Гиблая философия

«Эх, холода бы сейчас, – психовал он, – лед бы ещё дней пятнадцать простоял. А так…» – и он махал в отчаянии рукой.

К тридцатому числу снег с берегов слез, как старая кожа со змеи, и берег темнотой резко отделился от голубого льда. Чёрно-коричневая земля парила на солнце, словно её подогревали снизу. На льду тёмные точки и какой-нибудь мусор, разогретые солнцем, проваливались, образуя дыры, которые быстро оседали по краям и расширялись. Тридцать первого утром Юрка в положенное время увидел на горизонте точки, превращающиеся в снегоходы с большими нартами, идущие метров по десять друг от друга почти полным ходом. Выскочив на отмель с остатками льда, а затем и на песок, снегоходы встали. Мужики радостно смеялись, поздравляя друг друга с удачным прибытием. Посмеиваясь над собой, снимали нервное напряжение.

– А я смотрю, твои нарты проваливаются, а ты – газу, газу. Хорошо, техника не подвела, а так бы всё… – И опять облегчённый смех.

На четырёх снегоходах пришли семь человек и тонны полторы рыбы.

Колька остался на реке снимать сети и таскать их на остров. Юрка, дав распоряжение мужикам, попросил отца присмотреть за всем и, заведя своего верного «японца», с лёгкими нартами, помчался обратно на остров.

* * *

Колька постепенно, от глубины, снимал сети и на длинных лёгких санях свозил их на остров. Проверяли сети вечером, но уже утром они были полны рыбы. Поэтому приходилось спешить. Обрезая заморозки, он вытягивал сети прямо с рыбой, складывал на сани по сто метров и волочил на остров. Там бросал их у берега, закидывал льдом и снова шёл обратно за новой сетью.

На льду было очень жарко, он разделся почти совсем, оставшись в спортивном костюме и в лёгких бахилах. Азарт и понимание опасности, нормально уживающиеся в умных людях, заставляли его работать быстро и в правильной последовательности. Увидев спешащего от острова к нему компаньона, Колька по-настоящему обрадовался.

– Я технику на той стороне бросил, к острову не проедешь – земля. А около острова влетишь в заберег вообще, – он громко кричал издали. – Вечером сходим пешком!

– Молодец, не побоялся, всё-таки он настоящий мужик, друг, – подумал Колька и они, уже вдвоём, потянули сани. До ночи они сняли тысячу шестьсот метров сетей, перебрали рыбу, перепороли её и посолили в яме на снегу. Колька так устал, что не мог разговаривать, и уснул, не раздеваясь, в холодном доме на полу. Юрка сходил к снегоходу, освещая пустой лес фонарём, принёс привезённую еду, сложил всё в ларь и, выпив сто грамм водки, тоже вырубился…

Колька проснулся первым и, вскипятив чай, разбудил Юрку.

– Идём на лёд, сети проверяем и смотрим по льду. Если ещё до завтра простоит – оставляем. Но, думаю, одну ставку надо снять. Просто не успеем, рыба сейчас будет в каждой ячее… Ничего, кроме судака, не берём – не к чему. Его бы успеть перепороть и посолить! – Юрка был согласен, Колька здесь понимал больше…

И вправду. Крупноячеевая сеть-шестёрка была полна судака. Казалось, что к ним приплыла вся рыба, которая была в водохранилище, и ждёт сейчас своей участи, запутанная в сети. Взяв килограмм триста, решили всё-таки одну ставку (двести метров) снять.

Мы и в одну ставку за две проверки тонну возьмём: решили они. Рыбу, сложенную в пластиковые мешки из-под муки, за три ходки свозили на остров и до полночи опять солили. Спать упали на пол, теперь уже в совсем холодном доме.

Колька опять проснулся первым. Было светло, но солнце над лесом ещё не взошло.

Напротив крыльца на берёзе сидел блестящий, как новая туфля, скворец и, возбужденный весной и долгим перелётом, пел что-то на разные голоса, подражая всем, включая даже весеннюю капель.

Конец ознакомительного фрагмента.