Гильдия Злодеев. Том 6
Шрифт:
«Чушь какая-то… В это тяжело поверить. Как вообще можно изменить мировую историю и память миллиардам? Да ещё и за такой короткий срок».
«Что?»
«Что?!»
«А, простите, всё никак не свыкнусь с разницей восприятия. Что для меня гнилой огрызок — для муравья целый мир. По земным меркам это и правда был масштабный проект. Нечасто удаётся так успешно переписать коллективное сознание. Ваш папочка хорошо постарался. Но это лишь трепыхания перед неизбежным. Старик найдёт его».
Охренеть. Очень много информации. Очень сложно её… переварить. Лучше бы и правда ничего не знал.
«Возникает ещё один
Костя отвечает неохотно:
«Одна из причин — ваш папочка попросил отправить вас сюда… Посчитал, что тут вам будет безопаснее и… свободнее, хе-хе. Он знал каково это — быть отрезанным от магии тем, в чьих жилах течёт её концентрат. Страшная вещь. Вот вы из-за этого зуда к тридцати годам стали мусорщиком-клептоманом. Ну же, мастер, подумайте. Уверен, вы много раз задавались вопросом почему в Варгоне у вас пропала страсть к сушёным головам и проклятым вантузам. Магия тут сильная, и вам больше не надо слизывать крошки со стола».
Что-то тут не так. Будто что-то не вяжется, но я не могу понять, что именно. Либо у меня крыша течёт, либо я что-то то упустил…
Ладно, давай-ка подытожим эту тупую историю.
Первое. Я жил на Земле, где секта каких-то Иллюминатов (Филзели) во главе с моим отцом, которого я не знал (или всё же знал, но мне стёрли о нём память?), скрывала целую историю прошлого, где была настоящая магия, война магов, магические метеориты, божественные паучихи, всякие волшебные палочки и так далее.
Второе. Эйн Соф — мой отец. После того, как я прибил его здесь в тёплой постельке (по его же просьбе), он попал в какого-то Константина Кибу. Как я попал в Римуса Галлена. Вроде так тут всё работает. А потом… эта… ну там… он того-сего… а я там-сям…
«Запутались, мастер?»
«Угу…»
«Это норма. Ну так что, вам полегчало? Отлегло от души? Прониклись мудростью? Стали сильнее, умнее?»
«Я бы не сказал…»
«Во-о-от. А я говорил, что счастье в неведенье, мастер. Большинство знаний никак не использовать для пользы дела, но зато это дополнительная головная боль. Раз мы всё решили, какие у вас дальше планы, мастер?»
«Ты помогаешь мне вернуть катализатор, а взамен я… отправляюсь в Гурум-Хуп. Как ты и хотел».
Честно говоря, плевать мне уже на этот катализатор, но там застряли члены банды. Как же я справлюсь тут без Бума и Бо…
Медленно поднимаю голову. До меня доносятся крики, лязг оружия, запах свежей крови, палёной плоти. Понятно. Дезертировавшие авантюристы не остались незамеченными эльфами. Скорее всего, только Альдавир и скрылся.
Медленно встаю.
Подмечаю страх в глазах Клоуша. И не только его. Осуждение, надежда, мольба…
— Ну вот и всё, — обречённо вздыхает Лия. — Не надо было их… отпускать.
Согласен. Надо было УБИТЬ, ВЫПОТРОШИТЬ, ВЫПИТЬ! Тьфу ты… чего это я. Как же странно работают мозги. Будто всю жизнь я жил с каким-то умственным фильтром. К этому надо адаптироваться… Взял, блин, отпустил авантюристов.
Авис Ква затрепыхалась всеми перьями. Уж кто-кто, а она умеет убегать в случае опасности.
«Что будете делать, мастер?»
У Кости странная интонация. Насмешливая и серьёзная одновременно.
Хрущу шеей.
Всё-таки странное я существо. В теле Галлена — потомка Кости. Но душой я сын
того, кого называли сильнейшим из смертных. Эйна Софа. Интересно, как бы обернулась наша с ним встреча, знай мы, кем приходимся друг другу?..Слышу эльфийскую речь и почему-то понимаю её.
— Они где-то поблизости. Обыскать развалины!
Странно, но мне становится легче. Всю жизнь я считал себя обычным, просто… чуть амбициознее остальных. Но, оказывается, всё не так просто. Теперь мне понятен весь тот зуд в душе… Стремление найти что-то необычное, проклятое, волшебное. Параноидальное желание узнать, разгадать…
Я считал себя коллекционером побрякушек, но я не мог ими насытиться, забивая бункеры тем, что мне не надо.
Потому что не побрякушки я искал.
О нет…
Клыки и когти вырастают за считаные секунды. Клоуш охает, Лия быстро моргает.
Сотни эльфов окружили развалины Гильдии Авантюристов. Пятеро ведунов держатся в стороне, вытянув руки к пьедесталу, на котором светится древний артефакт зла — проклятый пространственный артефакт, свойства которого ещё предстоит узнать. Благодаря усилиям ведунов удалось обнаружить едва уловимую эфирную нить между артефактом и его хозяином, засевшим сейчас где-то под обломками здания. Наверное, он почувствовал, что его выследили, потому отправил вперед своих слуг. Но это ему не помогло. С ними быстро разобрались. По приказу Хранителя в плен никого не взяли.
Один из стражей подходит к Хранителю и Дочери Леса.
— Милорд Сельмарион. Миледи Эльвина. Ведуны чувствуют, что он здесь. Но мы не смогли его найти. Возможно, ведуны… ошиблись.
— Не ошиблись. Это древняя магия сокрытия от взора. Наши… — Сельмарион едва заметно морщится от отвращения, — святые союзники сообщили, что у них пропал один из скрывающих артефактов. Эльвина, твой пасынок и есть тварь, убившая наших стражей. Будьте наче…
Сельмарион не успевает договорить. Его прерывает предсмертный крик эльфа. Второго, третьего…
Спокойно, как и подобает древнему эльфу, Сельмарион достаёт серебряный меч.
— И он пришёл за своим сокровищем.
Голос Эльвины звенит металлом в темноте. Эльфийская речь разлетается эхом во все стороны:
— К оружию! Эль гвинтаэль дхойне!
Случайный алкоголик
— Буэ-э-э!
Гомез по кличке Протухший довольно скалится. Отрыжка получилась знатная. Наверное, лучшая за всю его жизнь. Кислотная, ядовитая. Мощная, на всё Аббатство. Вон даже коты заверещали от ужаса. А будь рядом какой-нибудь эльф, то упал бы в обморок. Гомез доволен собой. Он нарёк сегодняшнюю отрыжку лучшей за последние пять лет. И неважно, что он не помнит ничего дальше трёх дней.
— Будь прокляты эти эльфаки… Ик… Пришли тут… Командуют… Работать заста… Бу-э-э-э…
Следующая отрыжка вышла не так хорошо…
Гомез блюёт в сапоги эльфийского пошива у дверей купца. Бывшего купца. Ныне убитого и гниющего в какой-нибудь канаве. Теперь это дом эльфаков.
— Ха, получите, сраки ушастые. Это вам… Ик… знаменитое проклятие Протухшего Гомеза…
Довольный своим бунтарским вкладом в борьбу с захватчиками, Гомез вытирает рукавом губы, пошатываясь, огибает дом и…