Гид для Гада

«Ты, главное, не сдавайся! Поняла?», - меня гладили по голове, как ребенка, пока я трясущейся рукой умоляла «Не уходи. Ты мне очень нужен! Особенно сейчас. Мы больше никогда-никогда не будем ругаться. Никогда-никогда… Если я сделала что-то не так, я исправлюсь. Только не уходи… Не бросай меня наедине с направлениями, пропахшими лекарствами коридорами и равнодушием врачей!».

«Девушка, я вас поздравляю. У вас все нормально. Анализы в норме!», - слышала я голос врачей, чувствуя, как рука сама тянется позвонить…. В тот день я много плакала, проклинала все и вся, смотрела мелодрамы, не запоминая имен героев и сморкалась в туалетную бумагу. Но так и не набрала номер. Потому что любовь в хорошую погоду бывает у всех. В тот день я держала и нянчила на руках полумертвую, несчастную душу, которая бесконечно кричала, как ребенок. И сколько бы я ее не баюкала, сколько бы не успокаивала, она продолжала кричать, причиняя мне адскую боль. Я не помню, о чем плакала, какие слова всхлипывала на радость соседям. Все это забылось уже под утро, когда я решила начать новую жизнь.

Но сейчас, когда сжимала пальцы, вцепившись в чужую одежду, я испытывала чувство жгучего стыда за свою слабость. За этот умоляющий взгляд, на который всем плевать. За эту молчаливую мольбу, которую никто и никогда не слышит. Я всегда так делала, когда не знала, как сказать: «Нужен…».

«Отпусти его!», - шептала мне гордость, пока я пыталась разжать пальцы. Поверх моей руки легла теплая рука, а меня резко дернули к себе, сжимая мое полотенце так же, как я сжимала чужую рубашку.

– Вас не накажут за то, что вернули мне мою душу? – прошептала я, чувствуя, как меня прижимают к себе. «Мы вообще-то просто поблагодарить хотели!», - напомнила совесть. «Я помню! Просто поблагодарить!», - согласилась я, положив голову на чужую грудь. «Это входит в благодарность?», - спросила подозрительная совесть. «Да-да! Конечно, входит!», - убеждала ее я, чувствуя, как нежным дыханием касаются моего лица чужие губы. Мне казалось: вот сейчас, в самый последний момент, что-то уже случится…

Теперь, когда моя душа светилась у меня на груди, я понимала то странное чувство, на котором себя ловила украдкой. Чем ближе были чужие губы, тем ярче и красивее сверкала моя душа.

– Вы обманули меня, - выдохнула я, видя сияние души, которая тянулась к нежной руке, послушно прильнув к ней и разгораясь ослепительной звездой. – Вы… что-то с ней сделали…

Я с ужасом смотрела, как душа сама льнет и тянет меня следом туда, где к моим губам впервые прикоснуться его губы. Словно околдованная в странном сне, я видела ослепительное сияние своей души, чувствовала прикосновения рук и не верила сердцем, что такое возможно. В этом ослепительном сиянии я почувствовала, как мои губы нежно накрывают поцелуем. Мне казалось, что я безбожно тороплюсь. Как будто в этом поцелуе проходит вся моя жизнь от начала и до конца, и мне нужно все успеть. Я излучаю свет, меня охватывает удивительное тепло, мое сердце отзывается счастливой, переполняющей радостью, считая каждое мгновение и превращая его в сладкую, опьяняющую вечность.

Это просто сладкий сон. В этом сне руки нежно скользили по моим плечам, и они начинали казаться хрупкими и беззащитными. «Мы же столько вынесли!», - удивлялись плечи. – «Не такие уж мы и хрупкие! Мы демона на скаку остановим, и в дракона по пятки войдем!». Нет-нет-нет! Вы – хрупкие… Вы нежные… И вас нужно беречь… Я не знаю, что со мной происходит… Меня предала собственная душа! Не будь ее, я бы оттолкнула нежные губы, долгим поцелуем опьяняющие меня до головокружения. Я бы оттолкнула руки, снимающие с меня полотенце. Не упивалась каждым поцелуем и не трепетала от каждого сладкого вздоха, сорвавшегося с чужих губ. По моему телу не скользило бы дыхание, заставляющее цепляться за широкие обнаженные плечи, как за жизнь, глядя сквозь полуприкрытые веки на потолок - облака, казавшийся раем земным. Из моих полуоткрытых губ, все еще хранящих сладость поцелуя, не вырывался бы стон наслаждения, а мое тело бы не вздрагивало на простынях, растворяясь с каждым толчком в звенящей тишине в море нежности и исступленного наслаждения. Я бы никогда не почувствовала тот опьяняющий миг, когда в одно мгновение мир растворился бесследно в чарующем флере чужих растрепанных волос.

