался два дня, Ведцинг — три. В некоторых мелких очагах сопротивления яростно сражались до конца, но непрерывной линии обороны не было нигде.

Баррикады разлетались перед советскими танками, будто они были сложены из спичек. Танки с ходу стреляли по зданиям. Такие препятствия, как трамвайные вагоны или нагруженные камнями телеги, расстреливали прямой наводкой. Артиллерия метр за метром стирала центральные районы с лица земли. Как только захватывали очередной район, советское командование перемещало туда огромное количество пушек и «катюш». В Темпельхофе и в Гатове советские пушки стояли колесо к колесу сплошной стеной. То же самое наблюдалось в Грюневальде, в Тегельском лесу, в парках и на открытых пространствах. Ряды «катюш» загромоздили магистрали, они непрерывно испускали потоки фосфоресцирующих снарядов, поджигающих целые кварталы^{804}.

По всему городу началось массовое дезертирство. Чем глубже красноармейцы проникали в Берлин, тем больше они видели на улицах сброшенных мундиров и повязок, тем меньше фольксштурмовцев оставалось в рядах защитников. Несмотря на дезорганизацию, отряды эсэсовцев, как хищники, прочесывавшие город в поисках дезертиров, пытались взять правосудие в свои руки. Они останавливали каждого, кто носил военную форму, и проверяли его принадлежность к воинским частям. Любого, заподозренного в том, что он покинул свою часть, немедленно расстреливали или, в назидание остальным, вешали на дереве.

Советские войска оттеснили защитников города в развалины центрального района. Чтобы замедлить продвижение наступающих, немцы взорвали 120 из 248 городских мостов. В распоряжении генерала Вейдлинга осталось так мало динамита, что для подрывов пришлось использовать авиационные бомбы. Эсэсовские фанатики уничтожали здания, не задумываясь о последствиях. В результате одного из взрывов был затоплен тоннель, связанный с городским метро. В нем укрывались тысячи гражданских лиц, на путях стояло четыре санитарных поезда с ранеными^{805}.

К 28 апреля советские войска сжали кольцо вокруг городского центра. Ожесточенные бои шли на окраинах Шарлоттенбурга, Митте и Фридрихсхайна. Открытой оставалась лишь узкая дорога на Шпандау. Несколько опытных соединений Вейдлинга пытались удержать дорогу, несмотря на то что у них практически закончились боеприпасы. Потери с обеих сторон были колоссальными. Улицы были буквально усеяны трупами. Из-за непрерывного артобстрела люди не могли выбраться из подвалов, чтобы помочь раненым друзьям или родственникам, лежавшим совсем близко от них.