Гибрид: Для чтения вслух
Шрифт:
Дядя Павлуша тут же побежал к двери проверять, хорошо ли она закрыта. И разговор на эту скользкую тему прекратился.
Мне дядя Митя сразу понравился. Особенно когда он обещал маме сделать из меня человека и научить «свободно мыслить».
— Только не говорите ничего дурного про Христа, пожалуйста! Ребенок очень впечатлительный.
Про ребенка — это про меня.
— Что вы, прелесть моя! Какие могут быть разговоры? Тем более для меня Христос — абсолютная реальность. Если сказать по-маяковски — «живее всех живых». Может быть, даже самый лучший из рода человечьего. Я могу верить в Бога, а могу и не
Все переглядываются.
— Несмотря на то, что в конституции про Бога ничего не записано, я в него верую. Без сомнения. Только Бог — понятие растяжимое. Мой Бог — беспоповский. Так сказать, эманация Духа.
Я, канешно, ничего не понял, но мне очень захотелось узнать про Иуду и «беспоповского» Бога.
Во всяком случае, мы с дядей Митей скоро «оченно» подружились. И мама разрешила ходить к дяде Мите в гости, но не допоздна.
Уроки истории
При первом же моем посещении дядя Митя прочитал мне целую лекцию:
— Учтите, вьюнош, этот вопрос надо решать сразу, раз и навсегда: или быть Умником, или быть Простачком. Умник — это личность. Личностью быть опасно во все времена. Он знает истину и никогда не выдаст ее толпе. Простачком — проще и удобнее. Но… скучновато. Личность готова пострадать и даже умереть при случае за свои дурацкие идеалы.
Я сказал, что твердо решил стать Личностью. Дядя Митя похихикал:
— Ну, это мы еще посмотрим, пионир!
Дядя Митя почему-то хреново относился к пионерской организации.
А я хотел быть и пионером, и личностью.
У него была маленькая комнатка. Дядя Митя называл ее «своей берлогой». В берлоге стоял диван, небольшой столик и кресло — трон. Дядя Митя утверждал, что нашел его на помойке.
Лично я уверен, что трон приехал из театра. Где можно найти такую помойку в эвакуации? Когда сидячих мест не хватало, занимали табуретовки у соседей.
Пальто и прочие свои вещи он держал в коридоре. Вообще, мне кажется, он приехал в эвакуацию в одном халате и шлепанцах.
Дядя Митя называет свое «одеяло» — турецким халатом, хотя он «оченно» потрепался от времени и переживаний, кое-где даже надорвался.
Лежанка в его берлоге днем никогда не убирается. Во-первых, потому что дядя Митя быстро устает и переползает из кресла на диван, чтобы набраться сил. А во-вторых, зачем утром убирать постель, чтобы вечером потом ее разбирать снова?
— Надо соблюдать режим, чтобы не отправиться на тот свет раньше времени. Даже без всякого анекдота. А вот анекдоты следует рассказывать только в своем кругу, — наставлял он меня, — когда ты абсолютно уверен, что рядом нет Иуды. А иуды теперь на каждом шагу, — как говаривал товарищ Ленин в самый разгар революции.
Когда он говорит от имени товарища Ленина, он вскидывает руку, как памятник.
— «Оглянись, товарищ! Нас предают на каждом шагу враги пролетариата. Этот Иуда Троцкий наверняка торчит под дверью».
Я открываю дверь и смотрю. В коридоре нет никакого «пролетариата».
— Ну и чудненько. Тогда слушай сюда.
— Дядя Мить, а сколько
вам лет?— Это сосчитать довольно просто, если знать, когда родился Адам.
— А при чем тут дядя Адам?
— А при том, коллега, что каждый несет в себе память своих предков. Конечно, всем кажется, что он когда-то родился и когда-нибудь таки помрет. На самом деле человек живет столько, сколько живут клетки его рода. И самое антиресное, что эти клеточки помнят, что с ними было в той, предыдущей жизни. И при случае они напоминают о себе. Правда, не все понимают, что советуют ему его предки. Хотя от них-то и зависит судьба человека.
Рассказывал дядя Митя про историю долго. Целый месяц. Канешно, не каждый день, а когда получалось свободное время. И всегда помнил, на чем мы останавливались прошлый раз.
Жизнь шла своим чередом, а рассказ — своим. Получалось, как в детстве мне читала Аня «Тысячу и одну ночь».
Только эта история была в сто раз интереснее. Тем более что я верил — дядя Митя рассказывает мне «чистой воды правду».
А начал дядя Митя издалека.
— Сначала была Древняя Греция. Это, наверное, тебе известно.
— Нет, Древнюю Хрецию мы еще не проходили.
— Ну, значит, и о Древнем Риме у тебя пока смутные понятия?
Я признался, что и о Древнем Риме у меня пока ясности нет. Правда, в бабушкиной «Ниве», которую я рассматривал с Аней еще до войны, я запомнил картинку «Гладиатор».
И Аня мне объяснила, что в римском цирке дрались не так, как мы, мальчишки, понарошку, а убивали по-правдашному — насмерть. И в Древнем Риме на это только смотрели и радовались. Вот какое было тогда безобразие!
Дядя Митя удовлетворенно кивнул.
— Римляне были большие вояки и оттяпали тогда пол-мира. В том числе Иудею, где и проживали все евреи на тот момент.
Я только уточнил:
— Это было еще до революции?
— Это было за две тысячи лет до нашей Великой Октябрьской революции.
Я тут же прикинул в уме, сколько это будет две тысячи. Получилась солидная цифра — двойка с тремя нулями. Ну, это абсолютная ерунда, потому что в классе мы уже научились считать до миллиона.
— Так вот, римляне, когда захватили Иудею, повязали всех евреев. А евреи терпеть не могут, когда их насилуют.
И мечтают, чтобы пришел какой-нибудь дядя и всех освободил.
Если рассказывают про евреев, мне всегда становится особенно интересно. Не знаю почему.
— Америку тогда еще Колумб не открыл, коммунизм Маркс не придумал, поскольку и самого Маркса еще не было даже в проекте. Надо признаться, что и самой России тогда еще не намечалось. То есть Россия сама по себе, может, и была, но русских и в помине не было.
— А немцы были?
— И немцев не было.
— А кто же здесь жил?
— Гуляли разные кочевники туда-сюда. Скифы, сарматы.
— У моего дедушки фамилиё Сарматов.
— Не «фамилиё», а театральный псевдоним.
Поправил меня дядя Митя. Оказывается, он хорошо знал моего дедушку, который умер.
— Но твой дедушка никакого отношения к евреям не имел, хотя и был очень хорошим актером. Жили-были евреи в своей Иудее, а главный город был у них Ерусалим.
Для меня все равно осталось загадкой. Как это так? Русских еще не было, а евреи уже были. Но не мог же дядя Митя сказать мне неправду?