Не было бы поцелуя, на который я не смогла ответить, потому что судорожно ловлю воздух, задыхаясь, словно рыба, выброшенная на сушу из моря любви и обожания. Я умоляю каждым поцелуем, прошу еще глоток этой любви, и вздрагиваю от счастья, когда получаю, жадно прильнув к его губам… Рай померк в тот момент, когда внутри меня стало разгораться адское удушающее пламя. Мне казалось, что я убью его, растерзаю, уничтожу, пока его руки уничтожали меня с такой же жадностью, с которой сердце выстукивало имя.

 Я целовала, впиваясь в его плечи, чуть ли не плача от мысли, что мне не дадут его разорвать на мелкие кусочки и оставить каждый себе. Сожрать, присвоить, чтобы упиваться им бесконечно. Дрожащая, обессиленная, я все еще пыталась слабыми руками воплотить в жизнь свой план, а небеса на потолке казались такими далекими, такими холодными и такими пустыми…

И только адское пламя на его губ согревало и заставляло обессиленно смотреть на с мольбой на каждую черточку его лица, забыв обо всем, о чудовище, которое спряталось и ждет, когда последний луч солнца очертит грань между безумием и сумасшествием.

Душа горела, даря яркий ослепительный свет, когда я, свернувшись лежала на его руке, чувствуя его дыхание в своих волосах и тепло обнимающих меня рук.

Мне казалось, что я допустила ошибку, но душа твердила: «Как можно называть ошибкой эту нежность, которую мне вернули в стократном объеме, и которую до сих пор возвращают….». Я готова была мириться с чудовищем, готова была стоически терпеть катание на ежиках, готова была улыбаться, когда внутри все сжимается от страха.

В дверь послышался отчетливый стук, а я почему-то вздрогнула, представляя бледного, трясущегося стюарда: «Мы тонем!».

– Господин, простите, что вас беспокою, - стюард смотрел с любопытством на красивую обнаженную фигуру, сжимающую возле бедра узел черной шелковой простыни. – Сегодня торжественный прием для пассажиров первого класса, который устраивает капитан в честь благополучного преодоления холодного течения и вхождения в теплое течение Мейнстрим. Вам были высланы приглашения. Прием начнется через час. От лица капитана, я прошу вас присутствовать на нем. Извините за беспокойство.

– Мы подумаем, - послышался ответ, а дверь закрылась.

– Послушай, - я коснулась рукой его спины, глядя на рога и почему-то улыбаясь. – Мы не утонем?

– С чего ты решила, что мы должны утонуть? – послышался шепот, пока я нежилась в объятиях, глядя на сияние моей души.

– Ну это же «Магический Титан»? – спросила я, чувствуя, как по моему плечу скользит рука.

– Это я предупредил про айсберги, - ответили губы, к которым я склонилась для поцелуя. – Я просто хотел отдохнуть… Как обычный человек. Но, видимо, мою просьбу восприняли слишком буквально. За что у кого-то будут огромные неприятности…

В голосе Оливьера послышались такие нотки, от которых невольно представляешь очередь. «Подвоз неприятностей кончился. Когда новые завезут – не знаю!», - слышится голос продавщицы, а ты выдыхаешь и понимаешь, что пронесло.

– Я так понимаю, ты юрист, - улыбнулась я, пристраиваясь на груди. – Ты работаешь у Мессера? Да?

– Да, - улыбнулся Оливьер. – У него самого.

– Я уже наслышана про ваше руководство, - вздохнула я, вспоминая налоги и «пикет», который перерос в «какет». – Соболезную. Работать с таким… можно так говорить? Кретином, придумавшим систему обмана душ, и садистом, который измывается над собственными подчиненными, нужно иметь терпение!

– Согласен, в аду не все бывает гладко, - послышался вздох.

– Наверное, демоном быть хорошо, - улыбнулась я, прикасаясь к его рогам и распутывая волосы. – Вы видите души насквозь…

– Хочешь, увидеть души насквозь? – спросил Оливьер, вставая с кровати. – Это под силу даже человеку…

– Это какая-то магия? – удивилась я, вскакивая следом.

– Вовсе нет, - усмехнулся демон, глядя на меня с улыбкой. - Однажды я покажу тебе, как легко можно увидеть душу человека. Но, уверяю, большинство душ тебе не понравится… Собирайся!